Рейс 573
Когда Иоаким был маленький, он думал, что по облакам можно ходить. Сидя в самолете, он мечтал, прижимая нос к иллюминатору, выйти из салона и прогуляться, погружая ноги в мягкую белую массу, издалека напоминающую лежащий на горах снег.
— Ничего не получится, — смеялась мама, когда он рассказал ей о своих фантазиях. — Облака не более чем воздух. Ты провалишься.
Эти ее слова так напугали Иоакима, что надолго отучили смотреть в окно во время полета. Лишь став взрослым, он снова полюбил наблюдать за облаками в иллюминатор.
Самолет находился в воздухе уже несколько часов. Вечно ноющая подруга Иоакима осталась дома, отчего он чувствовал немалое облегчение. Он твердо решил по возвращении порвать с ней. Сейчас, как никогда, очевидно, насколько они разные. Он настроен идти вперед, а она — топтаться на месте.
На душе было неспокойно. Время полета — девять часов пятнадцать минут, а он до сих пор не вздремнул. А сейчас командир корабля объявил, что возможно опоздание из-за плохой погоды. Кресло, в котором сидел Иоаким, было жестким, как скамья в парке, а от соседа несло потом. От нечего делать Иоаким принялся переключать каналы телевизора, встроенного в спинку находящегося перед ним сиденья, однако ничего интересного не обнаружил.
Тогда Иоаким поднял с пола рюкзак и достал фотоаппарат. Большинство хранившихся в его памяти снимков давно стоило удалить. Вот кадры праздника по случаю крещения племянницы. Иоаким снова полез в рюкзак. Неужели он забыл взять «Джаз-путеводитель по Нью-Йорку», который ему подарили родители?
Нащупав книгу, он положил ее на колени. Теперь не хватало только музыки. Сосед Иоакима скосил глаза, явно недовольный возней.
«Что ж, ты воняешь, а я роюсь в сумке, — мысленно увещевал его Иоаким. — Купи себе дезодорант, тогда я успокоюсь».
Через несколько минут Иоаким понял, что забыл свой MP3-плеер дома. Вероятно, тот так и остался лежать на кухонном столе. Зато Иоаким записал несколько музыкальных файлов в свой новый мобильник.
Положив телефон на книгу, Иоаким опустил рюкзак на пол. Потом отвернулся от соседа, чтобы тот не видел, как он включает телефон. Слушать музыку в самолете можно, но для этого нужно перевести аппарат в специальный режим. Иоаким не знал, как это делается. Кроме того, не так давно он прочитал интересную статью, в которой выяснялось, насколько опасно пользоваться мобильной связью во время полета. «Если это создает серьезные помехи работе пилота, зачем пассажиров вообще пускают в салон с мобильниками? — спрашивал журналист. — Получается, что жизни сотен людей отдаются в руки нескольких беспечных нарушителей, которых в случае чего невозможно будет даже призвать к ответу».
Статья была хорошо написана, и Иоаким согласился с ее автором. Если бы телефоны представляли собой реальную опасность, их заставляли бы сдавать в багаж. Успокоив таким образом свою совесть, Иоаким нажал кнопку.
На дисплее высветилось уведомление о поступлении СМС. От мамы. Иоаким удивился: разве она не знает, что он находится на борту самолета, где положено отключать мобильники? Он скосил глаза на соседа и открыл сообщение. Большой беды в этом нет, раз уж телефон все равно включен. Пробежав глазами строчки на дисплее, Иоаким тряхнул головой.
Что за черт? Они что там, с ума посходили?
Он перечитал мамино сообщение еще раз:
«Иоаким, мы с папой вернулись с работы пораньше, чтобы следить за вашим рейсом по Интернету. Не падай духом, мы с тобой! Мы любим тебя и уверены, что все закончится хорошо!»
Ушли с работы, чтобы отслеживать информацию об этом рейсе? Зачем? Может, кто-то прислал ему это по ошибке? Иоаким проверил несколько раз. Все правильно — сообщение поступило от мамы.
