— Ее величество говорит, что ничего не хочет, — сказала леди Литтон. — Она до сих пор в шоке. Когда на нее находит приступ упрямства, бесполезно пытаться ее разговорить. Подозреваю, она пытается заставить нас всех прочувствовать, как ее расстроил этот последний афронт.
Я вернулась в кухню. Мне очень не нравилась мысль о том, что королева отказывается от еды. Это плохой признак в ее возрасте, который означает, что она отказывается от жизни. А если в отель пробралась смертельно опасная болезнь вроде тифа, она будет вдвойне опасной для лишившейся сил королевы. В голове мелькнуло воспоминание о последней встрече с Ронни Бартоном, о его возмутительном предложении дать королеве что-нибудь, от чего она ослабнет, чтобы потом ее мог прикончить обычный грипп. Потом неожиданно нахлынули детские воспоминания о том, как я, больная, лежала в постели, а мама ухаживала за мной, соблазняя лакомствами. Я ухватилась за эту мысль и взялась за дело, а потом лично понесла поднос наверх, в спальню королевы.
Перед дверями спальни стоял отвратительный индус — мунши.
— Это еще что?! — увидев меня, рявкнул он.
— Это для ее величества, — ответила я. — Возможно, она соблазнится съесть кусочек, и это подкрепит ее силы. Не будете ли вы так любезны отнести ей поднос?
— Мне было велено проследить, чтобы ее оставили в покое. Она никого не хочет видеть, ей нужен отдых. Идите отсюда, — и он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.
— Хотелось бы, чтобы она поела, пока все еще теплое. Если королева вам дорога, вы должны желать ей скорейшего выздоровления, а без еды оно невозможно. — Я глубоко вздохнула, потому что мунши был довольно крупным мужчиной и перекрывал мне путь. — Если вы не отнесете ей поднос, я сделаю это сама.
— Вы не войдете в покои ее величества, — сердито сказал он. — Вы обычная служанка.
— Вы тоже простой слуга, — ответила я. — Я все о вас знаю, мистер Карим. Знаю, что вы не из образованной семьи. Вас прислали сюда прислуживать за столом. Повара куда выше по положению. А теперь отойдите в сторону, не то мне придется позвать на помощь сэра Артура или доктора Рида.
— Пусть это будет на вашей совести, глупая девчонка! — бросил он, пронзая меня взглядом.
Я осторожно постучала в дверь, открыла ее и вошла в спальню королевы. Это оказалась не слишком большая комната, в которой было тесновато от привезенной из Англии кровати, большого платяного шкафа и нескольких комодов. Из окна второго этажа не открывался такой величественный вид на залив, как из моей комнатушки. Королева лежала на спине и на фоне кружевных подушек напоминала маленькую куколку.
— Ваше величество, — тихо позвала я.
Она открыла глаза и спросила:
— Что вам надо? Я сказала, чтобы меня оставили в покое.
— Простите мою дерзость, — проговорила я, подходя ближе, — но в моменты потрясения человеку нужно взбадривать свой организм. Я принесла вам горячего сладкого чая, который, как считается, очень помогает при сильном нервном напряжении, и приготовила еду, которой матушка кормила меня в детстве, когда я болела. Это яйцо всмятку с солдатиками.
— С солдатиками? — переспросила королева, садясь.
Я поставила перед ней поднос:
— Так моя матушка называла вот эти узкие полоски жареного хлеба — за то, что они такие прямые.
— Солдатики, — слегка улыбнулась королева. — Я уже очень давно не ела обычных вареных яиц.
— Пожалуйста, попробуйте немного, — сказала я.
Она пригубила чашку и заметила:
— Это не китайский чай.
— Нет, он самый обычный, британский, но зато крепкий, а это именно то, что вам сейчас необходимо.
Королева подняла на меня взгляд:
— А вы довольно-таки настойчивая барышня, не так ли?
— Как правило, нет, мэм. Это просто потому, что я о вас тревожусь. Когда мне сказали, что вы желаете остаться в одиночестве и отказываетесь есть, я испугалась, как бы вы не отказались от радостей жизни и не угасли.
Ее величество снова посмотрела на меня и засмеялась:
— По-вашему, я из тех, кто так легко угасает? Милочка моя, я родилась для исполнения долга и не отступлюсь от роли королевы и правительницы нашей великой империи до тех пор, пока Бог не призовет меня в свою обитель, чего, надеюсь, не произойдет еще много лет. К тому же в этом году мне предстоит отпраздновать юбилей.
— Очень рада это слышать, мэм. — Я с удовлетворением отметила, что она взяла ломтик тоста и обмакнула его в желток.
— Говоря по правде, — продолжила королева, откусив немного, — я устала от этой суеты, которая творилась вокруг меня после покушения. Мои дочери кричали, падали в обморок и вообще вели себя как истерички. Я просто хотела побыть одна и поразмышлять. Человеку нужна пауза, когда он оказывается лицом к лицу со смертью. Вам ведь известно, что это не первый раз, когда в меня стреляют.
— Я слышала, мэм, что на вашу жизнь покушались несколько раз, — подтвердила я.
— Но все они, к счастью, оказались кошмарными стрелками, — с легкой усмешкой проговорила королева. — Однако должна признаться, что на этот раз покушение выбило меня из колеи сильнее, чем я могла бы предположить. Раньше я была под защитой моего дорогого Альберта. Он всегда был моим утешением. — Она вздохнула. — Я до сих пор скучаю по нему после всех этих лет разлуки. Эта рана не затянется до тех пор, пока я не воссоединюсь с ним.
