Но меня действительно прижали. Кто-то даже попытался бросить гранату. Правда, она не долетела – вовремя попавшийся на ее пути куст орешника послужил мне защитой; а вот моя приземлилась гораздо удачнее. Кто-то из бандитов пронзительно взвыл, но в отместку вокруг меня все буквально зашевелилось от безмерного количества выпускаемых противником пуль. Следующую гранату я бросил для того, чтобы сменить позицию. После того, как раздался взрыв, я резко метнулся назад, а затем вправо. Еще несколько шагов – и, выскочив к позициям боевиков, я навис над ближайшим, уже целившимся в меня бандитом и нажал на спусковой крючок. Мне снова повезло: выпущенная по мне очередь прошла мимо; лишь одна, самая первая, самая удачливая пуля, прежде чем вонзиться в дерево, находившееся в тот момент за моей спиной, слегка коснулась маскхалата, сбив налипшую на него в этом месте грязь. Я же оказался гораздо точнее: выронив оружие, «чех» повалился на спину. На этом мое везение кончилось. Второй бандит с перетянутой бинтами грудью уже взял меня на мушку. А у меня элементарно не хватало времени на то, чтобы применить собственное оружие. О том, чтобы уйти с линии огня, не могло быть и речи – как назло, в диаметре нескольких метров ни одного мало-мальски подходящего укрытия, за которое можно было переметнуться одним прыжком. Впрочем, отплатить боевичку той же монетой я еще успевал…
Евгений Бочаров
Женька свалил вышедшего из-за кустов боевика и почти сразу начал отвечать на выстрелы его спутников. Но прижать бандитов не получилось, а тут еще какой-то гад отбежал в сторону и теперь, стреляя, обходил Бочарова с левого фланга.
– Ах ты, сволочь! – выругался Евгений, когда прицельно выпущенные боевиком пули защелкали по стоявшему за спиной дереву. Продолжая материться, Бочаров прильнул к прикладу пулемета, и тот разразился длинной очередью. Довернув ствол чуть влево, Евгений уже было наметился завалить того самого боевичка, что полз в глубине леса, когда прилетевшая от противника шальная пуля врезалась в ствольную коробку, прошила ее насквозь и, прочертив по мышцам предплечья, шлепнулась под корни стоявшего неподалеку бука.
– У, суки! – Ощутив пронзившую руку боль, Евгений в очередной раз выругался, отбросил в сторону вышедший из строя «ПКМ» и, подхватив автомат, быстро перебрался чуть левее.
Находившийся на фланге бандит по-прежнему пробирался вперед. Разглядев его за переплетением ветвей, Женька ухмыльнулся и, подняв автомат, тщательно прицелился. Одиночный выстрел – и, откатившись в сторону, Бочаров, несмотря на падающие рядом пули, начал выискивать себе новую мишень.
Майор Гордеев, Игорь Онищенко
– Двигай в темпе, но не спеши. – Ефимов уже скрылся за деревьями, а Гордеев все еще инструктировал и без того знающего все это Онищенко. – Никуда они не денутся. Догоним.
На самом деле весь инструктаж был направлен на то, чтобы Игорь слегка успокоился. Ведь как только стало понятно, что есть реальная возможность настичь убийц Шадрина, он не на шутку разнервничался. Желание поквитаться за смерть друга – вполне оправданное чувство, но, увы, излишняя при этом поспешность могла сыграть злую шутку. И потому майор тянул время, дабы дать Игорю возможность привести свои мысли и чувства в порядок и успокоиться.
Наконец Гордеев увидел, что относительное душевное спокойствие восстановлено, и махнул рукой:
– Топаем.
Игорь, уже давно ждавший подобной команды, буквально сорвался с места, но, пройдя пару сотен шагов, сбавил скорость и к тому же сошел с «чеховских» следов. Дальше он двигался, стараясь не упускать из вида натоптанную тропу, но и не слишком высовываясь на открытые и, как следствие, легко простреливаемые участки.
– Ох ты, эпическая сила! – невольно сорвалось с языка Онищенко, когда рокот заговорившего пулемета засвидетельствовал, что ушедшие в обход разведчики – Ефимов и Бочаров – встретились с отступающими «чехами». – Командир, наши, – обернулся он к ротному.
– Не глухой, слышу, – пробормотал Гордеев и чуть громче, но так, что было слышно лишь одному Игорю, добавил: – Давай легким бегом вперед, но внимательно. Метров двести, потом на шаг. «Чехи» могут начать отходить в нашу сторону. Я следом. – Увидев подбегающих Тулина и Красильникова, он приказал: – Держать дистанцию. Степан, за него, – кивок в сторону Егора, – отвечаешь головой. И чтобы никакой инициативы, понял?
– Не дурак, – сердито буркнул Тулин; впрочем, он совершенно не был расположен к спорам. Тем более в этот момент.
– Все, Игорь, весь внимание! – С этими словами майор отмел все лишние мысли и, уйдя чуть вправо, поспешил вперед, лишь ненамного отставая от шедшего первым Игоря.
