– То есть как?!
Лицо Микмака мгновенно сделалось землистого цвета, он весь как будто постарел. Его надежды спастись рухнули к чертовой матери.
Халиль развел руками.
– Не работает. Они забрали Джоконду, хотя я достал для них этот ключ. Наверное, они проверили его работоспособность, поэтому и забрали их. Но я не знал. Тогда не знал. А сегодня проверил – не работает.
Пусть не заговаривает тебе зубы, ему эта история всё равно не поможет выжить. Пускай расскажет о Джио всё, что знает.
– Вы обещали рассказать о моей жене.
– Я был в Праге, – повторил Микмак, – во время беспорядков два года назад. Я служил во внутренних войсках султаната, мы зачищали центр города. Там произошла странная история. В Староновой синагоге.
Микмак сделал паузу, пристально глядя на Джио, который настаивал, что называть его нужно Халиль. После упоминания о синагоге тот вздрогнул и стал внимательно всматриваться в лицо Микмака.
– Мое подразделение отправили в Староновую синагогу. Там какие-то люди захватили в заложники группу туристов.
– Джоконда… – глаза Халиля загорелись.
– Да, она была среди них. Но история не так проста. Туристы оказались не туристами, а террористы – не террористами. Я полагаю, наше начальство что-то перепутало, отправив нас туда. Там были профессиональные бойцы, вероятно, нашпигованные боевыми гаджетами и программами, в форме без знаков различия и с вышитыми желтыми бабочками на рукавах. Они…
Халиль перебил его.
– Махаон, – задумчиво кивая, произнес он.
На лице Микмака отобразилось странное выражение – неприязнь, смешанная с любопытством.
– Я уже слышал это название. От тех, кто хочет заполучить код.
– Немудрено, – заметил Халиль. – Скорее всего среди них есть кто-то из группы «Махаон». Я тоже был среди них.
Выходит…
Конечно, именно поэтому ты так легко прошел полицейский контроль с «дыроделом» – в «таблетке» всё еще хранятся отметки спецслужбы Баварского султаната. Да и сам «дыродел» был у тебя всегда.
– Но они же убили всех, кто был с вашей женой. Пытались убить и её, – удивился Микмак.
– Вряд ли. Она была нужна им живой. Я же сказал, что код не работает. Без неё комплекс «Титериста» лишь груда очень дорогого железа. Что она вам рассказала? Вы ведь говорили, что она была жива, когда вы видели её в последний раз. Значит, это были не люди из «Махаона», не они её забрали, – последние слова Халиль произнес, задумчиво покусывая костяшку указательного пальца.
Ну что, теперь вспомнил? Ты вспомнил, что возомнил себя Джио Лоренцо, которая изобрела великую программу «Титериста», ты думал, что взвалил на себя ответственность за этого дьявола. Считал, что принес жертву, стал мучеником, искупая свои и чужие грехи. Но почему-то предпочел забыть самое главное. То, что произошло после того, как странные люди увезли Джоконду и Вильгельмину.
…Он смотрел в окно, не мигая и не отрывая взгляд от места, где стоял мобиль, в котором увезли Джио и Вилли. Он их предал, сам отдал в лапы этим безжалостным людям. Он не знал, что делать дальше. Жизнь казалось законченной и не имеющей смысла.
Но прошло всего минут десять, и у подъезда остановился еще один мобиль. Точно такой же, как и первый. Той же марки и такого же цвета.
На «балалайку» пришел вызов, коротко сказали: «Мы идем», – и дали отбой.
Из мобиля под дождь вышли люди и точно так же направились к их двери.
Это были люди из «Махаона». Особой спецслужбы Баварского султаната, которой не существовало ни в одном официальном файле. Тени без имен и званий, люди, меняющие «балалайки», словно костюмы, отправляясь на очередной вечерний прием. Такие же, как он – Халиль Лоренцо, работавший в аналитической службе группы «Махаон».
Они не представлялись, не предъявляли никаких документов. Но Халиль знал, кто они, «балалайка» опознала в них своих. Только он не желал быть своим для махаонов.
Они опоздали. Кто мог опередить столь могущественную организацию?
Этот вопрос задал старший группы, здоровенный лысый негр с грустным взглядом красных уставших глаз.
– Здесь Анклав, – ответил Халиль. – Здесь наше могущество не безгранично.
В глазах чернокожего стоял немой вопрос, который Халиль уже задавал себе сам – а как же «балалайка», разве она опознала в тех, кто забрал Джоконду и Вилли, своих? Нет, не опознала. Халиль упустил этот момент, подобного с ним еще не случалось. Странно. Но ведь ему и не случалось раньше терять семью – самое дорогое, что было в его жизни.
– Что ты несешь, Лоренцо? – негр разглядывал Халиля, будто пытаясь найти, что в нём не так.
Он не собирался отвечать командиру группы махаонов.
Послышались характерные для такой ситуации звуки – приглушенный шорох одежды и сухие щелчки предохранителей «дыроделов». Теперь он чужой, всё еще значащийся в файлах системы, но чужой, которого можно застрелить при попытке к бегству, как только система снимет с его «балалайки» метку. Но стрелять никто не будет: им нужна информация. То, что с ним теперь сделают, намного хуже простого выстрела в затылок.
