10
Рейс 573, 09:03
С утра все пошло не так. Эрик опаздывал на работу. Во-первых, задержался автобус. Во-вторых, электричка, которая должна была доставить Эрика на Центральный вокзал, тоже опоздала. В результате он не успел на экспресс до Арланды. Наконец, поезд, на котором Эрик добирался до аэропорта, двигался с замедленной скоростью по причине аварии, которая произошла рано утром.
Эрик старался держать себя в руках, тем не менее пот бежал по спине ручейками и ладони взмокли. К самолету придется бежать, а это не пристало такому опытному штурману, как он. Как и многое другое, к примеру засохшая каша на рукавах мундира.
Эрик радовался, что ему так быстро удалось получить место пилота. Упорный труд и врожденные способности — вот все, что ему для этого потребовалось. Ну и конечно, удача. Не многие делают такую карьеру в его возрасте.
Нервозность отдавалась болезненными ощущениями в желудке.
Что, если я не успею?
Ему позвонили за пять минут до прибытия поезда к южной платформе аэропорта.
— Сейчас буду.
Он знал, что сдержит слово.
С Клаудией разговаривал на бегу. Она позвонила просто так, хотела услышать его голос. Через час они с сыном тоже поднимутся на борт самолета, чтобы улететь в Южную Америку, в гости к ее родителям. А Эрик после этого рейса до Нью-Йорка уйдет в долгожданный отпуск. Чтобы допоздна сидеть в кабаках, пить и танцевать ночами напролет и спать до полудня. Мама Клаудии обещала присматривать за их сыном, когда потребуется. Так будет лучше всем. С маленькими детьми бывает трудно, иногда Эрик готов был отдать свою правую руку за возможность как следует выспаться. Поэтому и родителям, и детям нужно время от времени отдыхать друг от друга. Это лишь укрепляет отношения.
Контроль службы безопасности стал более тщательным в последнее время. Пожалуй, они даже перегибают. В конце концов, если пассажиру дозволяется взять на борт несколько литров спиртного, смешно просить его выбросить из багажа пилочку для ногтей.
Не обращая внимания на очередь, Эрик подбежал к ренгтен-сканеру. Контролер понимающе кивнул:
— Припозднились сегодня?
— Да, черт…
Оба сделали все возможное, чтобы ускорить процесс. Эрик прошел через металлодетектор, взял сумку с конвейера и побежал дальше.
Тут он увидел своего коллегу Карима Сасси. «Самый симпатичный мужчина из всех, кого я видела в жизни» — так отозвалась когда-то о Кариме Клаудия. Сасси имел рост под метр девяносто, был смугл, улыбчив и харизматичен. «В его глазах можно утонуть», — сказала Клаудия, прежде чем Эрика начали раздражать комплименты жены в адрес его коллеги.
Но он и сам любил Карима. Они работали вместе уже много месяцев и прекрасно ладили. Почти подружились. Эрику нравилось общество Карима, и он надеялся, что их отношения будут крепнуть.
Карим стоял, отвернувшись к окну, но Эрик разглядел его профиль. Челюсти стиснуты, глаза полуприкрыты. Карим старался сосредоточиться перед рейсом. Ему и в голову бы не пришло взойти на борт в нетрезвом состоянии и клевать носом во время полета, как это позволяют себе некоторые пилоты.
Эрик подбежал к Кариму.
— Я уж думал, что полечу сегодня без штурмана, — заметил Сасси, вместо приветствия.
— Автобус опоздал, и я не успел на экспресс. А потом еще были проблемы с электричкой.
Карим злился, но оставил его объяснения без комментариев.
— Пойдем на борт, — только и сказал он.
Эрик волновался. Так он еще никогда не опаздывал.
— Все в порядке? — спросил он Карима.
— Да, если не считать того, что у восточного побережья США сегодня ожидается сильный шторм. — Карим пригладил ладонью пышную черную шевелюру.
