Ну, ещё можно добавить два навеса с двух концов контейнера. Под одним просто стоит деревянная лавка, а под другим, за простым столом-партой сидит оператор с управляющим системой ноутбуком.
Ну и внизу, рядом, перпендикулярно контейнеру стоит бытовка, в которой находится касса, раздевалка и ряд вешалок со специальными костюмами и шлемами.
А ещё, всё это дело находится прямо на автомобильной стоянке напротив торгового центра. Будничность, обыденность и простота зашкаливают. Честно говоря, совсем не такого ожидаешь, когда проезжаешь полстраны на поезде и трясёшься в автобусах три с лишним часа по пробкам. Не такого…
С другой стороны: оно работает! Чего тебе ещё надо? Дочь в восторге, сын — в восторге, жена улыбается — чего ещё хотеть-то? Заветная мечта дочери выполнена — она научилась летать. Попробовала, что это такое. Жена вспомнила ощущения неба и своей юности, сын… по-моему, вообще ничего не понял в свои шесть лет, но ему тоже понравилось и было весело. А я…
А я не полез. Неинтересен мне был этот суррогат. Теперь не интересен. Мне бы сюда пораньше! Тогда, когда прошлая «петля» только начиналась! Тогда это был бы просто бесценный опыт. Тогда — но не сейчас. Не теперь, когда я на регулярной основе летаю во сне…
Море. Волны. Ветер. Солнце. Здоровое сильное послушное и выносливое молодое тело. Ноги, которые отматывают километр за километром без устали, слабости или боли. Потрясающий, ни с чем не сравнимый морской воздух… что ещё надо для счастья? Даже предполагать не возьмусь. Собственно, именно за этим ощущением я сюда и ехал. Жена — на сборы, дочь — летать, сыну — пофиг, ему сейчас везде весело и интересно, а я — бегать. Вот и бегу…
Там, в другом мире, сколько уже? Дня четыре или пять прошло с того памятного разговора. Точнее не дня, а «итерации». Алина всё ещё готовит новый идеальный план. Я ей не мешаю. У неё куча идей, которые она старательно пытается впихнуть в «не резиновые» шестнадцать часов. Пока ещё не впихнула.
У меня же не получается впихнуть своё «сознание» в каплю воды. К Катерине я с тех пор пока не ходил — самостоятельно практиковался. Точнее, пожалуй, если с самим собой быть честным, то это не практика, а прокрастинация. Без реального уничтожения собственной головы, иначе как онанизмом это и не назовёшь. Понимая это, я так уж сильно и не усердствую — не посвящаю этому занятию весь свой день. Так, по паре-тройке часов выделяю, не более. В остальном же: пою, играю на гитаре, учу немецкий, тренируюсь. Прогресс потихоньку идёт во всех этих занятиях. Но чего-то такого уж интересного пока нет. Не происходит.
Как и революционных успехов в овладении Даром. Артефакторику пока вовсе не трогаю. Читаю только понемногу различные материалы по химии Органической и Неорганической, по физике строения вещества и металловеденью с сопроматом. Там материалов очень много — с налёту или наскоку не осилишь. Время нужно…
А здесь — я бегу. Первого января, утром, в самый «мёртвый сезон». Правда, на самом деле, не такой уж он и «мёртвый». Народу на набережной хватает. Это и местные рабочие, обслуживающие инфраструктуру: озеленители, дворники. И служители правопорядка — росгвардейцы, патрулирующие город. И работники множества магазинчиков и кафешек: ведь, кому выходные и праздники, а кому — самый чёс!
А ещё туристы и… бегуны. Причём, бегунов больше.
Их и правда, удивительно много здесь в этом году. Заметно больше, чем в прошлом. И не только одиночных самостоятельных, но и целых организованных групп. Вроде бы даже какое-то специальное мероприятие проводилось — забег какой-то: «2025 метров в 2025-ом году». Или как-то так, к тому близко. Вроде бы, даже медальки какие-то за этот забег выдавались. Но два километра… не моя дистанция. Мне больше длинные забеги нравятся: пять, десять, пятнадцать…
Набережная кончилась как-то слишком быстро сегодня. В прошлом году она гораздо длиннее казалась. А в этом: вроде бы только начал бежать, только вработался, впал в эйфорию, а вот уже и стена-граница с Абхазией. Нынче удалось её при дневном свете рассмотреть… Лучше бы и не рассматривал.
Оказывается, речка, отмеченная на карте, в этом месте действительно есть. Только закована она в бетонные берега и открыто в море не впадает. За пятьдесят метров до кромки воды она «кончается» бетонной стеной с металлическим ограждением. А сама вода неспешно уходит в толстую зарешёченную трубу в уголке этой стены. Трубу, уходящую под землю.
Трубу, перекрытую тонкой чуть-чуть светящейся и отливающей тревожным красным светом плёнкой. Такой же, как та, что у меня в подвале осталась, приваленная старым фанерным листом. При дневном свете, она выглядит ещё более буднично и «просто», чем там. Просто плёнка. Просто немного светится…
Ну и на хер её! Пусть висит. А я побежал обратно. Весела она до меня, и после меня повисит. На фиг она мне не сдалась туда лезть!
