Четыре телефонных номера в памяти мобильного проблемой не стали — я ещё первой «петлёй» наученный, все важные телефоны в своей памяти хранил, а не в аппаратной. Так что, набить Алинин и позвонить ей было не сложно и не долго.
Иметь Алину Милютину в друзьях — удобно. Нет, правда! Даже, когда она сама рядом с тобой физически отсутствует и находится вовсе в другой стране (хорошо, хоть, не на другом континенте). Понимаешь это, правда, не сразу, а только по прошествии времени, сталкиваясь с разными бытовыми мелочами… такими, как уже найденная и арендованная ей студия звукозаписи в городе, в который я только-только прилетел.
А ещё квартира, меньше, чем в квартале от главных ворот Академии и автомобиль с личным водителем в моём полном распоряжении, нанятый через германских партнёров Волжско-Камского коммерческого банка. Никакой политики — только деньги.
Правда, не могу ручаться, что за её деньгами не маячит фигура Московского Князя, добавившего свой личный вес и связи к деньгам её отца. Ну, в любом случае, такие вот бытовые мелочи — это приятно!
Обо всём этом я узнал из, в начале, телефонного разговора, а после продолженного уже по видеосвязи через приложение во Всесети (оказалось, «роуминг» международный на моей карточке уже подключен, и услуги мобильного доступа к сети оплачены).
К сожалению, прямо сразу воспользоваться обеспеченными Алиной благами возможности не было — поздно уже. День, считай, кончился. Да и на ночь глядя, пытаться выбраться с территории Академии в город — не самая лучшая идея. Да и не самая легко осуществимая.
Так что, день я закончил созданием простенькой Артефактной иголки, которую я перед отходом ко сну и «пробудил» по принятому мной обыкновению.
Кстати, интересный момент: насколько бы мало я не поспал, «резерв» всегда восстанавливается полностью. Словно бы, в зачёт времени восстановления идёт и тот день, который я в писательском мире провожу… что не может не наводить на определённые размышления.
Почти неделя в мире писателя ушла на то, чтобы после возвращения из поездки на море, разобрать и перестирать все взятые туда вещи. Зима — бельё сушится плохо и долго. Ничего с этим, к сожалению, не поделаешь.
И примерно столько же ещё простояла искусственная Новогодняя ёлка в зале, которая ждала на наряженной всё то время, что мы отсутствовали в квартире. Теперь же пришло её время — она была разобрана, уложена «отдыхала» в своей «штатной» коробке…
А всё это вместе означает только одно: то, что пора напяливать сапоги и спускаться в подвал — тащить и укладывать на хранение запакованные в большие мусорные пакеты пустые чемоданы… и коробку с ёлкой.
Жутко неохота! Жутко в лом! Но делать надо. Оттягивать дальше уже никак не возможно. Не целый же месяц по квартире ходить — через них перепрыгивать. Не настолько она у меня большая, чтобы наличие таких габаритных вещей оставалось незамеченным и не влияло на повседневный жизненный комфорт. Даже, если пытаться запихать их ногой в «дальний угол». А слуг, которые спустят всё за меня, в этой реальности нет! (и слава Творцу, кстати!)
Так что, хочешь-не-хочешь, сапоги на ноги, ноги в руки, и вперёд! Точнее, вниз. В подвал.
К счастью, всё то безобразие, которое там в последний раз было разлито, успело давно высохнуть и проветриться. Грязь под ногами больше не хлюпала, не чавкала, так что идти можно было, не морщась и не преодолевая отвращение. Просто — подвал, довольно чистый, тёплый и даже не затхлый.
Закончив с делами, я… не утерпел и всё ж сходил, заглянул в тот самый заветный закуточек. И даже фанерку отодвинул — плёнка всё ещё была там. Почти целый месяц уже прошёл, а плёнка никуда не исчезла, не выветрилась, не пропала, не истаяла, не истончилась. И, похоже, исчезать никуда не собиралась и дальше.
В раздражении я поднял левую руку, сложив пальцы «пистолетиком» и три раза подряд «щёлкнул» в направлении её центра.
Поранить никого я этим действием не боялся, так как стена в этом месте была глухая, за ней ничего кроме земли, ниже уровня которой этот подвал находился, не было. Никаких труб, кабелей или коммуникаций в том направлении так же не проложено. Да и «пистолетик» мой, хоть и имел очень высокую пробивную силу, но сколько-то масштабных разрушений не наносил — дырочки всегда оставались от него маленькие и аккуратненькие — стену дома точно не разломают. Продырявят — да, но разломают — нет!
«Пистолетик» «щёлкнул» все три раза совершенно штатно. То есть, звук выстрела из «Лебедева» с прибором малошумной стрельбы прозвучал совершенно отчётливо и узнаваемо (я ещё не сошёл с ума, воспроизводить свободный от «глушителя» выстрел в тесном ограниченном помещении с каменными стенами — мои уши мне ещё дороги). Но вот дырок в стене за плёнкой не появилось. Зато сама плёнка заметно дёрнулась все три раза. Как вода, пропускающая сквозь себя настоящую пулю — кругами пошла. Единственное, что не брызнула и фонтанчики вверх не выстреливала. Да и волнение было совсем небольшим и очень быстро улегшимся.