— Могут возникнуть проблемы с посадкой?
— Похоже. Но запасов топлива должно хватить на несколько дополнительных часов полета, об этом я уже позаботился. Продержимся в воздухе сколько нужно или приземлимся в другом городе.
— И на сколько именно дополнительных часов нас хватит?
— На пять.
Карим отвернулся и пошел в сторону самолета.
Они вылетели согласно расписанию в половине десятого.
Выше облаков небо выглядит по-другому. Оно насыщеннее, бездоннее, ближе. Бесконечное пространство, в котором нет и не может быть никаких проблем. Только здесь Эрик понимал, зачем стал летчиком. Чтобы чувствовать себя частью этого великого ничто, которое больше его самого. В голове мутится. Одна мысль о том, что от земли его отделяет десять тысяч метров, нагоняет в кровь адреналина. К этому невозможно привыкнуть.
В кабину пилотов позвонили. На экране возникло лицо стюардессы Фатимы. После повторного сигнала Карим отпер замок нажатием кнопки. Фатима вошла и аккуратно закрыла за собой дверь.
Она была бледной как смерть. Глядя на нее, Эрик будто впервые по-настоящему понял значение этого выражения. Ее губы были прозрачными, как будто в них не осталось ни капли крови.
— Вот что я нашла в туалете. — Она протянула Кариму свернутый листок бумаги.
Карим пробежал глазами записку.
— Что такое? — поинтересовался Эрик.
— Они угрожают взорвать самолет, — ответила Фатима.
— Что?! Кто?!
Стюардесса не отвечала.
— Где вы это взяли? — спросил Карим.
— В туалете первого класса. — Фатима вздохнула. — Когда ходила проверять туалетную бумагу.
— Видел ли эту бумажку кто-нибудь из пассажиров?
— Не думаю, — покачала головой Фатима. — Иначе они сообщили бы нам.
— Мы только что дали сигнал пристегнуть ремни безопасности, — вмешался в разговор Эрик. — Сколько человек успело за это время посетить туалет?
— Пожалуй, немного, — согласилась Фатима.
— Скорее всего, никто, — поправил Эрик. — Дайте-ка мне взглянуть…
На листке стояло всего несколько строк. Эрик вернул записку Кариму, пытаясь унять дрожь в коленях.
— И как это попало в туалет? — спросил он.
— Наверное, записка была уже там, когда мы взлетели, — предположила Фатима.
— Но кто из пассажиров мог зайти туда до вылета?
— Вероятно, он попросил кого-нибудь оставить бумагу там. Кого-нибудь, кто был вхож в самолет до объявления посадки.
Эрик недоумевал. Он спрашивал себя, как могло получиться, что именно его самолет оказался под угрозой взрыва, и как эта бумага попала в туалет? В лучшем случае это чья-то неудачная шутка. В худшем — неизвестно, переживут ли они этот день.
— Что мы будем делать, Карим? — Эрик перевел глаза на командира.
Тот все еще читал бумагу. Точнее, он смотрел на нее или сквозь нее, снова и снова пробегая глазами строчки.
— Будем делать, что они велят.
— Что они велят? — Эрик округлил глаза.
— Но это невозможно, — прошептала Фатима.
— А что нам остается? — Карим обвел взглядом экипаж. — Здесь же ясно сказано, что они взорвут самолет, если мы не будем следовать их указаниям.
— Но как они смогут это проверить?
Абсурд. Полный абсурд. Эрик попытался собраться с мыслями.
— Если угроза серьезна, а согласно инструкциям службы безопасности мы должны исходить именно из этого, самым разумным будет им подчиниться, — вздохнул Карим. — Конечно, мы свяжемся с центром управления воздушным движением и САЛ,[5] и они нам скажут, как действовать дальше. Мы передадим им это сообщение. Очевидно, оно адресовано не нам. Мы всего лишь заложники.
