— Дорогая, тебе надо отдохнуть. Мне, хотя и очень не хочется, пора уходить, не то меня к тебе больше не пустят.
Анна попыталась улыбнуться ему, но сил на это уже не хватило. Гарольд наклонился и нежно поцеловал ее, на этот раз в щеку.
— Завтра, может быть, я не успею заехать, если возникнут неотложные дела, — не сразу заговорил он, охрипший голос плохо слушался его, — но послезавтра выберусь обязательно. Что тебе принести?
— Только не цветы!
Гарольд бросил взгляд на подоконник, сплошь заставленный букетами, и улыбнулся.
— Где-то среди них есть и мои. Если не хочешь цветы, я принесу какие-нибудь фрукты. Хорошо?
— Приноси что хочешь, но главное — приходи сам.
Гарольд оживился.
— Ты серьезно?
— Конечно, — заверила Анна.
— Так не хочется уходить, — сокрушенно проговорил он, — но ничего не поделаешь. Ты, пожалуйста, постарайся поскорее поправиться.
— Буду стараться изо всех сил, — пообещала она.
Но Гарольд был не последним, кто навестил Анну в этот день. Через полчаса после его ухода пришли родители. На этот раз они выглядели менее встревоженными, чем утром. Они принесли семейный альбом и, показывая дочери фотографии родственников и знакомых, рассказывали всякие интересные истории из семейной хроники. Анна, хотя ничего так и не вспомнила, слушала их с удовольствием.
— Почему мне дали такую большую палату? — вдруг спросила она. — Она дорого стоит?
— Какая разница, дорогая! — Джекоб погрозил дочери пальцем. — Тебе прежде всего нужны тишина и покой.
— Когда мне можно будет вернуться домой?
Анну внезапно охватила тоска по их большому, уютному дому с прекрасным видом на спокойные воды Трента… Тяжело задышав, она в изумлении уставилась на родителей.
— Что случилось? Тебе плохо? — забеспокоилась Милдред.
— Я вспомнила, где мы живем! — торжественно объявила Анна.
Широко улыбнувшись, Джекоб Ролтон сжал руку жены.
— Теперь можно не бояться! Память Энни начала восстанавливаться. Так что плакать не о чем.
— Я и не плачу, — доставая носовой платок, проворчала Милдред. — Просто глаза слезятся.
— Я хотела у вас кое-что спросить… — решилась Анна. — Меня навестил Гарольд.
— Мы знаем, дорогая. Он все это время не выходил из больницы. В субботу вечером он позвонил узнать, как ты доехала. — Милдред поёжилась, вспоминая трагический вечер. — Когда я сказала, что тебя нет, он будто обезумел. А потом пришел полицейский и сообщил нам об аварии.
Джекоб вытащил носовой платок и промокнул выступившие на лбу капельки пота.
— Ничего худшего в нашей жизни не было.
— Мне жаль, что я доставила вам столько неприятностей, — прошептала Анна.
— Гарольд говорил, что он предлагал тебе остаться у него, — осторожно сказала Милдред.
— Вы знаете, что мы помолвлены?
— Да, Гарольд так нам сказал. — Джекоб улыбнулся. — Мы все рады за тебя.
— Рады? — переспросила Анна.
— Конечно. Гарольд примчался в больницу раньше нас. Когда мы пришли, он сразу сообщил, что вы в тот вечер договорились о помолвке. — Джекоб похлопал дочь по руке. — Он спрашивал нашего согласия, и мы были счастливы благословить вас.
Анна, нахмурившись, взглянула на свою левую руку.
— Если у меня и было обручальное кольцо, то я его где-то потеряла.
— Нет, у Гарольда просто не было времени его купить, — объяснила Милдред. — Между прочим, звонил директор твоей школы мистер Брегвуд. Мы сказали, что тебе лучше и можно не беспокоиться. Он просил передать, что ученики по тебе скучают.
— Приятно слышать, — пробормотала Анна. — Да, а что с моей машиной?
— Ее место теперь на свалке. Но ты не переживай, — утешил Джекоб заметно расстроившуюся дочь. — Как только ты встанешь на ноги, мы подыщем другую.
— Сколько же хлопот из-за моей небрежности!.. — простонала Анна.
— Почему ты не осталась ночевать у Гарольда, дорогая? Никто бы тебя не осудил, — сказала Милдред.
— Понятия не имею. Как только его увижу — обязательно спрошу.
12
После беспокойной ночи, проведенной почти без сна, Анне было приятно видеть доброжелательное лицо Элизы, заглянувшей к ней утром.
— Доброе утро. Врач разрешил снять капельницу. Это сразу облегчит вам жизнь. Попробуем подняться и немного походить, — предложила она, помогая Анне встать.
Анна, морщась от боли, побрела в ванную. И, лишь умывшись и почистив зубы, она нашла в себе мужество взглянуть в зеркало. Увиденное заставило Анну завопить от ужаса. На ее крик примчалась перепуганная сиделка.
— Что случилось?! — встревоженно спросила она, видя, что Анна прислонилась к стене и тяжело дышит.
— Я предполагала, что выгляжу не лучшим образом, но не догадывалась, в каком кошмарном виде мое лицо.
— Оно, конечно, немного пострадало, и синяки есть, но все скоро заживет, и следов не останется, — утешала Анну Элиза, помогая ей добраться до кровати.
