— Привет, отлично выглядишь! — с улыбкой во все свои двадцать восемь зубов («мудрые» пока не успели проклюнуться) поздоровался с открывшей дверь девушкой я.
— Ты что-то тоже, — хмыкнула она. — Подозрительно бодренький. Кокаин? Или химия?
— Обижаешь! Я не прикасаюсь к наркотикам.
— Странно, — проговорила она, уже внимательно осматривая мои глаза, руками поворачивая мою голову к свету. — Зрачки реагируют нормально… может, и правда «чист»… Чего припёрся?
— Учиться! — ответил я, продолжая улыбаться. Хотя, на самом деле, веселиться-то поводов не было. Это ведь с учителем гитары или вокала может прокатить та прежняя «петельная» схема. Здесь она уже точно не сработает — на какого «другого учителя» я могу сослаться перед Катериной⁈ Она — единственная в своём роде. Как свой прогресс оправдывать⁈
— Ты ебанутый? — опустила правую бровь и подняла левую женщина. Видимо, вопрос с наркотиками уже закрылся, перешли к следующей версии.
— На всю голову, — не стал отрицать я.
— Хм. Ну, заходи, тогда, — чуть подумав, пропустила меня внутрь кабинета она. — Садись, рассказывай. И давно это с тобой?
— С первого покушения? — предположил я.
— Мм, возможный вариант… А теперь серьёзно: чего тебе надо? Чего припёрся? У тебя три дня до отъезда остаётся.
— Я серьёзно, Кать, — убрал весёлость и улыбку с лица. — Мне надо стать сильней. В кратчайшие сроки.
— И насколько сильней?
— Ранг Витязя к отлёту — было бы, пожалуй, близко к достаточному.
— Витязя? — взлетели в вопросе её брови. — Ты Ратником сначала стань, Витязь.
— Уже, — показал ей свой значок на форме я. Она аж воздухом поперхнулась, когда разглядела четвёртую точку.
— Борька совсем охуел, что ли⁈ — не смогла сдержать чувств и выругалась жёстче, чем в прошлой «итерации» она.
— Не могу знать. Не мне судить о решениях Императора, но мне их расхлёбывать. Так ты поможешь мне стать сильнее?
— Ну, пошли, — всё ещё хмурясь, сказала она, вставая из-за стола.
Снова был короткий инструктаж и демонстрация. Практически, слово в слово, как в прошлой «итерации». Вот только, после уничтожения моей правой ноги, поднялся с пола и встал на обе я уже меньше, чем, через минуту. И это заставило слететь с лица моей учительницы маску невозмутимости. Она таращилась на меня в шоке и искреннем непонимании происходящего.
Разглядывание длилось не больше десяти секунд, после чего я снова упал на кафель, но теперь уже без правой ноги. Что ж, прекрасно её понимаю: один удачный эксперимент — это ненаучно. Да и два — это ещё не статистика. Выборка должна быть репрезентативной… Именно поэтому, в последующие двадцать минут я последовательно, по паре раз лишился каждой из своих конечностей. Лишился, чтобы восстановить их. В те же рекордные сроки, что и первый раз.
— Ты где этому научился? — строго спросила меня она.
— Здесь. У тебя, — совершенно честно ответил я.
— Когда? — ещё сильнее сошлись её брови возле переносицы.
— Сегодня. Я хороший ученик. Понятливый.
— Не врёшь… — так же хмуро проговорила она. Хм, а я и не знал, что у неё есть способы определять правдивость собеседника. Какой-то «магический» аналог детектора лжи? Прикольно. Но опасно. В будущем стоит учитывать.
Хотя, какое будущее? Мне бы сейчас «на перерождение» не отправиться! Очень уж взгляд у неё был… странный.
— А ты — хороший учитель, — решил добавить, чтобы хоть как-то подлизаться и выправить течение ситуации.
— А, если не руку? А голову? — стал её вид задумчивым.
— Не-не-не! — тут же вскинул руки перед собой и заторопился я. «На перерождение» мне ещё сегодня рано. С уничтожением головы я пока что опасаюсь не справиться. — Мы такого ещё не проходили!!
— Значит, сейчас пройдём, — разгладился лоб Катерина, а губы изогнулись в подобии предвкушающей улыбки. Вот только, даже с моим ограниченным восприятием и отсутствием «полиграфа», я мог заметить, что улыбка эта слишком напряжённая, чтобы быть искренней.
— А можно, перед «пройдением» хоть немного побольше теории, а? — взмолился я. — Как вообще возможно делать какие-то манипуляции без головы⁈ Как можно жить без головы?!!
— На самом деле, довольно просто, — пожала плечами она. — Нужно успеть перенести своё сознание-внимание куда-то ещё. Как, к примеру, в каплю воды ты его переносил, когда за Вадим Санычем подглядывал. А оттуда уже работать с восстановлением тела…
— Но… — аж замер я в изумлении. — Это же значит… что сознание может существовать отдельно от тела?..
— Может, — сказала Катерина и разнесла мою голову «водным тараном».
Глава 24
Безумный день. Выброшенный день. Потраченный день.
Сначала встать поздно, потом прокопаться, собираясь на завтрак, протелиться на самом завтраке, слушая капризы детей в кафешке-столовой за углом. Капризы, доводящие чуть ли не до белого каления: «это я не буду!», «это я не хочу!», «это не ем!», «это в меня уже не влезет!»… прибил бы! И ведь ладно бы, если б фрукты-овощи ели, а от мяса и сладкого отказывались — я б тогда, плевать на всё, жену продавил бы. Так ведь нет! Одно мучное и сладкое на уме… наркоманы, блин.
