14:45
Тысяча правил и ограничений сразу оказались неважными. Например, превышение скорости. Мчась из СЭПО в Сольну, Алекс не помнил, когда последний раз ездил так быстро.
Сколько обысков он провел в своей жизни? Сотню? Алекс давно потерял им счет. Одно он знал наверняка: их ждет неприятная работа — ворваться в дом к незнакомому человеку и перевернуть там все вверх дном. Он уже связался с той женщиной, с которой беседовал возле дома Сасси, и взял у нее ключи. А потом позвонил жене Карима и обо всем ей рассказал, чтобы, вернувшись в свою квартиру, она не подумала, что там побывали взломщики.
Алекс и четверо полицейских из Сольны быстро прошлись по комнатам. Шкафы и бюро, письменный стол и кухня. Все имеющиеся в квартире компьютеры отправили криминалистам на Кунгсхольмен. Алекс действовал уверенно и профессионально. Он не смог бы сказать, что именно ищет, но безошибочно узнал бы интересующую его вещь.
Алекс тщательно осмотрел спальню супругов Сасси. Ничего достойного внимания ни в кровати, ни в гардеробах. Он сорвал покрывало, заглянул под простыню и матрас. С нижнего этажа позвонил один из сотрудников СЭПО:
— Ну что, есть что-нибудь?
— Нет, — ответил Алекс.
Он сел на край кровати и оглядел комнату. Уютно. Не стильно, не современно, а именно уютно. Шторы и подушки в теплых тонах гармонируют с бледно-желтыми стенами. Похоже на летний домик. На стенах висят картины, на полках стоят фотографии в рамках.
Алекс пригляделся внимательнее. Карима Сасси и его жену он узнал сразу. Дети выглядели младше, чем он себе представлял. Алекс снял с полки один из снимков. Много лет назад они с Фредрикой выезжали в пустующий летний домик на берегу озера Экерё. Тогда они вели одно из самых запутанных расследований в жизни Алекса. И фотографии в рамках, которые они нашли в том домике, оказались ключом к разгадке.
С Каримом Сасси тоже все было не так просто, Алекс это чувствовал. Роль, которую тот играл во всей этой истории, отличалась от той, что отводилась ему следователями изначально. Одного никак не мог взять в толк Алекс: что заставило первого пилота пойти на такое?
Алекс потрогал рамку, вытащил снимок — ничего особенного. Проделал ту же процедуру с другой фотографией, потом взял третью, четвертую… Ничего. Словно чего-то застыдившись, он поставил снимки на место и спустился на первый этаж.
— Как дела? — спросил Алекс коллегу из СЭПО.
Полицейский есть полицейский, свой брат, даже если он работает в службе безопасности.
Тот покачал головой.
Алекс мрачно оглядел стены и пол гостиной. Они не обнаружили ничего, что можно было бы отдать криминалистам. В отчаянии Алекс прошел через прихожую, кухню и оказался в зале.
Очевидно, в семье Сасси любили чтение. Две стены были уставлены книжными стеллажами от потолка до пола. Двое полицейских трудились не покладая рук, пересматривая их содержимое. Они перекладывали книги, освобождая полку за полкой, осматривали задние стенки.
Взгляд Алекса упал на том с яркой обложкой, лежавший поверх одной из стопок.
Он взял его и замер, вглядываясь в аккуратные золотые буквы заголовка. Наверное, удивляться здесь было нечему, однако в совпадения Алекс больше не верил.
Альфред Теннисон. «Король Артур. Королевские идиллии».
Том оказался на удивление легким. Алекс почувствовал, как трясется его рука.
«Теннисон! Черт меня подери, если это случайность!»
Алекс осторожно открыл книгу и пролистал несколько страниц. Внутри обнаружилось аккуратное «окошко», вырезанное в форме квадрата. Классический тайник. Алекс пригляделся.
Через несколько секунд он держал в руках еще одну фотографию. Очевидно, снимок был старый, но Алекс сразу узнал обоих мужчин. Карим Сасси стоял рядом с человеком, чье лицо в последнее время часто мелькало в газетах, — с Захарией Келифи.
На этот раз, приближаясь к камере Захарии Келифи, Эден Лунделль почти не сомневалась, что все делает правильно. В руке она держала листок с распечатанным снимком из книги Карима, только что высланным ей на мобильный Алексом Рехтом. При других обстоятельствах эта ситуация могла бы показаться ей очень запутанной. Но Эден почти физически ощущала, как стремительно истекает отпущенное время, и это заставляло ее смотреть на вещи проще.