Эрика прошиб холодный пот.
— Если это оставил кто-нибудь из пассажиров, — срывающимся голосом прошептал он, Карим перевел взгляд на Эрика, — этот человек должен наблюдать за нашими действиями.
Стюардесса стояла, прислонившись к стенке, со скрещенными на груди руками. Эрик разочаровался бы в ней, если бы она заплакала. Но Фатима крепилась.
— Вы еще кому-нибудь из экипажа это показывали? — спросил ее Эрик.
— Нет.
Он удовлетворенно кивнул:
— Будем скрывать как можно дольше. Сообщим обо всем в управление, а там решим, как нам быть дальше.
— Тогда я пойду. — Фатима выпрямилась и исчезла за дверью, притворив ее с легким щелчком.
Карим надел головную гарнитуру и стал запрашивать Арланду:
— Это Карим Сасси, командир экипажа рейса пятьсот семьдесят три. Мы получили записку, в которой сказано буквально следующее: «Если США немедленно не закроют „коттедж Теннисона“, а шведское правительство не отменит решения о депортации из страны человека по имени Захария Келифи, этот самолет будет уничтожен. При попытке посадить машину до того, как наши требования будут выполнены, произойдет взрыв. Пока в баке самолета не закончится бензин, у вас есть время на размышление». Как командир корабля, я намерен держать самолет в воздухе, сколько хватит топлива, — продолжал Карим. — Эти несколько часов — все, что есть в нашем распоряжении.
11
Стокгольм, 09:45
Сообщение от командира экипажа рейса 573 поступило почти сразу после вылета. Диспетчер тут же передал его в коммуникационный центр криминальной полиции, САЛ и Шведское транспортное агентство. В криминальной полиции новому делу тут же придали высший приоритет. Для Алекса Рехта это был уже второй случай угрозы теракта за эту неделю.
Снова и снова перечитывал он сообщение из коммуникационного центра, будто не веря своим глазам.
«Боинг-747», двадцать минут назад вылетевший из аэропорта Арланда, подвергся угрозе взрыва и считается захваченным. Командир воздушного судна связался с диспетчером и изложил ему суть ситуации.
В свете вчерашних событий угрозу следовало воспринимать серьезно. Алекс читал утренние газеты и знал, кто такой упомянутый в сообщении Захария Келифи. Очевидно, СЭПО уже взяла его под стражу и собирается выдворить из страны. Вот вся информация, которой располагал инспектор Рехт.
После консультации со своим шефом он решил позвонить Эден Лунделль:
— Это вы занимаетесь делом Захарии Келифи?
— Совершенно верно.
Эден уже была в курсе последних событий и сейчас беседовала с начальником одного из подотчетных ей подразделений. Она обещала перезвонить позже. Алекс решил воспользоваться свободной минуткой, чтобы еще раз оценить ситуацию.
Итак, самолет взлетел с хорошим запасом топлива. Он был полон, за исключением нескольких свободных мест в салоне первого класса. Экипаж состоял из десяти человек, включая пилота и штурмана. Пока топливо не закончилось, у правительства оставалось время на размышление.
Требование, предъявляемое террористами к шведскому правительству, Алекс худо-бедно понимал, но что, черт возьми, за «коттедж Теннисона»? Вероятно, Эден знает об этом больше. За время работы в полиции Алекс неоднократно сталкивался с угрозами взорвать самолет, направлявшийся в Швецию или из Швеции, но каждый раз опасность оказывалась ложной. Преступники блефовали.
С чем он имел дело сейчас? Был ли риск, что на борту «боинга» настоящая бомба? В таком случае кто-то благополучно миновал регистрацию, имея в сумке взрывное устройство, или кому-нибудь его подложил. Последний сценарий представлялся Алексу невероятным. Скорее всего, ничего такого на борту нет.