Засунуть своё сознание в каплю воды, потерять голову, а потом вернуть её и вернуться самому. Принципиальная схема логична и понятна. Звучит коротко и просто. Воплотить эту простоту сложно. Но, когда меня это останавливало? Особенно, в состоянии «баран упёрся рогом»? И сегодня, после стресса в мире Писателя, вызванного неожиданной «находкой», я именно рогом и упёрся, совершенно отбросив всякую осторожность, комплексы и даже, в какой-то степени, разумность…
Но, вернёмся к началу и к сложностям.
И самая первая сложность — проверка промежуточных результатов. Как от головы избавиться? Застрелиться, пистолетной пулей себе мозги выбить? Не вариант — сравнимые с получаемыми от пули повреждения я уже исправлять умею. Чистоты эксперимента не будет. Да и застрелиться — это только звучит просто, у меня палец отказывается на спусковой крючок давить. Не могу я сам себя жизни лишать! Не могу! Табу стоит, жесточайший блок в подсознании. Создать ситуацию, где у меня шансов выжить не останется — это я ещё могу, особенно, если это ситуация боя, но вот курок спустить самостоятельно — нет. Не могу. Говорят, что это особой смелости и решительности требует… значит, у меня таковых нет.
Пистолет не подходит. Что тогда? Дробовик попробовать? Заряд картечи, в лицо, в упор… могло бы сработать. В теории. Если бы не пара нюансов. Первый уже озвучен — не могу нажать на спуск сам. Не получается. Второй — когда нажимает этот спуск кто-то другой… в самый последний момент автоматически срабатывает «покров». Не Стихийный, а обычный, «волевой».
Кто нажимал? С кем эксперимент проводился? Ну, тут всё довольно просто… технически. «БОМЖи» и иные маргинальные элементы есть и в Петрограде. Найти их достаточно просто — было бы желание. А дальше… отлавливаешь такого, даёшь ему в руки только что купленный в официальном оружейном магазине дробовик (для Дворян там никаких ограничений нет, ни по возрасту, ни по полу, ни по чему ещё. «Разрешений» специальных не требуется: Дворянство и Одарённость — сами по себе, универсальные «разрешения»). Достаёшь из кармана пачку наличных денег и большой пузырь хорошей дорогой водки.
Ах, да — ещё один важный момент: одет я в этот момент в обычную, достаточно рядовую гражданку, без каких-либо специальных Ранговых значков или иных элементов, выдававших бы одарённость.
Не с первой попытки, но подобрать нужного маргинального элемента, опустившегося настолько, что ему и тюрьма за счастье, получилось. Он даже деньги не взял. Ему бутылки хватило. Открыл, присосался к горлышку, в один глоток залил в себя грамм сто пятьдесят, занюхал рукавом, отставил бутылку в сторону, по-киношному передёрнул затвор, выкинув один патрон, который уже, итак, был заранее в патронник загнан, и шмальнул мне в лицо, в упор. Как я его и просил.
Незабываемые ощущения! Но, как я уже и сказал — «покров» сработал. И легко весь полный заряд выдержал. Да ещё и не один. Мужичонка охренел и обосрался от такого зрелища, как отлетающие от моего лица сплющенные картечины, что продолжил дёргать затвор и шмалять дальше, до самого конца, пока патроны не кончились и вместо выстрелов, бесполезные щелчки остались. После чего, ноги его держать окончательно перестали, он упал на жопу в грязный сугроб, уронил дробовик, схватил бутылку, присосался к горлышку и пил, пока не потерял сознание… или помер. Этому исходу я бы тоже не удивился: литр сорокоградусной в одно жало, в один присест…
В общем, эксперимент оказался неудачным. Хотя, если представить, что он бы удался, то исполнитель бы охренел, наверное, ещё больше. Тут-то просто свинец от лица отлетающий, а там — оторванная голова, собирающаяся обратно из разлетевшейся крови на обезглавленном теле…
Точно так же не сработала и динамитная шашка, примотанная кочем через лоб к виску. Грохнуло знатно, заставило в радиусе полукилометра завыть сигнализации у машин, несколько кирпичей в одной из стен той подворотни, в которой я «пиротехникой» баловался, раскололось, ближайшее окно выбило, обледеневший асфальт пострадал, одежда порвалась… а у меня даже ухо хлопком не заложило.
Вывод: Ратник — это уже настолько трудноубиваемая тварь, что её без применения фронтовой артиллерии или ракетного вооружения уже и не уложишь. Да и то — не факт ещё, что перечисленное поможет. Снайперов больше могу не бояться. Нет у обычных Бездарей никаких шансов против Ратника. Вообще никаких. Ратник — это уже тот самый танк, который не успели задавить, пока тот был чайником. Думаю, и «Народную волю» могу больше не опасаться… Чтобы убить Одарённого Ратника, нужен другой такой же Ратник… как минимум, Ратник…
Однако, это был бы уже не я, если бы на этом остановился! День-то, всё одно испорчен: время на ерунду потрачено, шум наведён, одежда изорвана, причёска пострадала… точнее, стала крайне подходящей тому занятию, которым я эту «итерацию» продолжил: «подпаленные закопчённые дыбы безумного учёного». Я, посмотрев на своё отражение в одной из витрин, даже ради прикола, белый медицинский халат себе купил. И безумный «маньяческий» смех порепетировал.
Алина потом долго хихикала, когда, вернувшись со своих занятий, застала меня таким на своей кухне: в белом халате, с закопчённым лицом, со стоящими дыбом волосами, в здоровенных металлических защитных очках, с колбами мутной жидкости в руках, безумно смеющимся, задрав голову к