Когда Эден вошла в камеру, Захария сидел на койке и читал. В руке у нее была только фотография, и никаких сигарет. На этот раз Эден не потрудилась выдвинуть стоявший в углу стул. Она просто положила снимок на колени Захарии.
— Кто этот человек справа от вас? — спросила она.
Захария поднес фотографию к глазам:
— Где вы это взяли? — Его голос звучал так, словно он не понимал, что за предмет держит в руках.
— Не важно. Вы знаете мужчину справа?
Разумеется, Эден было известно, что это Карим Сасси, но она хотела услышать это имя от Захарии.
— Это было так давно… — тихо сказал Келифи, словно не в силах оторваться от снимка.
— Когда именно? — перебила его Эден Лунделль.
— В две тысячи втором году. Тем летом я приезжал в Швецию.
— Вы были в Швеции в две тысячи втором году?
Такого Эден не помнила. До сих пор она считала, что Захария впервые прибыл в Швецию после того, как попросил здесь политического убежища.
В 2002 году ему, вероятно, не исполнилось и двадцати лет.
Захария кивнул:
— Мне дали въездную визу, чтобы я навестил дядю. Он работал на фабрике «Эрикссон» в Кисте.
Эти сведения можно было проверить потом, но на этот раз Эден почему-то поверила Захарии.
— Как долго вы здесь пробыли?
— Около восьми недель. В тот год мои родители решили устроить мне особенные каникулы.
Захария вернул снимок Эден с таким лицом, как будто больше не хотел его видеть.
— И кто он? — повторила она, кивая на фотографию.
Захария снова взялся за книгу, которую читал перед тем, как Эден вошла:
— Его зовут Карим.
— А фамилия?
— Сасси, если я правильно помню.
— Как вы познакомились?
— Его мать тоже работала на той фабрике.
Эден почувствовала, что пришло время взять стул.
— А вы с ним общались после того, как получили вид на жительство в Швеции?
Захария уже понял, что Эден так просто не уйдет, и снова захлопнул книгу.
— Нет, после две тысячи второго года я его не видел.
— Вы уверены?
Захария сердито сдвинул брови и снова сделал вид, что ему не терпится углубиться в чтение.
— Разумеется, я в этом уверен.
— А вам известно, чем этот Карим Сасси занимается сейчас?
— Понятия не имею. Тем летом он говорил мне, что обязательно выучится на летчика. Но кто из нас в юности не мечтал водить самолеты?
«Почему же? — мысленно возразила ему Эден. — Я, к примеру, хотела стать директором цирка. Правда, тогда мне было не двадцать, а десять».
Эден вспомнила, как представляла себя гастролирующей по всему миру с большой цирковой труппой, и вздохнула.
Она снова положила перед заключенным фотографию Карима:
— Это очень для нас важно, Захария. Вспомните, пожалуйста, когда вы последний раз видели этого человека?
Она все еще надеялась услышать от него что-то другое, что позволит расследованию сдвинуться с мертвой точки. Но Захария уставился в свою книгу, не удостоив больше Эден ни единым взглядом.
— Я прекрасно помню, с кем встречался, а с кем нет. С головой у меня пока все в порядке.
Итак, как-то летом в молодости Захария приезжал в Швецию к дяде, который работал вместе с матерью Карима. Вероятно, при других обстоятельствах в этом стоило бы покопаться. Но сейчас времени не оставалось ни на что другое, кроме как действовать.
Поэтому Эден оставила Захарию и вернулась в свой отдел. Да, Захария знаком с Каримом, но из этого не следует, что он в курсе его связей с террористами.
События развивались по наихудшему из возможных сценариев.
Но самое страшное впереди.
В коридоре ее догнал руководитель следственной группы Деннис.
— На том телефоне отпечатки пальцев Карима Сасси, — сообщил он.
Так. Последние сомнения относительно Карима развеялись как дым. Помимо всего прочего, он и есть вчерашний лжеинформатор. Находись он сейчас где-нибудь на земле, был бы немедленно схвачен и препровожден на допрос.
— Позвони в ЦРУ, — распорядилась Эден. — Я хочу знать, как далеко они продвинулись на своем фронте.
