Оно, конечно, после третьего-четвёртого раза начинаешь чувствовать себя Попкой-попугаем, раз за разом повторяющим одну и ту же «вступительную речь», но эффективность подхода от этого не уменьшается. Метод рабочий.
Но, не будем сильно забегать вперёд. Пока Алина отсыпалась, я действительно успел созвониться с рекомендованным ей специалистом. Договориться о встрече и даже прилететь на эту самую встречу так быстро, как это только было возможно, чтобы не терять времени попусту. Ведь то, что его в запасе… сколько угодно, не означает, что его можно и нужно тратить неэффективно!
Прилететь на встречу и начать работать. И лишь к середине занятия начал трезвонить мой телефон. И звонила это не Алина, а полковник Булгаков, который меня так и не нашёл в своей вотчине. Что и не удивительно, ведь меня же там нет и не было! И не планируется… буду я ещё своё время на бесполезную ерунду тратить!
Хотя, если подумать, то на «медитацию» можно бы и походить — полезная штука. Правда, не в ущерб остальным поставленным задачам. Да и практическая «стрельба» на Лицейском полигоне — не совсем пустая трата времени. Но, если хвататься сразу за всё, то и бесконечного дня «петли» не хватит! Надо как-то учиться концентрировать своё внимание и силы.
Так, что я сделал со звонком Директора Лицея? Логично: сбросил и отправил его номер в «чёрный список», чтобы не надоедал. Правда, позволил себе провокационную наглость — написать СМС-ку с текстом: «К отбою вернусь».
Эх! Представляю, в какой ярости должен был быть полковник, когда получил это сообщение и понял, что его «забанили»! Однако, ярость яростью, а реально, что он мог сделать? Своей собственной эффективной спецслужбы, которой можно было бы поручить мои поиски в городе-миллионнике, у него под рукой нет, а обратиться в Имперскую — значит расписаться в своей некомпетентности перед собственным начальством. Бежать на поиски лично — глупость. Послать кого-то из персонала Лицея — не многим более умно.
Вот и остаётся ему только от злости кипеть, и эту же самую злость в себе копить до нашей будущей встречи.
Даже интересно: будет он меня в моей комнате после отбоя ждать, или как? А, если не будет, то как это воспринимать мне? На счёт какой версии записывать? Версии того, что это он меня грохнул? Версии о том, что не он, но о самом действии знал? Или версии о том, что вообще ни при делах?
И… кстати! А, если он ждать будет, то убьют ли меня вообще? Не получится ли так, что я этой своей наглой СМС-кой себе жизнь спас?!! И «петлю» оборвал на самом её начале? Да ещё какую «петлю»!!
Нет. Не спас. Булгаков вообще не пришёл. Вместо него был посыльный, который передал, что полковник будет ждать меня в своём кабинете утром. Для жёсткого разноса.
А «утром»: значит — никогда. Значит, на него вообще можно забить. Не тратить ни время, ни внимание. Ни вреда, ни пользы от него в «петле» нет. Можно забыть и вычеркнуть.
А вот сакраментальных «ноль тридцать пять» я ждал во всеоружии! Даже прикладываться не стал, чтобы, не дай Писатель, не задремать, не проспать момент собственной смерти. Не то, чтобы я был намерен сильно сопротивляться своему убийству, так как и планов ещё на «петлю» громадьё, и взбешённый Булгаков утром мне вовсе не улыбается, да и деньги ещё не заработаны — Алина нынче только рыночные движения изучает, разрабатывая максимально выгодные биржевые и внебиржевые схемы обогащения. И, самое главное — песня наша с Алиной не записана! Мы ж за неё нынче даже и не брались, решив оставить работу над ней на последнюю «итерацию» перед выходом — ведь жалко же! Столько работы, столько труда и творческой энергии, а результат не сохраняется.
В общем, выживать я не собирался, но и хоть что-то узнать об убийце и/или способе убийства хотелось.
Я ждал. Нашёл в сети шахматный сайт, где тысячи скучающих игроков могли в любое время дня и ночи найти себе партнёра по игре из таких же скучающих игроков. Сидел за столом и играл себе партию за партией, особенно сильно не вклёвываясь в противостояние. От чего часто проигрывал. Шахматы — игра такая, концентрации и сосредоточения на процессе требует. И, зачастую, побеждает в ней даже не тот, кто опытнее и больше знает, а тот, кто способен сильнее сосредоточиться и дольше удерживать состояние концентрации на игре.
А я, как раз, собрать своё внимание только на игре и не мог себе позволить. Не та была ситуация, не те приоритеты. Поэтому, с каждым проходящим получасом, рейтинг мой на этом сайте всё таял и таял. Остановился он где-то в районе тысячи двухсот, тысячи двухсот пятидесяти. Ниже падать было уже вовсе позорно, ведь нормальные игроки уже с таким лузером играть не садятся, а с другими лузерами и новичками, я был в состоянии справляться и в таком нервозно-рассеянном состоянии. Так что, установилось-таки некоторое динамическое равновесие, когда количество проигрышей начало компенсироваться количеством выигранных партий…
Я открыл глаза дома, в своей комнате, в своей кровати, рядом со спящей женой. Вздохнул, потянулся, сходил на кухню попить водички. Вернулся и снова прикрыл глаза, чтобы уже через пару минут открыть их в ванной снимаемого Алиной Милютиной этажа. И в этот раз я ничего не успел понять и заметить. Даже того, как уснул, не запомнил. Только время в углу на панели задач компьютера — ноль тридцать шесть и то, что последнюю партию я явно проигрывал.
