– Су, если ты перестанешь в него лазить, он скоро станет нормальным, – флегматично отозвался орк.
– Я… я больше не буду, Фомочка! Ты только не бросай меня! – Она снова затрясла его. – Не бросай! Слышишь?
– Слышу, – отозвался он. – И все слышали.
Я убрал иллюзию длинного носа.
– А еще нос растет, когда девушка врет, – сообщил я ей новость.
– Неправда, учитель, – повернулась она ко мне. – Я на острове врала постоянно, и нос не рос.
– Тогда ты была рабыней, Сулейма, – рассудительно пояснил Фома. – А здесь ты… – Он замялся, подыскивая слово.
Ему помог Гради-ил:
– А здесь ты отмечена богами, Су.
– Не надо! – затряслась Сулейма. – Я не хочу никаких отметин! – Она еще раз бросила взгляд в зеркало и разревелась. – Ну почему я такая несчастливая… Врут все, а нос растет только у меня.
– Потому, Сулейма, – усмехнулся я, – что все врут чужим, а ты тем, кто протянул тебе руку помощи.
– Я больше не буду! Честно! – стала уверять она.
Я по сполохам ауры увидел, что врет, и удлинил ей нос, как у Буратино.
– Су, – укоризненно произнес Фома, – ты лучше помолчи, чем снова нас обманывать.
– Что, опять? – Девушка быстро поднесла к лицу зеркало. – Да что это такое! Что за жизнь у меня!
– Такая же, как у меня, Су, – ответил орк, – только я не вру и не вижу в этом смысла.
Эльфарка попыталась открыть рот и что-то сказать, но Фома нежно прикрыл его своей ладонью.
– Просто помолчи.
Принесли еду, и Сулейма принялась есть руками. Фома взял нож и вилку, отрезал себе кусок и молча стал жевать. Снежная эльфарка положила кусок рыбы на тарелку и посмотрела на свои жирные руки. Фома молча подал ей свой платок. Сулейма зло вытерла руки, взяла нож и вилку, покрутила их в руках. Посмотрела, как ест ее жених, и положила приборы на стол.
– Фома! Ты в степи всегда ел вилкой и ножом?
Тот прожевал и кратко ответил:
– Нет.
– Нет, – повторила она. Взяла вилку и стала ковыряться в рыбе. Ела она уже без аппетита.
К нашему столу вразвалочку подошел подвыпивший наемник, человек.
– Крошка! Если эта компания тебя не устраивает, пошли к нам, у нас можно есть руками и пить вино. Или, хочешь, я набью им всем морды.
Мы не успели и глазом моргнуть, как Сулейма вскочила и врезала наемнику кулачком в нос. Удар у эльфарки был поставлен хорошо. Кость звучно хрястнула, и пьяный, пошатываясь, согнулся, ухватившись за сломанный нос. Девушка вытащила одну ногу из-под лавки и добавила ею ему по голове. Наемник упал. После этого она как-то сразу успокоилась. Уселась и стала с аппетитом есть, оставив разборки с друзьями приставалы нам. Четверо крутых, какими они считали себя, парней бросились к нам. Не поворачиваясь, я вытянул аурные щупальца и вытащил у всех энергию. Не добегая трех шагов, те рухнули на грязный пол. Эльфары поднялись и поспешили уйти.
– Ночь будет неспокойная, – сделал вывод Гради-ил. – Здесь лесные рейдеры и с ними наши эльфары. Странно это все. Все так перемешалось в княжестве в последнее время. Где друг, где враг, не разберешь.
– Постараемся разобраться, Гради-ил. За тем и едем, – ответил я.
Больше нас не задевали. Задиры отлежались и, пошатываясь, поплелись прочь. Когда ужин подходил к концу, в трактир вошли двое орков из стражи великого хана. Я узнал парней, которые охраняли мой шатер, когда я был левой рукой степного владыки. Они огляделись, увидели меня и радостно ощерились. Затем твердой походкой направились к нам.
– Гаржик, – поклонился один из них. – Правая рука приглашает вас и ваших друзей разделить с ним его шатер.
Это была ритуальная фраза приглашения уважаемого гостя. Это следовало понимать не буквально, что он пустит нас жить в свой шатер, а что выделит не хуже и окажет княжеские почести.
Я встал.
– Я принимаю приглашение правой руки. Пусть шатер его будет полон жен, а стада бесчисленны. Пойдемте, друзья, – обратился я к спутникам, – ночевать будем в комфорте.
Быр Карам, правая рука великого хана, внимательно слушал верховного шамана. К ним снова пожаловал избранный богами, как духи предков называли нехейца. Еще они сообщили, что на нем лежит печать Худжгарха. И тело его – вместилище не ушедших за грань духов.
«Странный человек, – задумался правая рука. – Характер у него легкий, непоседливый. При этом юноша невероятно везучий и бесшабашный. Играет с судьбой, как болотная кошка с гадюкой. Думаешь, вот сейчас змея ее укусит и той наступит мучительный конец. А кошка вывернется невероятным образом, подержит змею в зубах и отпустит, чтобы напасть снова. Вот так и Разрушитель. Вот напали на них муйага пять сотен, и где они? Исчезли, а Студент как ни в чем не бывало снова в степи. Да-а. И как прошли? Ни один разъезд разведчиков о них не доложил».
– Что сообщила внучка о нашем родиче? – спросил он шамана. Тот при упоминании родства поморщился, не смог скрыть накатившее раздражение.
