Вперед выступил управляющий отелем с громадным букетом весенних цветов.
— Добро пожаловать, ваше величество, — произнес он на плохом английском. — Тысяча приветствий! Этот отель был построен для вас и теперь с радостью вас ожидает!
Королева Виктория слегка кивнула ему, одновременно окидывая отель критическим взглядом.
— Он очень большой, не так ли? — сказала она. — И, пожалуйста, не называйте меня «ваше величество». Вполне подойдет просто — леди Балморал. Я хочу жить на Ривьере как обычная женщина, наслаждающаяся солнцем.
— Где вход для ее величества? — спросила принцесса Беатриса, когда королева приготовилась выйти из кареты. — Я так поняла, что у нее собственный отдельный вход. Дело в том, что она не может много ходить.
— Конечно! Тысяча извинений, ваше высочество! — воскликнул управляющий. — Специальный вход слева от вас. Я провожу вас туда.
Итак, королева осталась в карете, которая проехала за управляющим и остановилась перед отдельным входом под синим навесом. Мунши шел следом за каретой, а потом помог ее величеству выйти. Королева улыбнулась, беря его под руку, и вошла в отель, опираясь на индуса и на свою палку. За ней проследовали принцессы — сперва Елена, потом Беатриса, держа за руки своих кудрявых младших отпрысков; ее старшие дочь и сын шли следом. Насколько мне было известно, принцесса Беатриса с детьми жила с матерью с тех пор, как в прошлом году умер ее супруг, всеми любимый принц Генрих Баттенбергский.
За первой каретой к отдельному входу подъехала вторая. Хорошенькая девушка, светлокожая блондинка с уложенной вокруг головы косой, вышла оттуда в сопровождении упитанного господина, который с отвращением озирался по сторонам, словно роскошный отель не соответствовал его ожиданиям.
— Кто это? — шепотом спросила я у стоявшей рядом со мной горничной. — Они в родстве с королевой?
— Наверное, это принцесса София, — ответила горничная. — Она какая-то там немецкая родственница принца Альберта и уже однажды приезжала во дворец. Очень славная. А господин с ней — ее жених. Господа называют его Вилли. Я ничего о нем не знаю.
— Она кажется очень юной для замужества, правда? — шепнула я.
— Думаю, ей лет восемнадцать, — ответила горничная. Теперь, когда члены королевской семьи вошли в отель, она говорила чуть громче. — Пожалуй, для родни монархов в самый раз. Но меня-то на эту удочку не поймать. Не хочу быть связанной мужем и детьми лет хотя бы до двадцати пяти. Надо сперва хоть что-то повидать в жизни.
— Совершенно верно, — согласилась я и поняла, что думаю о своей сестре Луизе.
Что она видела, выйдя замуж в семнадцать лет? Не пожалеет ли потом, что связала себя со своим мужем и его семьей? Может быть, я бедна и у меня нет связей, но я хотя бы могу сама выбирать свою судьбу. Эта мысль придавала мне бодрости, когда я шла в кухню, чтобы принять участие в приготовлении обеда.
ГЛАВА 20
Должно быть, обед встретили хорошо, потому что тарелки вернулись в кухню почти пустыми и никаких жалоб не поступало. Пришла только отвечавшая за детей камер-фрейлина с распоряжением о том, чем кормить ее подопечных. Им подали к чаю хлеб и молоко, а их диета обязательно должна включать сытные супы и овощи. Как нам было сказано, им нужна простая еда, ничего острого или иностранного, а также вареные яйца на завтрак и время от времени рыба. Готовить для детей поручили Джимми.
— Стряпать детские блюда? — с отчаянием на лице переспросил он. — Ну как я выучусь на настоящего шеф-повара, если буду возиться с хлебом и молочком? С ними даже моя старушка-мать не напортачит, хоть она и готовит хуже всех на свете. Даже странно, что мы у нее выросли и не отравились.
— Просто обеспечьте лучшие хлеб и молоко из когда-либо существовавших, — успокоил Джимми мистер Анджело. — И варите яйца так, чтобы довести их до совершенства. Такая задача по плечу большинству поваров.
Вскоре после того, как фрейлина удалилась, явился другой посетитель — презренный мунши собственной персоной. Он довольно бесцеремонно заявил:
— Ее величество прислала меня сообщить, что желает сегодня вечером организовать небольшой званый ужин, раз уж поблизости остановился премьер-министр. На двенадцать персон. И чтоб меню непременно было интересным!
— У нас всегда интересное меню, — буркнул мистер Анджело, с громким стуком опуская нож, которым в этот момент работал.
— Я бы так не сказал, — ответил мунши. — Я снова и снова требую определенные блюда, которые соответствуют моей религии, и что получаю? Получаю безвкусных цыплят. Получаю гороховый суп, который вы называете далом. Спрашивается, чем мне тут питаться?
— Полагаю, тем же, чем и остальные слуги, — ответил мистер Анджело.
— Вы меня оскорбляете! Я не простой слуга! — возмутился индус. — Я доложу ее величеству, и вас рассчитают!
Мистер Анджело улыбнулся:
— Не думаю, дружище. Больше, чем вас, ее величество любит только хорошо поесть, так что никто меня не выгонит. А вот вам как раз нужно вести себя поосторожнее, если вы хотите тут удержаться.