Может, меня и не убивал никто? Может, «петля» как-то сама стала запускаться? Не дожидаясь моей смерти? Хм, надо будет потом как-нибудь эксперимент провести — спать лечь где-нибудь в другом месте. И в другое время. Например, у той же Алины. И не в половине первого, а к трём часам ближе. Проверить: запустится «петля» или нет?
А ещё лучше, если не у Алины, а где-нибудь вообще в случайном месте, не настолько очевидном, как это. Лучше всего вовсе в другом городе, в какой-нибудь низкопробной «левой» ночлежке, прилетев туда в дешёвой одежде из большого магазина, без документов, телефона и карточки, расплатившись наличными мелкими купюрами, наменяными на каком-нибудь рынке, чтобы номера их отследить было труднее.
Вот тогда эксперимент может считаться «чистым». Ведь, даже теоретически, при таком подходе, предполагаемому убийце будет крайне сложно меня достать. Ведь, чтобы достать, надо найти. А отыскать человека, умеющего летать, и не желающего, чтобы его нашли, тяжело отследить даже полноценной государственной спецслужбе, вооружённой самой современной технической и аналитической базой.
Приведя себя в порядок, я выглянул из комнаты и встретился взглядом с так же, покинувшей свою спальню Алиной.
— Доброе утро. Как спалось? — с улыбкой поинтересовался я. — Выспалась?
— На удивление, хорошо, — пожала плечами она. — И, пожалуй, да — выспалась. Хотя, в теории подобного быть и не должно. Ведь, фактически, без учёта «петель», проспали мы с тобой не больше трёх с мелочью часов. Я просто никак не могла бы выспаться за такой срок. Получается, из «итерации» в «итерацию» возможно перенести не только информацию?
— То же мне, открытие! — усмехнулся я. — Или, думаешь, я в один день научился на гитаре играть? И настолько свои физические кондиции поднял? Нет. Это эффект тренировки. Не знаю точно, как это работает, но телесные навыки действительно переходят и копятся из «итерации» в «итерацию». Так что, проснись и пой! Нас ждут великие дела.
— Проснулась, — улыбнулась она. — Пою, — и действительно затянула «Утро». Ту самую песню, с которой начиналось всё наше сотрудничество.
— ‘Утро на- чи-на-ет-ся, на-чи-на-ет-ся
Город у-лы-ба-ет-ся. у-лы-ба-ет-ся
Открываются окошки
Разбегаются дорожки
Громко хлопая в ладошки
Запели звонко дети:
Раз, два, утро!
Три, четыре, пять!
Приходи играть!
Приходи играть!
Вместе с нами
Приходи играть!
Здравствуй, утро!..’
Глава 18
Маленький золотой жук. Серебряные лапки, серебряные жвальца, золотое тельце и золотые надкрылья. Глазки-бриллиантики. И капля воды, запаянная в брюшке. Красавец!
Без смеха — красавец. Даже Алина оценила, сказала: «Красивый». Но, полагаю, иначе и быть не могло: я же старался. Сначала по сети шарился, подыскивая подходящие фотографии и рисунки. Потом, по найденным картинкам создавал водяную форму-модель, замораживал её. А после всего этого, воплощал в металле, проверенным уже способом растворения и конденсации драгметаллов в воде. Получилось быстрее, чем раньше. Да и детализация оказалась больше проработана, чем даже у дракончика — я ведь, в конце концов, никуда в этот раз не спешил, никаких «дедлайнов» перед собой не ставил, работал спокойно и в удовольствие.
Да — в удовольствие! Мне нравится творить. И не так важно, что именно: новый мир в книге, новое звучание в стихотворении, новый забор на даче, новый ножик на наковальне и гриндере, или вот так: новенький Артефакт, напрямую из моей фантазии в металл.
Красивый жук получился. Даже жаль немного, что существовать ему только этот день — следующего у него не будет. Исчезнет он в созданном мной темпоральном возмущении.
Но — судьба у него такая. А я немного продвинусь в своём духовном развитии, пройдя по пути древних восточных философов, которые брались рисовать свои великолепные картины на песке в зоне прилива. Картины, в которые вкладывали душу. Картины, заранее обречённые исчезнуть, смытые с песка морскими волнами через несколько часов после их создания.
Мне про них отец рассказывал. Умом их легко понять: борьба с собственным Эго и тщеславием, снижение уровня зацепленности за материальное, возвышение души творчеством, вера в то, что «рукописи не горят»… Умом. Пока сам в такой ситуации не окажешься.
Блин! Это же прям почти физически больно! Больно не тогда, когда ты делаешь, нет — в процессе ты так захвачен вдохновением и «потоком», что тебе некогда думать о судьбе твоего творения. Но, вот когда оно уже сотворено. Когда оно уже вот оно — стоит материальное воплощение твоего творческого порыва, то до зубовного скрежета обидно осознавать, что через каких-то пять-шесть часов, оно перестанет существовать. И ты даже фотографию его не сможешь сделать, так как и фотография тоже исчезнет. Единственное место, где останется хоть что-то — это твоя собственная память…