– Много что сообщила, – ответил он. – Сказала, что любит его, а он ее. Что она присмотрела себе сестру – черную эльфарку.
– Черную? – переспросил Быр Карам.
Шаман кивнул:
– Черную, Быр. Забрал ее у богини неизвестных земель и привез к себе.
Правая рука покачал головой. Надо же! Черную! А что, ему белой мало?
– Ганга говорит, что Тох Рангор будет возводить ее на княжеский престол. Вместе с воинством Худжгарха разобьют орков, что собираются против них, и затем сделает ее княжной.
– Высоко мечтает юноша, – недоверчиво усмехнулся Быр Карам. – Как бы крылышки не обжег.
– Духи говорят, что это не его идея, а воля нового бога. – Старик замолчал, уткнувшись взглядом в пол, застеленный шкурой оленя.
Сидящий напротив орк не мешал ему думать. Старик вздохнул.
– Не нравятся мне нонешние времена, Быр. Много неопределенностей появилось в мире, и они к нам приходят вместе с Разрушителем. Он, как таран, ломает все, к чему прикоснется. Одно утешает: такие долго не живут, сделают работу для богов, и от них избавляются.
– А мне будет жаль парня, шаман. Таких разумных, что меняют саму историю, мне видеть не доводилось. Он стал бароном?
– Бери выше, поднялся до графа, – ответил шаман. – Свадьбу хотят сыграть здесь, у нас, по обычаям нашего народа. А это значит, мы признаем его Гремучей Змеей перед всеми. А что после этого будет?
– Ничего не будет, – отмахнулся Быр Карам. – Поизведет наших врагов и расчистит нам путь. Я уже знаю, как его использовать.
Старый шаман иронично посмотрел на него:
– Использовать? Да он сам тебя будет использовать. И ты ему еще останешься должен. – Увидев недоверчивый взгляд Быр Карама, предложил: – Спорим?
– На что?
– На то, что ты признаешь Гангу своей родственницей, – произнес старик.
Орк поморщился, но согласно кивнул:
– А если я ему должен не останусь, то ты отдаешь мне правый берег под пастбища.
– Идет! – оживился старый шаман и потер в предвкушении руки.
Они разговаривали еще долго и обсуждали будущее. Но их разговор прервало появление молодого нехейца. Тот вошел лицом вперед, улыбаясь и излучая дружелюбие.
– Здоровы будьте, родаки. Вижу, опять интриги плетете. Что на этот раз придумали? Как мир завоевать?
Шаман сидел с непроницаемым лицом. Быр Карам недовольно поморщился и осуждающе покачал головой:
– Ты, Тох Рангор, нарушаешь наши обычаи…
– Неверное замечание, уважаемый, – без всякого почтения прервал его гость. – Сначала было не так. Орки были честны и полны достоинства…
Откуда я знал историю орков? Случайно получил сверху. Подумал, и ответ пришел изнутри, как откровение.
– …только шаманы не хотели иметь чести, – продолжил я, уставившись на деда Ганги. – Они прятали свои гнусные мысли за спиной и внушили остальным, что в шатер гостям должно входить спиной. Как знак их добрых намерений. А на самом деле так они стали скрывать свои гнусные замыслы от честных орков. – Я подошел, сел на шкуры и назидательно произнес: – Нужно, родаки, возвращаться к истокам.
– Это откуда ты вызнал? – удивился правая рука.
Старик, наоборот, возмутился.
– Да кто ты такой, чтобы учить нас! – брызжа слюной, заорал он.
Его невозмутимость растаяла, как сигаретный дым. Вот она только что была – и уже нету.
– Худжгарх поведал, дедушка. И вы бы лучше не ругались на меня, а прислушались. Тебя, например, дедушка, отравят твои же ученики, – пристально посмотрев на деда, сказал я. – Предадут за кусочек власти.
Орки ошеломленно заморгали. Я говорил все, что приходило в голову. По сполохам их аур я понял, что у них шел до моего появления серьезный разговор. Оба были на взводе, и в таком состоянии им можно внушить что угодно. Сейчас главное – дожать.
– Что, твои духи, дедушка, об этом не сообщили? – Я закрыл глаза. – Нет, не сообщили, – засмеялся я. – Они сказали тебе, что на мне печать молодого бога, верно?
Увидев, как изменились лица орков, я понял: все, они мои! Попал. Попал.
Но догадаться, что могли сказать ему духи из-за грани, было нетрудно. Мне и Шиза объявила об этом. Худжгарх наложил на меня отпечаток, и в духовном мире это видно.
– А что будет со мной? – В установившейся тишине было слышно, как дрогнул голос правой руки.
– Ты примешь смерть от своего лорха, Быр Карам, – вспомнив о вещем Олеге, ответил я.
Орки всегда были излишне суеверны, кто-то гадал на косточках, кто-то – на внутренностях убитых животных. Старики видели смысл в движениях степных орлов. Так что мне было несложно завладеть их вниманием.
– Я когда-нибудь прибью Чурвака! – возмутился правая рука. – Я давно видел, что с моим лорхом что-то не в порядке, а этот облезлый сын мерха и шарныги мне твердит: похромает и перестанет.
– Будешь должен, Быр Карам, – невозмутимо отреагировал я на его тираду, обращенную к неизвестному мне Чурваку.
Правая рука автоматически кивнул, соглашаясь, и открыл рот, выставив на обозрение здоровенные клыки.
– Это еще за что? – спросил он, но как-то неуверенно.