— Вы на самом деле так считаете? — осторожно спросила я.
— Голубушка, да посмотрите же вы на себя! У вас самое милое личико на свете! Кто сможет против вас устоять? Я даже удивлена, что Джайлс не сделал вам предложение сразу после знакомства.
Ой-ой-ой… Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.
— Но тот факт, что я была служанкой… Разве он не вызовет у моих родственников неловкости и не навлечет на них позора?
— До сих пор красивое личико искупало очень многие грехи, — сказала леди Мэри. — Нелл Гвин, вашему персонажу, очень неплохо жилось после того, как ее обнаружил король Карл.
— Но ведь он так на ней и не женился, — заметила я. — А предложение стать любовницей одного могущественного человека я уже получила.
— Правда? И кто он? — Она чуть пожала плечами от волнения.
— Если честно, это принц Уэльский.
— И вы ему отказали?! Милая моя, я потрясена! Вы определенно очень порядочная барышня.
— Я просто не могу… Ну вы понимаете… С мужчиной, которого не люблю.
— И вы совершенно правы!
— Так вы действительно считаете, что мне нужно встретиться с Уэверли и рассказать им все как есть?
— Да, действительно.
— А если они не поверят или не захотят меня принять?
— И что вы в таком случае потеряете? Мне кажется, вам придется рассказать всю правду кому-то из приближенных королевы.
— И лишиться места. Что мне тогда делать? Рекомендаций у меня нет, и идти мне тоже некуда.
Она взяла мою руку и сжала ее.
— Глупышка! Тогда вы остановитесь у меня. Я представлю вас всем в качестве своей молодой родственницы из колоний, и мы быстренько найдем вам подходящего мужа.
Я подняла на нее взгляд:
— Вы очень добры, но я уверена, что ваш муж этого не одобрит.
— Муж меня обожает и всегда принимает тех, кого я приглашаю к нам пожить. Возможно, мы сможем найти вам подходящего и симпатичного французского аристократа. Они во многих отношениях забавнее английских, несмотря на их до смешного строгий этикет. — Она помолчала, раздумывая, а потом добавила: — Но я по-прежнему считаю, что Джайлс Уэверли будет для вас хорошей партией. Он недостаточно основательный, и ему нужна здравомыслящая девушка вроде вас, которая удержит его на праведной стезе.
— Вы правда думаете, что мне нужно с ним увидеться?
— Правда. А еще лучше, если я приглашу их с отцом к себе на чай, а вы к нам присоединитесь.
— Вы настоящая фея-крестная! — восхитилась я.
Она ласково мне улыбнулась:
— Я поняла, что мы станем добрыми друзьями, в тот самый миг, когда увидела вас в парке отеля. Со мной такое случается: вижу человека — и немедленно начинаю либо обожать его, либо недолюбливать.
Я поднялась, намереваясь уйти.
— Мне нужно вернуться в отель на случай, если меня захотят еще о чем-то спросить. Как вы думаете, я должна рассказать кому-нибудь всю правду прямо сейчас?
— Я бы подождала и понаблюдала, куда ветер дует, — ответила леди Мэри. — Пока ведь не доказано, что графа убили именно грибы?
— Пока нет.
— Ну вот вам и ответ. Мне кажется, никто до сих пор не задался верным вопросом.
— Каким же?
Она проницательно посмотрела на меня.
— У кого могло возникнуть желание убить графа.
— Насколько я поняла, полиция изучает именно этот аспект, — сказала я. — Лондонский инспектор заподозрил, что кто-то из земляков графа мог заранее устроиться в отель именно по этой причине.
— В этом и ответ, — повторила леди Мэри. — Наверняка найдут того, у кого был мотив, и снимут с вас подозрения.
— Очень на это надеюсь, — проговорила я.
— А теперь бегите. Мне нужно закончить сборы на званый обед, который состоится в Каннах, — сказала она. — Но я дам вам знать, когда буду ждать Уэверли к чаю.
— Даже не знаю, как мне вас благодарить! — воскликнула я.
— Чепуха, вы выручили меня с живой картиной, и я всего лишь возвращаю долг. Женщины должны стоять друг за друга, особенно когда имеем дело с толстокожими и предвзятыми мужчинами.
Мы с ней быстро обнялись, и она позвонила горничной, чтобы та проводила меня до двери.
Всю обратную дорогу я пребывала в каком-то оцепенении, не решаясь надеяться на благополучный исход. Возможно ли, что я выйду за Джайлса? И еще один вопрос: хочу ли я за него выйти? Конечно хочу! Он славный молодой человек, деликатный, забавный. К тому же он виконт, который со временем унаследует графство, и моя жизнь с ним будет устроенной и спокойной. Не этого ли хочет любая женщина?
ГЛАВА 32
Пока я шла по саду, меня не отпускал вопрос, который подняла леди Мэри: что, если злоумышленники покушались на графа Вильгельма, а не на королеву? Если будет найден тот, кто желал его смерти, я могла бы доказать собственную невиновность, не раскрывая своего настоящего имени. Допустим, как уже предполагалось, некий земляк графа приехал сюда с намерением его прикончить. В таком случае можно предположить, что он собирался застрелить Вильгельма — это тот самый метод, к которому чаще всего прибегают анархисты, не так ли? Но подсунуть ядовитый гриб в надежде, что графу достанется отравленный кусок пирога, — это запредельная глупость! В любом случае лондонский полицейский уже, наверное, проверяет эту версию, как, возможно, и мое прошлое.