Так в чем же дело? Иоаким почувствовал, как его разбирает смех. Сначала тихий, а потом все громче. Внезапно до него дошло, что веселого здесь мало. Судя по поведению матери, над всеми, кто находится сейчас в этом «боинге», нависла смертельная опасность.
Иоаким все еще надеялся, что это недоразумение. Возможно, родители перепутали рейсы и речь в новостях шла не об этом самолете. Господи, сколько их сейчас летает до Нью-Йорка! Или все-таки не так много…
Иоаким огляделся. Как будто все в порядке. Он не слышал никаких тревожных объявлений, которые обязательно были бы, если бы пассажирам что-то угрожало. Ведь не могут же они позволить всем этим людям вот так, спокойно, лететь навстречу своей гибели?
— Простите, — обратился Иоаким к проходившей мимо бортпроводнице, отвернувшись от вонявшего по́том соседа. Она остановилась. — Я… просто хотел спросить… с этим самолетом все в порядке?
— Все нормально, уверяю вас, — ответила она.
Его насторожило, что она не улыбается, как обычно делают стюардессы, когда разговаривают с пассажирами.
— Вы боитесь летать? — спросила она.
— Нет, что вы. — Иоаким выдавил из себя улыбку. — Просто хотел уточнить.
Когда она отошла, он покраснел до ушей.
«Хотел уточнить» — какая дурацкая фраза. Уточнить что? Не падаем ли мы?
— Сейчас катастрофы в воздухе редкость, — заметил мужчина в соседнем кресле. — Гораздо опаснее ездить на мотоцикле.
— Спасибо, я слышал, — отозвался Иоаким.
Он снова отвернулся от неприятного соседа и открыл мамино сообщение. И пока Иоаким пробегал глазами кричащие от отчаяния строчки, внутри его все холодело от ужаса. Сомнений не оставалось: они летят навстречу неминуемой катастрофе. Неулыбчивая стюардесса лгала ему в лицо.
39
Стокгольм, 18:30
Надо было решать, что делать дальше. По расписанию через пятнадцать минут самолет должен быть на месте, далее пойдет дополнительное время. Вернувшись от дяди Захарии Келифи, Алекс Рехт почувствовал, что медлить больше нельзя, надо что-то делать.
На этот раз они собрались на расширенное совещание, с участием начальника Алекса Йерпе и множества сотрудников криминальной полиции и СЭПО.
Эден связалась с новостным агентством ТТ, пытаясь выяснить, не оттуда ли проникло в СМИ известие о захвате самолета.
— В ТТ звонили с незарегистрированной предоплаченной карты, — сообщила она. — Таким образом, круг замыкается. Интересно, что сотрудник агентства поначалу отказывался воспринимать информацию всерьез, однако потом переменил свою точку зрения.
— Почему? — удивилась Фредрика.
— Потому что звонивший говорил голосом Скруджа Макдака.
— Опять изменитель голоса?
— Да.
Алекс недоверчиво хмыкнул. Кто этот шут, за которым они охотятся?
— Мы так никуда и не продвинулись, — сказал он.
— Не согласна, — возразила Эден. — Теперь мы, по крайней мере, знаем, что звонивший имеет отношение к угонщикам.
— Но почему им так важно поставить в известность газеты? — спросил Йерпе.
— Полагаю, он хотел контролировать выполнение изложенных в записке условий через СМИ.
Алекса поразила хладнокровная расчетливость злоумышленников.
Эден не стала останавливаться на этом моменте.
— Что могло заставить Карима Сасси захватить вверенный ему же самолет? — спросила она.
— То есть в том, что он угонщик, вы уже не сомневаетесь? — В голосе Алекса слышалось недоверие.
