[22], мадемуазель, — сказал он. — Сюда, пожалуйста.
Он проводил меня к парадному входу, и я неожиданно оказалась в комнате, полной элегантных людей. Сколько раз я мечтала о чем-то подобном! Когда отец рассказывал о своих визитах в родовое гнездо, о званых ужинах и балах в Индии и о приемах в «Савойе», я представляла себе все это и тихонько шептала: «Когда-нибудь это случится, Белла». Сейчас моя мечта сбывалась, но я была в ужасе. Оглядевшись по сторонам, я поняла, что мое платье не совсем уместно. Бархата, казалось, ни на ком не было — только шелка; талии у дам были затянуты гораздо туже, вырезы казались гораздо глубже, а турнюры — гораздо больше. И как же непринужденно выглядели все вокруг, болтая и смеясь с бокалами шампанского в руках! Все они принадлежали миру, к которому я принадлежать никогда не буду.
Я двинулась вдоль стены комнаты, а когда ко мне подошел официант с подносом шампанского, не знала, следует мне принять угощение или нет. Впрочем, нужно было куда-то девать руки, поэтому я взяла бокал и пригубила, наслаждаясь вкусом и пузырьками, и тут услышала, как меня окликнули:
— Хелен! — Ко мне спешила, протягивая руки, Мэри Крозье. — Деточка, вы пришли! Как славно! Я боялась, что спугнула вас своим энтузиазмом. И уже с бокалом! Замечательно! Проходите, познакомьтесь кое с кем из земляков. — Она взяла меня за руку и подвела к пожилому мужчине, одиноко стоявшему у камина. — Еще одна английская роза, лорд, — мисс Хелен Бартон. А вы, Хелен, конечно же, знаете лорда Солсбери.
Я попыталась ничем не выдать своего изумления. Меня представили премьер-министру Англии! Странно было то, что и он выглядел тут несколько инородно: его одежду не помешало бы как следует выгладить, а волосы явно нуждались в расческе. По сравнению с остальными гостями, он казался каким-то потрепанным. У меня был лишь миг, чтобы все это осознать, а потом лорд Солсбери дружелюбно кивнул мне:
— Мисс Бартон, вы недавно приехали на Ривьеру?
— Сегодня, сэр, — ответила я.
— И у вас хватило сил прийти на вечеринку после кошмарного путешествия? Ну и ну! Восхищаюсь энергией молодых. Приехав к себе на виллу, я первым делом прилег вздремнуть. У вас была возможность как следует выспаться в поезде? Мне кажется, даже в лучших купе первого класса так трясет, что отдохнуть совершенно невозможно.
— Признаюсь, я тоже почти не спала, — ответила я.
— А морская переправа? Я правильно понимаю: вы ехали коротким путем через Булонь?
— Правильно. И погода была ужасная. Но, наверное, из меня вышел бы хороший моряк, потому что я перенесла это лучше большинства.
— Таков уж наш дух. Мы, англичане, крепки как дубы, не так ли? Рождены, чтобы быть мореплавателями.
— Некоторые джентльмены из числа тех, что ехали со мной, не согласились бы с вами, сэр, — сказала я. — У них был очень нездоровый вид.
Лорд Солсбери запрокинул голову и рассмеялся.
— Прелестное дитя, — сказал он. — Вы остановились у маркиза де Крозье?
— Нет, лорд, она из свиты королевы, — вмешалась Мэри. — Послана вперед в качестве гонца и разведчицы.
— И когда же прибудет королева? — К нам присоединилось еще несколько гостей.
— Только через три дня, — ответила я.
— Как вы полагаете, эта уродливая громадина соответствует ее нуждам? — спросил какой-то человек помоложе.
— Вы имеете в виду отель? Думаю, королева найдет его в высшей степени приемлемым, — улыбнулась я.
— Непременно, — поддержал лорд Солсбери. — Он был спроектирован специально для нее. И обошелся, как мне говорили, в целое состояние. Будем надеяться, что покои королевы станут сдавать, когда она уедет. Или если она решит вообще больше не посещать Ниццу.
— Она ведь уже в годах, не так ли, — сказал молодой человек. — В ее возрасте ничего нельзя знать наверняка.
— А я вот верю, что она будет жить вечно. — Крупная старуха, разодетая в пурпур и сверкающая бриллиантами, издала низкий смешок. — Она не хочет, чтобы трон занял Берти.
— А кто этого хочет? — сказал первый мужчина, и все засмеялись.
— Осторожно, следите за речью, друзья, — проговорил молодой человек. — Эта юная леди, возможно, королевская племянница. Если она доложит об этом разговоре, мы все в мгновение ока окажемся в Тауэре.
— Послушайте, вы же не ее родственница, правда? — спросила крупная дама, уставившись на меня через лорнет. — Мы не должны называть вас «мэм»?
— Силы небесные, нет, конечно! — воскликнула я. — Я просто у нее работаю.
Мэри Крузье положила руку мне на плечо:
— А теперь я должна увести Хелен. У меня есть для нее кое-какое поручение.
Я была благодарна ей за возможность сбежать и спросила:
— Вы хотите, чтобы я уже надела костюм?
— О нет! Это пока еще нескоро. Половина гостей даже не приехала. Но я хочу убедиться, что вы перекусите перед тем, как мне понадобитесь. Идите сюда и угощайтесь. Я знаю, что для ужина еще рановато, но пока все будут заняты едой, мы приготовим наш сюрприз.