29
Вашингтон, округ Колумбия, США, 08:45
Над столицей одного из самых влиятельных государств мира ярко светило солнце.
Брюс Джонсон в сопровождении мистера Грина из ЦРУ поднялся в кабинет своего шефа, наконец соизволившего показаться на работе.
Брюс не обращал внимания на сердитый вид начальника. Они явились сюда обсудить информацию, которую Брюсу сообщили всего несколько часов назад и которая грозила поставить с ног на голову еще толком не начавшееся расследование. Есть основания полагать, что командир экипажа рейса 573 Карим Сасси сотрудничает с террористами. Худшей новости невозможно себе представить.
Глядя на Грина, Джонсон багровел от гнева. Как долго этот идиот тянул с известием, камня на камне не оставившим от всех их теорий! Подозрения относительно Карима Сасси — вот первое, что он должен был выложить, едва переступив порог конференц-зала.
— Карим Сасси выходил на связь с террористами? — рассеянно переспросил шеф.
Грин кивнул:
— Все факты свидетельствуют об этом. По данным нашей разведки, Карим Сасси входит в террористическую группу, осуществляющую план захвата самолета, и не кто иной, как он, проследил за тем, чтобы записка вовремя попала в руки стюардессы. — Грин пристально посмотрел на шефа. — Более того, Кариму Сасси даны указания, о которых в сообщении не сказано ни слова…
— Какие? — прохрипел начальник Брюса.
— В случае если шведское и американское правительства не выполнят требований террористов, он должен уничтожить самолет, направив его в здание конгресса. Здесь, в Вашингтоне.
У Брюса пересохло во рту. Взглянув в помутневшие глаза шефа, он испугался, что тот теряет рассудок.
— Таким образом, сценарий, предложенный шведами, теряет всякий смысл, — продолжал Грин. — Кто за всем этим стоит, теперь уже не важно. Главный террорист сидит за штурвалом самолета, и он посадит машину не раньше, чем изложенные в записке условия будут выполнены. Но об этом, как всем нам известно, не может быть и речи.
«Откуда такая информация?» — мысленно спросил его Брюс.
— А почему вы не поделились этими сведениями с ФБР? — поинтересовался шеф.
— Именно этим мы сейчас и занимаемся, — ответил Грин. — Ведь это многое меняет, не так ли?
— Очевидно, — задумчиво согласился шеф. — И все-таки почему вы не сообщили нам всего этого раньше?
Глаза Грина сердито засверкали.
— Потому что не видели в этом необходимости.
Не обращая внимания на грубость, начальник Брюса продолжал задавать вопросы. Брюс понял, что шеф взволнован не на шутку. Отныне речь шла о вооруженном нападении на США, а значит, дело находилось в равной компетенции и ЦРУ, и Агентства национальной безопасности.
«В любом случае они будут держать нас на коротком поводке», — подумал Брюс.
— Все просто, — продолжал Грин. — Этот самолет не должен приземлиться на территории США. Когда он приблизится к нашей воздушной границе, летчику будет рекомендовано изменить курс. В случае отказа дело будет передано в ведение главнокомандующего.
Главнокомандующий — это президент.
— То есть вы хотите переадресовать вопрос Белому дому? Зачем?
— Охотно отвечу на ваш вопрос, но это между нами. Шведов мы проинформируем в свое время.
Грин сделал паузу, наблюдая за реакцией Брюса. Тот кивнул, соглашаясь с тем, что шведов пока лучше держать на расстоянии.
— Мы перенаправим вопрос в Белый дом, чтобы предотвратить новую атаку на государственные интересы США, возможно самую крупную после одиннадцатого сентября.
Начальник Брюса выглядел озадаченным:
— И каким образом вы собираетесь ее предотвратить?
В его голосе слышалась усталость. Грин ответил не сразу.
Собственно, у него не было никакой необходимости это делать. Повисшая в комнате тишина была красноречивее любых слов.
— Они не должны достичь цели, вы не согласны?
На лице Грина появилось самоуверенно-туповатое выражение, какое Брюс наблюдал у коллег, мнящих себя вершителями судеб мира.
— Только так, — повторил Грин. — Этот самолет не должен сесть ни в Вашингтоне, ни в Нью-Йорке, даже если президента не устроит наш план. А он с ним согласится, будьте уверены.