— Мы не думаем, что у него имеются сообщники на борту. Однако это не исключает того, что кто-то помогал ему готовить это преступление и сейчас поддерживает его на земле. Что касается вчерашних угроз, у нас нет ничего, кроме отпечатков пальцев на одном из телефонов. Вполне возможно, Карим Сасси никак не связан с этими вызовами.
— Но на других телефонах отпечатков нет вообще, — напомнил Алекс. — В то же время поступившая с АТС информация указывает на то, что звонили несколько человек. Все соединения осуществлялись на линии между Стокгольмом и Арландой.
— Эти несколько человек могли разъезжать в одном автомобиле, — предположила Эден.
Алекс кивнул.
Руку поднял главный аналитик Себастьян, и Эден предоставила ему слово.
— Думаю, нам следует уделить больше внимания мотиву, о чем вы сами только что упомянули. Что заставило Сасси пойти на этот шаг? Ведь, насколько нам известно, правоверным мусульманином он не является. Таким образом, «исламский след», который все мы здесь, конечно же, усматривали, в расчет можно не принимать. Между тем это единственное имевшееся у нас до сих пор объяснение действий Карима.
— Именно, — согласилась Эден. — И должна заметить, в настоящий момент это смущает меня больше всего. Никто из близких не отметил ничего необычного в его поведении в последнее время. Никто не говорил о его активной гражданской позиции. Карим Сасси не состоял ни в каких организациях и вообще не занимался общественной деятельностью.
— Все так, — кивнул Себастьян. — Поэтому непонятно, с какой стати мог его заинтересовать, скажем, отзыв вида на жительство Захарии Келифи.
— После этого совещания я встречаюсь с коллегой из Германии, — сообщила Эден. — Однако немцы уже предупредили, что собственно о Кариме Сасси сказать им нечего. Их информация касается захвата самолета в целом.
Сомнения Алекса росли по мере того, как он слушал Себастьяна и Эден. Он не мог взять в толк, что дало бы им в данном случае знание мотивов преступления.
— А вы что обо всем этом думаете, Алекс? — Голос Эден вывел его из размышлений.
С ним она разговаривала иначе, чем с Фредрикой или Себастьяном. Мягче, словно хотела подчеркнуть, насколько он ей симпатичен.
— Полагаю, нам будет чертовски трудно понять Карима, не выслушав его самого. — Предложение Алекса прозвучало настойчивее, чем он того ожидал.
— Его самого? — удивилась Эден. — Вы имеете в виду, позвонить ему на борт и поделиться нашими подозрениями?
— Именно это, — подтвердил Алекс и продолжил, хотя не успел обдумать свою мысль как следует: — Мы не двигаемся с места, а между тем время идет. До катастрофы остались считаные часы, если только намерения угонщиков серьезны. Единственное, что нам остается в этой ситуации, — связаться с Каримом и попытаться его образумить. — Алекс сделал паузу. — Раз уж мы не можем решиться поговорить со штурманом и убедить его взять управление самолетом на себя.
Все в этой комнате знали, что Алекс говорит о собственном сыне. Но это не играло никакой роли, поскольку никто не сомневался, что Алекс прав.
— Положим, мы откроем Кариму свои подозрения и это его напугает, — ответила Эден. — Не имея представления о его мотивах, мы не можем прогнозировать возможных последствий. Вступать с ним в открытую игру опасно, ведь на кону четыре с лишним сотни человеческих жизней.
— Тогда нам остается наладить связь со штурманом, — повторил Алекс.
— А если у него ничего не выйдет? — возразила Эден. — Тогда получится то же самое. Карим поймет, что его раскрыли, и решится на крайние меры. С чего вы взяли, что Эрик с ним справится?
Алекс представил себе Эрика, каким тот был в детстве: тощим, вытянутым подростком, всегда полным идей, как сделать жизнь интереснее. С годами он стал уравновешеннее, но изобретательности по части того, как скрасить серые будни, в нем не убавилось.
«Ну же, Эрик, — мысленно подбадривал его Алекс. — Ты ведь в жизни не переживал более захватывающего приключения!»