«Чехи»
Командир спецов оказался не прав – боевики и не думали отступать. Да и отходить, собственно, им было уже некуда. Бросать раненых они не собирались, к тому же силы обошедших и вставших на их пути спецназовцев опытные моджахеды определили сразу, а определив, так же быстро поняли, что у них есть неплохой шанс вырваться. Когда же шальная пуля вывела из строя пулемет противника, их шансы значительно увеличились. И если бы боевики были менее уставшими и в их рядах наличествовал хороший командир, да автоматчики стреляли чуть метче, а спецы действовали чуток помедленнее, тогда бы они наверняка вырвались. А так, после стремительной фланговой атаки русских шансы моджахедов покатились к нулю. Но даже в этом случае у лежавшего на спине и стонущего от боли в раненой груди Махамеда появилась отличная возможность если и не развернуть ускользающую удачу, то, во всяком случае, отправить в ад еще одного неверного. Грудь русского как раз оказалась напротив выходного отверстия ствола «АКС». И Махамед знал, что не промахнется. Он был спокоен, руки его не дрожали, а палец привычно касался спускового крючка…
Старший прапорщик Ефимов
Я начал поднимать ствол, но слишком медленно, чтобы всерьез надеяться опередить своего противника. Мыслей о смерти не было. Необходимость действия отметала напрочь все другое, и все же я не успевал, не успевал в той степени, чтобы спасти собственную жизнь. Еще две доли секунды – и я начну стрелять, но это все равно случится позже, чем выстрелят по мне, как раз в тот момент, когда первая пуля коснется моей груди, но я успею, обязательно успею завалить этого урода…
Лицо целящегося в меня боевика брызнуло кровью на три доли секунды раньше, чем смог бы начать стрелять я, и на две доли раньше, чем смог бы начать стрелять мой противник. Его автомат дернулся, ушел в сторону и только тогда разразился короткой очередью, после чего вывалился из рук и плюхнулся в оставшуюся после вчерашнего дождя лужу. Остановить движение собственного пальца я уже не смог. Пули из моего автомата ударили по еще вздрагивающему, но уже мертвому телу.
– Игорь, прикрой! – сквозь выстрелы услышал я голос ротного, сменил разряженный магазин и, сместившись влево, прижал кого-то из последних оставшихся в живых боевиков.
– Не стреляйте! – Чья-то мольба осталась гласом вопиющего в пустыне – то ли ротный, то ли Онищенко ставили последнюю точку в существовании банды.
– Где Женька? – подбежал тяжело дышащий Вадим.
– Думаю, сейчас подойдет, – кивнул я в сторону уходящей к югу дороги, Бочаров только что стрелял, значит, должен быть жив.
И точно: почти сразу после моих слов из-за кустов, волоча за ствол разбитый пулемет, слегка прихрамывая и прижимая к груди окровавленную левую руку, появился морщившийся от боли рядовой контрактной службы Евгений Бочаров.
– А где остальные? – поинтересовался я у ротного, и тот, обернувшись назад, показал пальцем:
– Да вон они топают.
– Тогда все в норме. – Немного успокоившись, я вытащил из кармана ИПП и направился к присевшему под деревом Евгению.
– А рыжего-то среди них нет… – сообщил мне успевший пробежаться по окрестностям Онищенко. Я пожал плечами и ничего не ответил. Подумаешь, новость! Я догадался об этом еще раньше, вот только не спешил сообщить столь «радостное известие» всем. Сейчас соберемся, перебинтуем Женьку и тогда подумаем, что делать дальше.
– Здесь все? – «Кулибин» обвел взглядом залитую кровью площадку, и его начало мутить; попятившись, он шагнул к ближайшим кустам.
– Стой! – заорал я, уловив в орешнике непонятное движение, и в этот же момент из кустов раздался выстрел. Егор начал оседать на землю, а выпрыгнувший из-за ветвей мелкий пацан повел пистолетом в направлении Гордеева. Вадим отпрянул в сторону. Предохранитель моего «АК» был уже снят. Очередь автомата прозвучала раньше пистолетного выстрела. Маленького урода буквально подбросило, «АПС» выпал из рук прямо в грязную лужу. Юный мерзавец, завалившись на бок, мелко-мелко засучил ногами. На миг в моей душе промелькнула жалость, и тут новая очередь нарушила тишину леса.
– Хандец котенку, срать больше не будет! – с каким-то мстительным удовлетворением проговорил подскочивший ко мне Игорь.
– Да уж…
Мне не оставалось ничего другого, как только поддакнуть. Я стоял, он смотрел на труп мальчишки, и мне совершенно не было его жалко. Не уверен, стал бы он стрелять, не будь у него оружия, но несомненно одно – ничего хорошего из него бы уже не выросло. Что может вырасти из звереныша? Нет, не звереныша, из зверя, уже познавшего вкус крови и испытывающего удовольствие от чужих мучений? Из мерзкого урода-садиста могла вырасти лишь еще более чудовищная и уродливая тварь.
– Что с Егором? – спросил я у суетившегося подле «Кулибина» Степана. Тот ничего не ответил и лишь неуверенно пожал плечами. Сам же Егор сидел на земле и, прижав руки к груди, глухо постанывал.
– Ты ранен? – Я не понимал, как подобное могло случиться. Я был уверен, что этот молодой урод промазал, и, к моей вящей радости, Егор отрицательно качнул головой:
– Мотор барахлит…
– Еськин кот! – Вот ведь незадача, уж лучше бы зацепило. Сейчас бы перемотали, и все дела. А так даже валидола нет. – Ты ляг, полежи. Игорь, плащ-палатку!