Но, ладно. С горем пополам, поели. Вышли… в первом часу дня. Пошли на вокзал: в сам Адлер ехать, в океанариум, рыбок смотреть…
И, естественно… что? Правильно — опоздали на электричку-«Ласточку». Следующую ещё полтора часа ждать…
Ладно — дождались, доехали. Теперь, этот долбанный океанариум искать. Адлер… знаете, после этой поездки, я начинаю подозревать, что «Ад» в этом названии города присутствует не совсем случайно.
Улица Ленина, главная улица города… ущелье, блин! Слева «железка» на эстакаде, справа — глухая бетонная стена выше трёх метров, поддерживающая склон от обрушения и осыпания на дорогу. Две полосы — обе в одну сторону. Два с половиной метра пешеходной зоны, и пробка на обе полосы сразу. Глухая, как в заднице пациента проктолога с двухнедельным запором (причём, в данном случае, не важно, у пациента запор или у самого проктолога).
Но, хрен с ним, доехали как-то. И даже сам океанариум нашли. Детей порадовали. Но, конечно, добираясь с такими трудностями и сложностями, я, честно говоря, ожидал большего. Мне как-то, в наивности моей, казалось, что целый «Океанариум»! Да ещё и на берегу Чёрного моря, должен быть как-то… грандиознее, что-ли? Круче! Масштабнее! А тут: три этажа, пара десятков аквариумов, один из которых — «большой», с парой «арочных» проходов, парой оборудованных ультрафиолетовыми лампами расписанных световозвращающими красками коридорчиков, торговый зал с сувенирами и… и всё. Детям достаточно, а вот мне — маловато будет.
Но, да и сахар с ним, не для себя я сюда ехал. Для себя бы я совершенно другой маршрут с совершенно другими достопримечательностями наметил. Будь я один, в горы бы полез. Или на побережье, возле моря целыми днями бегал и практиковался. Не забыв, впрочем, во все местные клубы Айкидо и Кунг-фу заглянуть-потренироваться, опыта перенять… тем более, что они тут не в единственном экземпляре каждый представлены — есть куда заглянуть.
Но я не один, так что — океанариум, пингвинарий, аэротруба и дендрарий… против последнего, кстати, вообще ничего не имею — классное место! Но, позже о нём, не сейчас.
Океанариум… я… что-то почувствовал стоя в этой узенькой арочке, где справа и слева акулы, а сверху рыба-прилипала. Правда, не имеет особого значения, кто там, что именно за рыбки, важно: ЧТО там! А там вода. Много воды. Десятки кубических метров. Достаточно, чтобы в них паре аквалангистов разместиться и проводить тренировки погружений возле бутафорского остова затонувшего корабля, предварительно расшугав по углам бедных акул. Вода.
Я что-то почувствовал, стоя окружённый водой и под сводом из воды, отделённой от меня тоненькой прослойкой оргстекла или ещё какого-то пластика — их слишком много разных, чтобы по одному лишь взгляду определять, какой именно тут использован. Даже вроде бы окончательно побеждённая фобия слегка в душе шевельнулась.
Я что-то почувствовал… может быть, несварение?
Не знаю. И не хочу знать. Поэтому, очень сильно поспешил эту арочку покинуть, чтобы… мало ли… Нет. Мне и одного мира с чудесами хватает, чтобы тащить их ещё и во второй!
Здесь я писатель. Учитель, отец, муж, семьянин, сын, брат — этого достаточно. Достаточно, я сказал!
Прогулка по океанариуму закончилась, сувенирами в промышленных масштабах закупились, можно и назад двигаться… ещё раз через всю эту пробку, только ещё и в темноте! Нет уж! Пешком пошли!
Благо, и идти-то тут не особо далеко. Максимум, километра три. Да ещё и сторона улицы, та, что ближе к морю, уже не настолько глухая, нет тут этой неприятной бетонной стены, закрывающей небо. Тротуар не сильно шире, но идти, всё равно, как-то всё-таки поприятнее…
Кафе, вокзал, электричка, Сириус, отель, номер, душ, сон. Спа-а-ать…
Я вышел из дверей ванной комнаты в знакомую уже гостиную со стоящей в ней напольной вазой с огромным букетом из белых роз, притащенных мной же сюда накануне. Сколько он уже тут стоит, если субъективно? Если бы время двигалось для него обычным порядком, давно бы уже осыпался весь и высох. Ан, нет же — стоит, глаз радует, приятный аромат по комнате распространяет…
Одновременно со мной, из своей спальни вышла Алина.
Она не сказала мне вообще ничего. Даже не поздоровалась. Всего лишь насмешливо бровь изогнула и руки под грудью своей сложила. А ещё плечом привалилась к косяку оставленной открытой двери в комнату. Но выражение её лица при этом получилось настолько красноречивым, что и говорить ничего не требовалось.
— Что? — вздохнул я в ответ на её взгляд. — Ну да — убила она меня, всё-таки. Убила… Не, ну, с кем не бывает?
— Со мной, — хмыкнула Алина. — Я тебя не убивала.
— Пока, не убивала, — согласился я. — Что отнюдь не гарантирует того, что не убьёшь в будущем.
Выражение её лица сменилось с насмешливого на непонимающе-изумлённое.