— Немного пострадало… синяки… — причитала Анна сквозь рыдания. — Я выгляжу настоящим страшилищем. И этот тюрбан из бинтов не слишком-то меня украшает.
— Зато у вас целы оба глаза. И вы должны радоваться, что не потеряли ни одного зуба и не сломали челюсть, — тараторила Элиза. — Вы сейчас похожи на детектива, который еле вырвался из лап врагов.
— Скорее на египетскую мумию, — слабо улыбнувшись, пошутила Анна, — но больше всего на Франкенштейна.
— Я рада, что у вас сохранилось чувство юмора.
— Да, после такого зрелища оно мне не помешает!
— А как дела с памятью? — осторожно спросила Элиза.
— Боюсь, ничего нового. Хотя, — оживилась Анна, — я вспомнила наш дом и вид из окон.
— Станет легче, когда перестанет болеть голова, — пообещала Элиза.
— Если это возможно, — мрачно пробурчала Анна.
— После завтрака дам вам что-нибудь от головной боли. Какой вы хотите завтрак? Традиционный английский?
— Нет-нет, — Анна содрогнулась при одной мысли об овсяной каше и яйце с беконом, — достаточно тоста с джемом и чашки чаю.
После завтрака у Анны поднялось настроение, и она почувствовала, что может с философским спокойствием думать о своей амнезии. Память вернется, уверяла себя Анна, какие-то воспоминания уже появляются. Восстановление памяти — вопрос времени. Опять терпеть и ждать! Она уныло вздохнула. Как это трудно!
В это утро никаких неожиданных посетителей не было, только на полчасика забежала мать.
— Отец занят, но вечером непременно придет вместе со мной, — сообщила Милдред. — А завтра, если ты достаточно окрепла, тебя хочет навестить Тереза.
— Скажи ей, чтобы приходила с Тимоти.
Милдред засияла.
— Дэниел говорил, что ты сама вспомнила про малыша.
Анна озабоченно нахмурилась.
— Только, боюсь, я ее не узнаю. Это ее не слишком огорчит?
— Конечно нет. Еще тебя хотели навестить Грег и Кристин. Собиралась прилететь в ближайшее время Сьюзен.
— Неужели она рискнет? — Анна оживилась, ее глаза заблестели. — Она ведь беременна, правда?
— Ты и это помнишь, дорогая! — Милдред проглотила комок в горле. — Вот видишь, скоро ты все вспомнишь!
— Сейчас я больше всего хочу, чтобы исчезли все ссадины и синяки. Сегодня утром я имела неосторожность посмотреть на себя в зеркало, — пояснила Анна.
Милдред понимающе кивнула.
— Твоему личику досталось. К счастью, ты отделалась только царапинами, ничего не сломано.
— Ты родила меня в сорочке. Правда, мамочка? — ласково спросила Анна и погладила руку смутившейся Милдред.
13
День тянулся бесконечно.
Анне не удавалось отвлечься, даже слушая любимые радиопередачи. Она поймала себя на том, что думает, как прошел первый рабочий день Гарольда. Ей хотелось увидеть его и порасспросить об этом. С другой стороны, подавленно рассуждала Анна, он может просто не захотеть снова появиться здесь. Видеть то, что увидела она в зеркале, сомнительное удовольствие. Раздумывала она и о самом первом визитере. Вспоминая его появление, Анна обратила внимание на то, что в разговоре с ней он ни разу не упомянул об их помолвке. Возможно, он, называясь ее женихом, вынужден был солгать, чтобы его пропустили к ней. Но зачем ему это было надо?
Ответ на вопрос Анна получила, когда вечером к ней заехал Дэниел. Расспросив сестру о самочувствии, он сообщил, что сегодня в магазине был ее знакомый.
— Ты ведь помнишь, чем мы с отцом торгуем?
— Только потому, что мама рассказала об этом, — честно призналась Анна.
— Это дело поправимое, — брат потрепал ее по руке, — не горюй. Так вот, сегодня твой друг приобрел у нас кое-какую мебель и несколько антикварных безделушек. Он просил передать тебе привет и набивался навестить, когда ты окрепнешь.
— Ты имеешь в виду Фрэнка Освальда?
— Ты его помнишь?! — обрадовался Дэниел.
— Нет. Но вчера утром он умудрился прорваться ко мне на минутку, назвавшись моим женихом. Я думала, что так оно и есть. Представь себе мое удивление, когда днем появился еще один жених, на сей раз настоящий. Это был Гарольд. — Анна потупилась. — Когда я описала ему утреннего визитера, он сразу сказал, что это был Фрэнк Освальд, и пришел в ярость.
— Племянница Фрэнка — одна из твоих учениц, отсюда и знакомство. — Дэниел лукаво усмехнулся. — Кстати, как ты рискнула обручиться с Гарольдом Сэвиджем? Не слишком ли поспешное решение, если учесть, что он всего лишь пару недель назад вернулся из Штатов?
— Не может быть! — искренне удивилась Анна. — Я знакома с ним не две недели, а намного больше.
— Ладно, я шучу. Вы учились вместе в Оксфорде. Но это было несколько лет назад. С тех пор ты видела его только один раз. Он встречал с нами Рождество.
— Странно… Едва он вошел, у меня появилась уверенность, что я его хорошо знаю. Так же близко, как тебя или маму с папой.
— Ничего удивительного, — задумчиво произнес Дэниел. — В Оксфорде вы были очень дружны. Полагаю, вы пошли вперед, начиная с тех отношений, на которых остановились в прошлом.