В кабинет заглянул Йерпе, начальник Алекса:
— Мы должны поставить в известность правительство, и это я поручаю тебе.
— Разве ты этого еще не сделал?
— Они проинформированы об угрозе, но не более. Надо разъяснить им подробности случившегося. Я уже сообщил, что мы едем. Надо торопиться, пока газетчики не проснулись.
Вот уже во второй раз за последнее время Алексу предстоял визит в Розенбад.
— Но мне нужна помощь. Я же, в сущности, тоже ничего не знаю.
— Ты поедешь с СЭПО. Пусть говорят они. У нас ведь ничего нет, кроме этого сообщения.
— И каковы будут наши рекомендации?
— Выследить их. А что, ты думаешь, станет делать правительство, отпустит этого Келифи?
Йерпе последовал за Алексом к лифту.
— У нас есть связь с командиром экипажа?
— Пока нет. — Лицо шефа омрачилось. — В сложившейся ситуации пилоту предоставляются широкие полномочия. Мы можем предлагать сколько угодно, но окончательное решение принимать ему.
— Я бы посоветовал ему сбросить топливо и совершить аварийную посадку.
Йерпе пробурчал что-то невразумительное. Когда подошел лифт, он положил ладонь на плечо Алексу:
— Должен сказать, что я восхищаюсь твоим хладнокровием. Как только я узнал, что он там, сразу же решил доверить это дело тебе. Если я был не прав, только скажи.
— Кто он? О чем ты? — Алекс шагнул в лифт, сбрасывая с себя руку шефа.
Йерпе округлил глаза:
— Но я думал, ты уже проинформирован. Мне сообщили…
— О чем проинформирован? — перебил его Алекс.
Тут Йерпе понизил голос почти до шепота, так что Алекс с трудом разобрал его слова:
— Но, Алекс… ведь в этом самолете твой Эрик.
Фредрику Бергман срочно вызвали на заседание правительства. Кроме нее, из Министерства юстиции присутствовал секретарь, к ним присоединились несколько сотрудников из Министерства иностранных дел и полиции. Никто ничего не объяснил, но, судя по всему, встреча была важной.
Суета в Розенбаде к тому времени улеглась, однако на улицах все еще ощущалось беспокойство. Люди толпились и куда-то спешили, словно не находили себе места.
В кабинете, где проходило совещание, царила совсем другая атмосфера. Фредрика приветствовала коллег из Министерства иностранных дел и премьер-министра и повесила сумку на спинку стула. За окном все еще моросило.
Оглядев зал, Фредрика увидела два знакомых лица — Алекса Рехта и Эден Лунделль из СЭПО. Они стояли рядом, склонив головы друг к другу. Так, значит, они знакомы?
— Привет, — кивнул Алекс, заметив Фредрику. — Рад тебя видеть.
Последнее не вязалось с его измученным и сердитым видом. Алекс никогда не умел притворяться.
— Ты знакома с Эден? — спросил он.
— Конечно, мы встречались вчера, — ответила Фредрика.
Фредрика протянула ладонь, и Эден ответила необыкновенно крепким рукопожатием. Она ни разу не улыбнулась. Все выглядело так, будто Алексу с Эден не терпится избавиться от Фредрики и остаться наедине.
— Когда-то мы вместе работали, — пояснил Алекс. — Фредрика входила в мою следственную группу.
— Никогда не подумала бы, что вы полицейский. — Эден подняла брови.
— Она никогда и не была им, — улыбнулся Алекс. — Фредрика криминалист. И очень хороший следователь.
Фредрика покраснела. Ее удивило, что Алекс правильно назвал ее университетскую специальность. Не то чтобы он не проявлял интереса к ее образованию, просто имел обыкновение путать академические дисциплины.
— Приятно слышать, — смущенно пробормотала она.
Госсекретарь прокашлялся:
— Ну что, приступим?
Присутствующие быстро расселись.