Она толкнула отделанные позолотой двойные двери, и передо мной предстал самый большой стол из всех, что мне доводилось видеть. В свете горящих на десятке канделябров свечей сверкало стекло и серебро, а на столе во множестве расположились разнообразные потрясающие блюда: заливное из лосося на блюде в форме лосося, холодные цыплята, перепела, огромное ассорти из устриц, креветок и клешней омара, всевозможные салаты, фрукты и сыр. Все это было так красиво сервировано, что я едва ли решилась бы коснуться хоть чего-нибудь. На одном конце стола стояла громадная миска с персиками.
— Персики в это время года?! — выпалила я.
— Они из нашей теплицы. Разумеется, парниковые. Но Франсуа любит фрукты. — Мэри сунула мне в руки тарелку. — Угощайтесь на здоровье, не стесняйтесь.
Я ничего не ела после нашего похода в кафе, а омлет, пусть и очень вкусный, — еда не слишком сытная. Когда я поинтересовалась в отеле насчет питания поваров, мне сказали, что, пока мы не запустили свою кухню, французские коллеги будут рады, если мы составим им компанию, но они не едят, пока не обслужат постояльцев, а происходит это обычно часам к десяти вечера.
Мэри снова положила руку мне на плечо:
— Я пока вас оставлю.
Несмотря на сильный голод, нарушать красоту прекрасной сервировки мне не хотелось, поэтому я положила себе немного салата, клешней омара с креветками и кусочек холодной курятины. Потом меня одолело искушение, и я взяла один персик.
— Вижу, веселье в разгаре, вы согласны? — раздался у меня за спиной чей-то голос.
Я обернулась к говорившему. Он оказался молод, вероятно, ненамного старше меня, худой, со светлыми, чуть в рыжину, волосами, и вообще выглядел типичным англичанином. Из-за довольно сильно отросших волос и жабо с оборками на шее он производил впечатление романтического поэта.
— Все просто великолепно, — ответила я.
— О, благодарение небесам, вы говорите по-английски! — обрадовался он, смущенно улыбаясь. — Мой французский ужасен, и мой наставник от меня в отчаянии. Я пытался убедить отца отправить меня на несколько месяцев в Париж, чтобы я мог поработать над произношением, но, думаю, он заподозрил, что я найду там себе куда менее достойные занятия.
— Даже в самых недостойных местах вы все равно совершенствовали бы свой французский, — ответила я, и он расхохотался.
— И правда, клянусь королем Георгом! Какая вы замечательная девушка! Как вышло, что я никогда не видел вас раньше? Или вы только недавно приехали?
— Да, совсем недавно. Сегодня.
— С кем вы тут поселились: с родителями или с друзьями?
— Ни с теми, ни с другими. Я из свиты королевы. Нас послали вперед, убедиться, что все сделано как она хочет.
— Ух, какая ужасная ответственность! Королева действительно такая мегера, как о ней говорят?
— У нее очень точные представления насчет того, что ей нравится, а что нет, — совершенно честно ответила я.
— Не хотел бы я быть на вашем месте. — Он скорчил гримасу.
— А вы где остановились? — спросила я.
— На вилле в Вильфранш-сюр-Мер, это неподалеку от Ниццы, если ехать по дороге, которая называется Корниш. Там гораздо лучше, и пляж хороший, без всяких камней. С моим отцом случился сильный приступ подагры, и он решил, что нам нужен более теплый климат. Но позвольте, мне следует представиться. С манерами у меня неважно. Меня зовут Джайлс Уэверли.
У меня перехватило дыхание: я разговаривала с собственным кузеном! Мне припомнилось, как отец упоминал Джайлса. Ну что же, он хотя бы не двоюродный брат, родство более дальнее. Мой отец был единственным сыном своих родителей, значит, братьями были наши дедушки. Выходило, что Джайлс мне троюродный.
Пока я быстро производила в голове эти расчеты, он спросил:
— А как зовут вас? Если, конечно, вы не путешествуете инкогнито по королевскому поручению.
Разве не замечательно было бы сказать ему, что я его кузина, Изабелла Уэверли? Я колебалась, взвешивая все за и против. В голове замелькали картинки: я возвращаюсь в лоно семьи и на свое законное место в этом мире, свободно вращаясь среди людей, которые присутствуют сейчас на этой вечеринке. Но тут я вспомнила, что отцу было отказано в помощи, когда он так в ней нуждался. В нашей семье явно произошел какой-то ужасный раскол, к тому же, сказав правду, я поставила бы под угрозу свою работу при дворе.
Я перевела дух и сказала:
— Очень приятно, мистер Уэверли. Я — Хелен Бартон.
— Хелен. — Он пожал мне руку. — Слишком строгое имя для такой очаровательной особы, как вы. Нет ли у вас какого-нибудь уменьшительного, домашнего имени? Я стал бы называть вас им, если, конечно, оно не совсем уж глупое, вроде Доди или Банникинс, или еще чего-нибудь в таком же роде.
— На самом деле, дома меня звали Беллой, — сказала я. — Но мои родители умерли.
— Белла! Замечательное имя и вполне вам подходит! Так и буду вас звать. Но я оторвал вас от трапезы. Пожалуйста, сядьте и наслаждайтесь ею. — Он сделал жест в сторону стоявших вдоль стены стульев, и я опустилась на один из них. — Я тоже могу к вам присоединиться, пока вся шайка не набежала сюда.