Я остановилась, чувствуя, что, несмотря на согревавшее плечи теплое солнце, меня бьет озноб. Нужно думать и действовать быстро, пока из Йоркшира не сообщили, что Хелен Бартон мертва. Итак, кто хотел избавиться от графа? Под подозрение явно попадала принцесса София. Она очень ясно дала мне понять, что не желает выходить за Вилли. Но принцесса едва ли стала бы делать что-то с продуктами и уж точно не могла подложить ядовитый гриб в начинку моего пирога. Она даже к нам в кухню никогда не приходила.
Я подумала о попытке убить королеву. Были ли эти два покушения как-то связаны? Кажется, это маловероятно, хотя произошли они одно за другим, да еще в кустах парка при отеле обнаружился револьвер. Значит, в какой-то момент стрелок оказался где-то поблизости. Зачем понадобилось прятать тут оружие? Разве не проще было бросить его в море?
Потом мне вспомнилась еще одна странность: как некая женщина кричала, что у нее что-то отобрали. Я предположила, что это дочь королевы принцесса Елена, та, которая принимает наркотики, и что именно эти самые наркотики у нее и отобрали, а возможно, перепрятали. Но вдруг вся эта история имеет какое-то отношение к смерти графа? Может, принцесса искала свой револьвер? Может, она боялась, что кто-то взял его, чтобы попытаться убить ее мать? И опасалась, что ее сочтут замешанной в покушении? Я знала: она понимает, что королева, узнав, не одобрила бы пагубную привычку дочери и попыталась бы заставить оказаться от нее, но, может, принцесса настолько не в себе, что попыталась убить мать? Выстрелить в нее в толпе, когда уже стемнело и вокруг царил хаос? Все это казалось маловероятным, к тому же принцесса ни разу и близко не подходила к кухне.
Но если злоумышленник покушался не на графа? Мне вспомнился другой подслушанный разговор, когда трое господ обсуждали, как избавиться от ненавистного мунши. Тогда было высказано предположение, что доктор Рид мог бы отравить индуса. Доктор, правда, его высмеял, но ведь, кроме него, на кухне не было никого из посторонних. Мог ли он что-то подложить в предназначенную мунши еду? Доктор знал, что мы готовим для индуса острые овощные блюда, не предназначенные для королевской семьи. Блюда, которые разрешены его религией. Что, если одно из них было отравлено и именно оно приглянулось прожорливому графу, который в очередной раз не устоял перед искушением чем-нибудь поживиться? Это была первая из моих версий, в которой прослеживалась хоть какая-то логика.
Но было и еще кое-что: Ронни Бартон пытался подкупить меня, чтобы я отравила еду королевы. Я ни на миг не могла допустить, что принц Уэльский станет что-то делать, чтобы уморить собственную мать, но вот Ронни Бартон угрызениями совести не страдал. Легко было представить, как он подсыпает какую-нибудь гадость в блюдо, предназначенное ее величеству, нимало не терзаясь тем, что отравиться вполне может и кто-то еще. Против этого говорило лишь то, что Ронни не заходил к нам на кухню — в последнее время уж точно.
Только беда в том, что в обоих этих случаях я оказалась бы в большей опасности, а не в меньшей. Если доктор Рид пытался отравить мунши, он точно не признается в этом, а, наоборот, постарается выставить меня виноватой. Из слуг во все времена делали козлов отпущения. Доктор не может рисковать своими друзьями и тем, что их козни будут раскрыты. В число заговорщиков входит и лорд Солсбери, поэтому огласка приведет к падению правительства. Вероятно, мы с доктором Ридом могли бы побеседовать наедине, и в ходе этой беседы я рассказала бы о подслушанном разговоре и о том, что мне хотелось бы избежать проверки моей биографии. Мы могли бы договориться считать произошедшее несчастным случаем и оставить все как есть. Купили бы молчание друг друга.
Я беспокойно поежилась, когда внезапный порыв ветра сорвал с кустарника лепестки недавно распустившихся цветов. Меня с детства учили поступать правильно. На моей совести тяжелым камнем лежало то, что я живу под чужим именем, но сговор с доктором стал бы гигантским шагом вперед по неправедному пути. Это стало бы сокрытием преступления. Я не думала, что попаду в ад из-за того, что пользуюсь именем другой девушки, ведь Бог наверняка поймет, в каком отчаянии я была, когда его присвоила. Но пойти на обман, когда совершено убийство? Нет, на такое я не решусь никогда, как бы это ни было выгодно для меня!
Мои размышления прервали приближающиеся шаги. Будучи не в настроении беседовать, я осмотрелась по сторонам, прикидывая, не удастся ли опять отсидеться в кустах, но в этой части парка были лишь открытые со всех сторон газоны. Торопливые шаги слышались все ближе, и вот уже показалась спешащая принцесса София. Она была вся в черном, под черной кружевной вуалью, от которой ее светлые волосы и бледная кожа казались какими-то призрачными. На ее лице читалось глубокое страдание. Принцесса смотрела себе под ноги и не видела меня. Мы почти разминулись, но вд