Но заметным! Отчётливым! Я не мог ошибиться. Я его видел.
И даже успел испугаться, что это, что бы оно ни было, сейчас как-то активно на такое моё нападение отреагирует: взорвётся там, выплюнет что-то из себя, разрастаться начнёт, схлопнется или ещё что… Но минута шла за минутой, а ничего так и не происходило. Плёнка оставалась всё такой же ровной и… обыкновенной. Как та же паутина, что колебалась на лёгком сквознячке в углу соседнего прохода.
Ничего не происходило. Вообще.
Осмелев, я «щёлкнул» ещё пару разиков. С совершенно прежним результатом. После чего, пожал плечами, поставил фанерный лист на место и ушёл из подвала заниматься своими обычными повседневными делами дальше.
Утром, в Академии состоялась уже официальная большая церемония приветствия новоприбывших студентов. С большим общим построением, с музыкой, с торжественными речами, с распределением по группам…
Потом небольшой перерыв в несколько часов на то, чтобы все успели подготовиться, и вечером небольшой (относительно недавнего Императорского Бала) бал с фуршетом в залах первого этажа административного здания — возможность всем начать знакомство в неформальной уже обстановке.
Мне хорошо — я мальчик. Точнее, юноша, но не суть. Мне на таком мероприятии было вполне прилично появиться и просто в форме, которой в моих вещах оказалось аж три комплекта. Достаточно было достать новый, снять с него специальный чехол, отгладить, надеть, повесить на пояс меч или кинжал, и можно идти.
Девочкам и дамам в этом плане было значительно труднее: им нужны уже платья. Которые из ниоткуда в новом городе, в чужой стране не достанешь! Их заранее готовить и с собой везти надо.
Ну, они эту проблему решили. Подозреваю, что о готовящемся по приезду бале, наши дамы знали заранее. И даже помню, что, кажется, в самом первом инструктаже, том ещё, который со мной Булгаков в своём кабинете проводил, что-то об этом мероприятии сказано было. Только я тогда этому особого значения не придал — другими проблемами голова была забита. Я о «завтра» в то время вовсе не задумывался, так как до «завтра» ещё требовалось как-то дожить. И любые проблемы этого гипотетически возможного «завтра» меркли перед конкретикой перспективы смерти уже «сегодня». Что там какой-то будущий бал в сравнении с поджидающим меня вечером вражеским Грандом или Имперским ликвидатором⁈
Однако, как это ни странно, «завтра» всё-таки наступило. И очень предупредительно со стороны организаторов, что они дали нам, прибывшим в другую страну, ещё почти сутки на то, чтобы отдохнуть, оправиться от дороги, привести себя в порядок и подготовить всё, что требовало подготовки к этому мероприятию.
Я… потратил это время тоже не без пользы. Про костюм уже говорил — он не стал проблемой, и много времени не отнял. И был не главным, на что я направлял своё внимание — я творил!
Делал ожерелье для Мари. Я ведь обещал ей. А к обещаниям своим отношусь очень серьёзно и трепетно. Обещал — выполни. Не «во что бы то ни стало», конечно. Подобное — это уже перебор, глупость и Обсессивно компульсивное расстройство, то есть — серьёзное психическое заболевание. Всё ж, ты должен быть хозяином своему слову, а не оно хозяином тебе. Но, всё равно — очень серьёзно. Поэтому, стараюсь обещать что-то и кому-то как можно реже. А, если уж обещал — выполнять.
Ожерелье обещал. И вот, не откладывая в долгий ящик, теперь его делал. Благо, и повод вполне достойный — бал.
Золото в моих вещах из Петрограда тоже приехало. Кто-то старательный и исполнительный потрудился собрать его и упаковать в отдельный чемодан, вместе со всей специальной химической посудой, реактивами и материалами, беспечно брошенными мной в комнате Лицейского общежития. Так что, даже с этим проблемы не возникло. Не пришлось по городу бегать, разыскивая ломбарды, ювелирки и скупки.
Честно говоря, и сама мысль о том, что можно выполнить своё обещание уже сейчас, возникла у меня именно тогда, когда я наткнулся на этот вот чемодан с приборами и материалами. Просто, отложил на утро — не стал на ночь глядя затеваться.
Благо, я уже примерно представлял, что именно хочу сотворить в результате: никаких драконов, единорогов или грифонов — бабочка. Простая бабочка. Специально даже по Всесети полазал, проверяя, нет ли у этого символа каких-то особенных специфических значений. Не нашёл. Везде писали примерно одно и то же: символ любви, чистоты, воскрешения, вечной жизни, счастья, преображения, вечной любви, благополучия. Никаких тебе «Императорских Властей» или прочего непотребства. Спокойный, красивый образ.
Вот бабочку я и лепил. Из золота, серебра, с головкой-бриллиантиком (благо карандашных грифелей на это не жалко), с тонкими усиками, тонкими, почти невесомыми крылышками, с крепкими лапками из легированной «медицинской стали», с каркасом крыльев из того же материала.
В результате, получилось, что бабочка на цепочке не висит, как тот же Дракончик — как на ошейнике, а как бы, сверху, передохнуть на неё лапками села. И вот-вот готова взлететь, свой свободный полёт продолжить. Крупное, кстати, насекомое! Сантиметров в семь-восемь размах крыльев вышел.