— У нас новая угроза теракта, — начала Эден. — На этот раз в самолете, который летит из Арланды в Нью-Йорк.
За столом сразу воцарилась тишина.
— На данный момент ситуация ясна. Злоумышленники выдвигают два требования, которые должны быть выполнены, пока самолет находится в воздухе. Если летчик попытается посадить машину раньше, прогремит взрыв. Другими словами, на борту бомба.
— Но чего они хотят? — Голос госсекретаря звучал по-детски испуганно.
— Все, что у нас есть, — записка, которую стюардесса нашла в туалете, — ответила Эден. — Мы пытаемся выяснить, как она туда попала. Скорее всего, это дело рук кого-то из пассажиров, однако не исключено, что здесь замешан и кто-то из членов экипажа. Прокурор уже инициировал предварительное расследование. Мы запросили в САЛ список пассажиров и сотрудников авиакомпании, имевших доступ к этому самолету. Быть может, мы найдем там кого-нибудь, кто проходит по нашей базе данных.
— Так это до сих пор не сделано? — возмутился госсекретарь.
— Нет, — покачала головой Эден. — Но мы немедленно этим займемся, а уже потом рассмотрим изложенные в записке требования. Кстати, одно из них — закрыть учреждение под названием «коттедж Теннисона» — адресовано правительству США.
— А что это за «коттедж»? — поинтересовалась Фредрика.
— Американская тюрьма в Афганистане, — пояснила Эден. — Довольно малоизвестная, поэтому интересным представляется вопрос, откуда писавший о ней знает. Мы уже установили контакт с американскими коллегами и теперь будем работать вместе. Полагаю, вам тоже нужно связаться с американским политическим руководством? — Она повернулась к секретарю Министерства иностранных дел.
— Непременно, — ответил тот.
— Отлично.
Эден повернулась к Фредрике и секретарю Министерства юстиции:
— Другое требование обращено шведскому правительству и касается вопроса, который мы рассматривали на нашем последнем совещании. Я имею в виду Захарию Келифи.
Госсекретарь скрестил на груди руки, словно занял оборонительную позицию.
— Террористы требуют его немедленного освобождения из-под стражи и возвращения ему вида на жительство.
Тишина в зале стала напряженной.
— Вы это предвидели? — спросил наконец госсекретарь.
Фредрика удивленно посмотрела на Эден.
— Нет, конечно, — не без раздражения ответила та. — Должна заметить, полной уверенности в том, что эта угроза реальна, у нас нет.
— Это трудно определить, не так ли? — язвительно заметил секретарь Кабинета министров.
Глаза Эден сузились.
— Полагаю, сейчас не время для подобных дискуссий.
— Хорошо, — вмешался госсекретарь, возвращая беседу в нужное русло. — Так что мы будем делать дальше?
— Полагаю, теперь нам нужно действовать вместе с американцами. СЭПО тоже должна войти в контакт с пилотом и расспросить его, как он намерен себя вести. Лично мне хотелось бы, чтобы он как можно скорее совершил вынужденную посадку. Однако, учитывая то, как сформулирована эта в высшей степени странная угроза, не могу на этом настаивать.
— Сколько времени в нашем распоряжении? — спросил госсекретарь.
Фредрика заметила, что Эден и Алекс переглянулись.
— Пока не кончится топливо, — ответила Эден.
Алекс выглядел подавленным.
— О боже! — воскликнул госсекретарь, закрывая ладонями лицо.
— Должна напомнить вам, что мы не знаем, насколько реальна эта угроза, — повторила Эден. — И здесь мы очень рассчитываем на помощь криминальной полиции.
Фредрика мялась, словно не решаясь что-то сказать.
— Но вы так и не ответили на вопрос, — наконец обратилась она к Эден. — Сколько времени в нашем распоряжении?
Эден прикусила губу.
— Верных тринадцать часов, считая с текущего момента. Потом самолет или сядет, или будет уничтожен.