Халиль коротко пожал плечами и повернулся к окну, дав понять предводителю махаонов, что разговор окончен.
– Да, Милторн, – послышался голос негра, – это я. У нас здесь с Лоренцо проблемы, нужно…
Он хотел вычеркнуть Халиля из секретных списков особой группы «Махаон». Во всяком случае, до окончательного выяснения обстоятельств. Но не успел…
Именно в этот момент произошел первый толчок – где-то далеко на Русском Севере, словно в иной вселенной, что-то не заладилось на Станции.
40
Микмак потер лоб. Он здорово разодрал кожу в этом месте, чесать было больно, но всё равно чесалось так сильно, что удержаться он не мог. Ногти с неприятным хрустом цеплялись за край ранки, поднимая оттуда какой-то лоскут.
– Как вам удалось выжить? – спросил Халиль.
Хотелось бы узнать ответ на этот вопрос. Но Микмак его не знал – теперь, услышав рассказ Халиля о группе «Махаон», он вообще перестал понимать, как мог справиться с бойцами такого класса.
И заметь: ты выжил один из всего отряда.
«Мозголом» из внутренних войск, похоже, отчаялся узнать от Микмака обстоятельства того дела. Он, разумеется, не докладывал об этом подопечному, но отчаяние в тот день легко читалось в его уставших глазах. Микмак ничего ему не рассказал. Так же, как до сих пор не смог ничего рассказать и самому себе.
Иногда он видел сны, иногда что-то вспоминал, но никогда в его воспоминаниях или видениях не фигурировало описание того, как именно он одолел бойцов «Махаона». Только распустившийся огненный цветок на стволе одного из бойцов, а дальше – шесть трупов со свернутыми шеями или простреленными затылками. И теплый «дыродел», торчащий из-за его ремня.
– Я не знаю, – пробормотал Микмак. Перекатывающийся под пальцем уголок собственной плоти раздражал, его хотелось оторвать, но Микмак опасался, что будет больно. – А что Джоконда делала в синагоге? Она ведь не была туристкой. Так же, как люди, которых убили махаоны. Руководство явно дезинформировало нас.
– Джио еврейка. Она всегда очень щепетильно относилась к своей Традиции. Почитала древние заветы, если могла – совершала положенные обряды. Она что-то рассказывала о Каббале, но я особенно не вникал – религиозные вопросы от меня далеки.
– Каббала… – прошептал Микмак.
Он почувствовал, как по спине пробежал холодок, оставив за собой влажные следы страха. Тот раввин, с которым была жена Халиля, наверняка тоже владел Каббалой. Микмак никогда не был особенно набожным, да и не знал, каким богам молиться – его предки имели отношение к такому числу национальностей и традиций, что выбрать «по наследству» не представлялось возможным.
– Я думал, Джоконду забрали. Такая пустота внутри…
– Каждый – заложник своей собственной пустоты, – произнес Микмак странную фразу.
– Думал, они захватили, чтобы использовать её гений в собственных целях, – продолжал причитать Халиль. – Но я ошибался – она нашла способ спрятаться. Её Традиция… я бы никогда не подумал…
В глазах Халиля стояли слезы. Его семьи не было с ним, но он, похоже, уверился, что с женой и дочерью всё в порядке. Во всяком случае, они у своих.
Совершенно точно – у своих. Микмак не сомневался ни на секунду, этот факт в его снах никогда не менялся – когда в синагоге появились бойцы внутренних войск, женщины, усыпанной белой штукатуркой, там уже не было.
Голова чесалась всё сильней. Лоскуток под пальцами жаждал быть вытащенным наружу. Что же там такое?
– Вы отдадите мне код? – спросил Микмак.
Халиль отпрянул, его тело напряглось, рефлекторно приняв позу боксера. Микмак не знал, зачем спрашивал, – у Халиля больше не было оружия, код можно было забрать просто так. Он сказал, что код не работает, но Ромеро этого не знает, его устроит ключ. Ведь ключ-то настоящий.
Мысли о Старике Ромеро, казалось, начали материализовываться. Снаружи послышалась какая-то возня, топот нескольких десятков ног. А потом в кармане Микмака заверещал коммуникатор.
– Надеюсь, ты добыл то, зачем поплелся сюда? – голос Ромеро он узнал сразу. Звонил именно он.
– Это твои люди так шумят снаружи?
– Мои. Через минуту они будут у вас. Будь добр, не делай резких движений и отдай им ключ. Хорошо? Мы же договаривались с тобой.
– Я всё еще в деле?
Старик явно усмехнулся.
– В каком?
Понятно. Микмак задал вопрос для проформы, чтобы поддержать разговор, если в данном случае можно так выразиться. Он с самого начала не сомневался, что ни о каком «партнерстве» не может быть и речи. Ромеро просто хотел подбодрить его.
Как же чешется лоб! Микмаку удалось ухватить за край болтающегося в ране лоскута и потянуть его. Под кожей что-то затрещало, острая боль пронзила голову сверху вниз, словно ударившая с неба молния. В глазах на секунду потемнело.
– А какова моя доля?
Микмак знал, что ответит Старик. Догадывался.