Ростом Эрик был выше отца и большинства мужчин в этой комнате, однако ниже Карима. Широкие плечи и мускулистые руки первого пилота свидетельствовали о том, что он много занимается спортом. «У Эрика никаких шансов против него, — пришел к выводу Алекс. — Разве воспользуется чем-нибудь, чтобы нанести удар исподтишка».
— Голыми руками Эрик с ним не справится, — сказал Алекс. — В кабине пилотов должно быть что-нибудь, что поможет ему вывести Карима из строя… например, огнетушитель.
Коллеги за столом загудели. Огнетушитель? Невозможно! Несерьезно! Эден постучала карандашом по столу:
— Давайте без лишней болтовни. Алекс подал идею, а наше дело принять решение и двигаться дальше. Фактически у нас нет никакой надежды посадить этот самолет, пока Сасси за штурвалом. Правительства обеих стран и не думают потакать угонщикам. Топливо на исходе. Сейчас только чудо может спасти нас от неминуемой катастрофы.
— Но как мы свяжемся со штурманом, минуя Карима? Они ведь сидят бок о бок, — выкрикнул незнакомый Алексу сотрудник СЭПО.
Коллеги снова загудели. Эден схватилась за голову.
— Надо позвонить в САЛ и посоветоваться. Мы знаем слишком мало, чтобы что-нибудь решить.
Эден посмотрела на одного из своих следователей:
— Свяжитесь с САЛ. Спросите, можно ли поговорить с Эриком, минуя Карима, и если да, то как. Не думаю, что насильственная нейтрализация Карима — идеальный выход из положения, однако, вполне возможно, это наш единственный шанс. И я хочу знать, насколько он реален.
— А что вы думаете о бомбе на борту? — подала голос Фредрика.
— То есть? — не поняла Эден.
— В записке сказано, что самолет будет взорван при попытке его посадить или так или иначе эвакуировать людей. Должны ли мы принимать эту угрозу в расчет, если окончательно станет ясно, что главный террорист — сам Карим.
— Вы хотите знать, не взорвется ли самолет, если Эрик нейтрализует Карима и сядет за штурвал?
— Именно так.
Алекс в отчаянии уронил руки. До сих пор он не думал о таком повороте дела.
— Возвращаемся к утренней дискуссии, — вздохнула Эден. — Каковы шансы пронести на борт взрывное устройство?
— У командира экипажа, полагаю, не такие уж маленькие, — заметил кто-то из присутствующих.
— Едва ли, — возразила Эден. — Команда проходит тот же контроль, что и пассажиры. Я вообще отказываюсь принимать сейчас какое-либо решение. — Эден покачала головой. — Сначала надо поговорить, по крайней мере, с немцами. А потом не мешало бы расспросить американцев, что они намерены делать, когда топливо закончится. Только после этого имеет смысл звонить Кариму.
Не успела она произнести эту фразу, как дверь открылась и в комнату просунула голову молодая женщина, которую Алекс никогда не видел раньше.
— Извините, Эден, но ГД срочно просит вас на совещание в Розенбад.
— В Розенбад? — удивилась Эден. — Передайте ГД, пусть обходится без меня. Я нужна здесь.
— Не думаю, что он с этим согласится, — возразила девушка. — Это касается американцев. Они связались с Министерством иностранных дел через свое посольство и сообщили, как намерены поступить с захваченным самолетом.
— Но зачем ради этого идти в Розенбад? — недоумевала Эден. — Не лучше ли американцам самим явиться сюда и посвятить нас в свои планы?
— ГД очень вас просил, — настаивала девушка. — Он ждет вас прямо сейчас.
Эден поднялась:
— В таком случае заканчиваем. Я объявлюсь в течение часа.
Внутри у Алекса все похолодело от страха. Американцы обратились прямо к правительству, а не в СЭПО, и это не предвещало ничего хорошего.