— Насколько я понимаю, вашу жизнь спас граф Вильгельм, — сказала я.
Королева презрительно фыркнула:
— Подозреваю, что это было скорее везение, чем героизм. Думаю, он пытался убраться из-под пуль и нечаянно оттолкнул меня. Но пусть весь мир считает его героем, не правда ли?
Я подумала, не замолвить ли мне словечко в защиту принцессы Софии, но не осмелилась на это и промолчала. Королева тем временем съела еще несколько тостов и, к моей радости, прикончила яйцо.
— Просто замечательно! — сказала она. — Вам велели приготовить это для меня или вы сделали все по собственной инициативе?
— В данный момент, мэм, я совсем одна в кухне. Все наши повара ели на карнавале итальянское мороженое и слегли с расстройством кишечника.
Я сочла, что лучше не упоминать, что причиной этого расстройства может быть серьезное заболевание. Пусть такие новости приносит доктор Рид.
— Но ведь вы наверняка не сможете управиться со всем в одиночку? — В голосе королевы я услышала сочувствие.
— Мне в помощь дали двух поваров из отеля, а я, пока наши мужчины не поправятся, буду готовить только для вас. Так что если вам захочется каких-то определенных блюд, пожалуйста, пусть ваш слуга даст мне знать.
— Мне понравились грибы, которые были несколько дней назад. Очень вкусные!
— Прекрасно, мэм! Завтра я схожу на рынок и выберу для вас лучшие! — сказала я.
Теперь королева хмурилась, глядя на меня.
— Похоже, вы родом из хорошей семьи, — проговорила она. — Как же вы стали поварихой? Вам всегда этого хотелось?
— Не всегда, мэм. Я осиротела, будучи еще совсем ребенком, осталась одна в мире, а еще мне нужно было кормить младшую сестру, поэтому все, что оставалось, — стать прислугой. Позже возник интерес к кулинарии и выяснилось, что у меня в этой области есть определенные таланты.
— И не осталось родни, которая позаботились бы о вас после смерти родителей?
— Боюсь, отец давно отдалился от своей семьи, а у матери не было близких родственников.
Я вдруг сообразила, что рассказываю о семье Беллы Уэверли, а не Хелен Бартон. Может, мне стоило выдумать какой-нибудь коттедж в Йоркшире? Да только солгать королеве казалось совершенно невозможным!
— Бедное дитя, — проговорила она. — Но, надеюсь, вы довольны своим теперешним положением?
— Более чем, ваше величество, — ответила я. — О возможности готовить вкусную еду и экзотические блюда мечтает каждый повар. А готовить для вас — что ж, это просто вишенка на торте.
Королева похлопала меня по руке:
— Тогда, надеюсь, вы останетесь с нами еще надолго, хотя я подумаю о том, чтобы найти вам подходящего мужа. Не считаю, что с вашей стороны будет правильно выйти за кого-то из нынешнего окружения.
— Я не тороплюсь замуж, мэм.
— Тем не менее молодая женщина не почувствует полного удовлетворения от жизни без мужа и детей. Вначале я не пришла в восторг оттого, что стала матерью. Собственные младенцы меня утомляли. Но посмотрите, чего я теперь достигла! Нынче мои потомки во всех великих королевских домах Европы. В случае какого-нибудь конфликта я могу призвать себе в союзники многие могущественные государства, хотя, должна признать, что мой внук в Германии, похоже, много о себе возомнил и не выказывает должного уважения своей бабке-императрице. — Она сделала паузу, видимо, размышляя, стоит ли говорить подобные вещи прислуге, но потом продолжила: — И эта одна из причин, по которой я пригласила графа Вильгельма под свое крылышко. Так что возможность женить его на моей молодой кузине подвернулась очень вовремя.
— Как я поняла, ее высочество принцесса София вовсе не в восторге от перспективы этого брака, — сказала я.
Королева явно удивилась тому, что я осмелилась упомянуть об этом:
— А вам-то откуда знать такие вещи? Неужели София часто приходит на кухню?
— Нет, мэм, ничего подобного. Просто в день пикника я застала ее в слезах. Она была очень расстроена, и я попыталась ее утешить.
— Боюсь, у Софии есть склонность все драматизировать. Она чересчур эмоциональна. Это у нее дурная наследственность со стороны матери. К тому же ее избаловали. Она привыкла добиваться своего. Я вижу, что она противится браку с мужчиной, который явно постарается взять над ней верх. Но, увы, ей придется научиться идти на компромисс. Может быть, она даже поймет, как приручить мужа.
— Но если она его не любит?
— Не любит? — покачала головой королева. — Боюсь, любовь не идет в счет, когда дело касается королевских браков. Они заключаются по политическим причинам, и каждый из нас знает это и принимает. София научится принимать свою судьбу, как и все мы. — Она замолчала, и на губах у нее появилась слабая улыбка. — Я была из числа тех, кому повезло. Мне можно было самой выбрать супруга, и я вышла за человека, которого смогла всем сердцем полюбить. — Королева показала на поднос: — Теперь вы можете его унести. С вашей стороны было очень мило обо мне позаботиться, я очень ценю этот жест. Второй завтрак я съем здесь, но днем, если погода не испортится, наверное, пойду прогуляться в парк. А вы принесете мне еду и еще раз поговорите со мной. В моем возрасте приятно видеть рядом свежее молодое лицо.