— Что вы имеете в виду? Вы что, угрожаете мне? — Глаза мунши сверкнули.
— Я вам не угрожаю, — усмехнулся мистер Анджело, — но точно знаю, что вы неважно ладите со всем остальным двором.
Мунши презрительно фыркнул:
— Можно подумать, я и сам этого не знаю. Все просто завидуют, потому что королева благоволит мне, и никто не может ничего с этим поделать.
Когда он решительно вышел с кухни, среди поваров раздались смешки.
— Наглец проклятый! — воскликнул мистер Анджело. — Ничего, мы его обставим в его же собственной игре. Станем к каждой трапезе готовить овощные блюда с таким количеством специй, что у него дым из ушей пойдет. — Потом он хлопнул в ладоши: — Что ж, вы слышали этого человека — ужин на двенадцать персон!
Мистера Анджело это, похоже, ни на йоту не встревожило, а вот у меня вызвало легкую панику. До сих пор я видела в происходящем забаву, вызов, удобный случай доказать, что я чего-то стою. А теперь меня вдруг осенило: мне придется соответствовать высочайшим ожиданиям. Для званого ужина не хватит мороженого и рисовых пудингов. Я попыталась представить себе, что сделал бы на моем месте мистер Роланд. Наверное, какой-нибудь впечатляющий торт, решила я и принялась листать поваренные книги.
Слоеный торт мильфей с кремом шантильи! Да, я сумею его приготовить. Выпечка у меня всегда получается хорошо, это я могу гарантировать. А еще тут изобилие апельсинов. Апельсиновый крем в апельсиновой кожуре? Вроде бы тоже вполне выполнимо. Ну а третье блюдо? Я подумала, что неплохо было бы приготовить хлебный пудинг как уместное напоминание об Англии, но увы, черствого хлеба у нас не оказалось — еще один из неприятных моментов пребывания в чужой кухне. Поэтому я решила, что точно не промахнусь с профитролями — кто же их не любит?!
К моему удовлетворению, у меня все получилось. Из профитролей я сложила башню и полила ее шоколадом. Проходивший мимо шеф Лепин кивнул. Мистер Анджело, кажется, тоже одобрил результат, хоть ничего и не сказал.
Званый ужин прошел гладко. Нас даже поздравили с тем, что королева нашла снетки особенно вкусными, а лорд Солсбери похвалил блюдо из апельсинов. Я ничего не могла есть, потому что была слишком взвинчена. Когда ужин закончился, я испытала большое облегчение и вышла через черный ход на задний двор отеля, в вечернюю прохладу.
Над головой раскинулся купол с бесчисленными звездами, подобного которому я не видела со времен Хампстед-Хита. Лондон, к сожалению, постоянно укрывает дымка смога, там никогда не понять, есть в небе луна или нет. Я стояла и смотрела вверх, стараясь припомнить созвездия, которые когда-то показывал мне отец. Неожиданно я различила голоса, которые раздавались прямо надо мной. Балкон тянулся вдоль всего второго этажа, на нем стояли и курили несколько джентльменов. До меня донесся запах их табака.
— Неужели она не понимает, что он должен уйти? — произнес один из курильщиков.
Мне показалось, что я узнала голос лорда Солсбери. Он звучал напористо и внушительно, как у политика, привыкшего перекрикивать гомон парламента.
— Да, положение неловкое, чтобы не сказать просто позорное.
Кажется, я узнала и этот голос, в котором слышался легкий шотландский акцент. Я совершенно точно слышала его раньше. Возможно, это доктор Рид, врач королевы.
— Он утверждает, что его отец был главным хирургом у себя в Индии. С чего вдруг, когда он был всего лишь больничным санитаром? Этот мунши определенно принадлежит к низшим классам. У него на родине приличное общество сторонилось бы его и презирало. А она повсюду возит его с собой. Это же полный конфуз! Вам известно, что мы все пригрозили ей уйти в отставку, но это ничуть ее не смутило? Если хотите знать мое мнение, он ее просто заколдовал.
— Она всегда попадала под влияние красивых мужчин, — заметил третий голос, более высокий и резкий.
— Этого молодчика даже красивым не назовешь. Он в лучшем случае экзотичен и при этом ужасно неприятен.
— Только не для нее. С ней он скрывает свое истинное лицо и делается таким же сладким и соблазнительным, как мороженое, которое она обожает. Как нам заставить ее увидеть, что она выставляет на посмешище и себя, и свою страну?
— Насколько я понимаю, местные считают его кем-то вроде пленного индийского принца, — добавил второй курильщик.
— Господа, боюсь, все куда хуже, чем вы думаете, — снова вступил в разговор лорд Солсбери. — Он не просто позор, он еще и угроза нашей национальной безопасности. Вы слышали о Рафиуддине Ахмеде?
— О том адвокате, который руководит Мусульманской патриотической лигой?
— А что это такое? — спросил третий собеседник.
— Организация, которая активно работает против нашей нации. Они хотят изгнать Британию из Индии. И добиваются самоуправления для этой колонии.
— Силы небесные! И этот мунши как-то с ним связан?
— Да. На самом деле они в тесной дружбе. У нас есть информация, что мунши стало известно содержание абсолютно секретных документов, и он передал его этому типу из Мусульманской лиги.