Настойчивая Настя, сумевшая-таки выпытать у бойцов, что произошло, и распахнувшая глаза от ужаса – хотя Кирилл, рассказывая, постарался максимально смягчить краски – немедленно по возвращении потащила их в больницу.
– Обед вам сюда принесут. Галина Федоровна, не выпускайте их, пожалуйста!
– От меня не сбегут, – уперев руки в широкие бока, пообещала Галина Федоровна.
Кирилл, глядя на представительную докторшу, подумал, что сбежать отсюда и впрямь будет посложнее, чем из набитого солдатами гарнизона.
На лице Галины Федоровны грозно хмурились черные брови. Уложенные в высокую башню волосы у корней были седыми, а дальше – неожиданно рыжими. Двойной подбородок опирался на необъятный бюст – медицинский халат едва на нем сходился – а ниже тело Галины Федоровны напоминало сложенные в стопку спасательные круги. Голос у докторши оказался под стать внешности – густой и басовитый.
– А ну, марш в смотровую!
Герои дня по одному были пропущены через смотровую. Их скрупулезно обследовали.
Взвесили – Кирилл открыл от изумления рот, увидев, что стрелка весов, в Бункере едва дотягивавшая до шестидесяти, уверенно перевалила за семьдесят – заглянули в глаза и горла, простучали локти с коленями и прослушали грудные клетки. Джеку обработали рану. Рэд с Кириллом к тому времени лежали в кроватях.
– Значит, слушайте внимательно, – непререкаемым тоном заявила Галина Федоровна, убедившись, что Джек тоже улегся и всем своим видом изображает смирение. – Лечение вам назначаю такое… – Она помедлила и рявкнула: – Кушать и спать! Понятно?
В первый момент бойцы от неожиданности обалдели. Потом Джек расплылся в широкой улыбке.
– От это я понимаю, больница, – восхитился он. – Всю жизнь бы так лечился! – Приподнявшись на локте, заговорщически подмигнул Галине Федоровне. – А можно, коль пошла такая пьянка, еще самогона и девочек? Чтобы уж до полного выздоровления?
Галина Федоровна свела внушительные брови.
– Клизму можно, – пригрозила она. – Тебе – первому! Чтоб ерунду не болтал… Курите?
– Не-ет! – Джек даже руками замахал от удивления. – Что вы, доктор? Это ж вредно.
– Врешь, – уверенно отмела Галина Федоровна. – Лиза! Проверь их одежду, сигареты – мне на стол. Сейчас обед принесут, потом дашь молока с медом, чтобы лучше спалось… И все! На бочок – и баиньки. Понятно? – Она обвела глазами пациентов.
Даже у Джека не нашлось, что ответить.
– Ну вот, другое дело. Отдыхайте, – милостиво разрешила Галина Федоровна.
И, покачивая спасательными кругами, выплыла за дверь. Лиза немедленно – следом. Кирилл ей и слова сказать не успел.
– Крутая тетка! – откидываясь на подушку, восхитился Джек. – «На бочок – и баиньки»… Зашибись – лечение. У нас режим: поели – лежим! – И расхохотался.
– А че, пацаны, – отсмеявшись, решил Рэд. – Когда еще так свезет? Этак в натуре дохлого вылечить можно. – С наслаждением потянувшись, он заложил за голову руки.
Никто из пациентов не видел, как Галина Федоровна всхлипывала в соседней палате. Там отлеживался после приступа Андрей Юрьевич. С «Галчиком» они дружили еще с молодости.
– Ты бы видел этих мальчиков, Андрюша… И ожоги, и пулевые, и осколочные – хоть в медицинский справочник. Что ж им вынести-то пришлось? Среди какой дряни вырасти? А главное, понимаешь, – им как так и надо это все! Ну, ожоги. Ну, ранение… Когда я взялась ладони зеленкой мазать – все в порезах, говорят, крючками рыболовными ободрали – смотрели, как на дурочку. На фиг, говорят, надо, медикаменты переводить? И сейчас, слышишь, как хохочут. – Из-за стены донесся дружный молодой смех. – А этот красавчик, у которого воронка на плече такая, что смотреть страшно – громче всех.
– Ну, зато не плачут. – Андрей Юрьевич погладил подругу по вздрагивающей руке. – Не то что некоторые медработники.
– Шутишь все… – Галина Федоровна высморкалась. – Скажи. А ты, и правда, веришь… что вакцину создадут?
Андрей ответил сразу, убежденно и не задумываясь:
– Я верю, что к этому нужно стремиться. Что нельзя опускать руки и жить последним днем! Ты посмотри, Галчик, что вокруг творится. Уроды совсем распоясались, ничего уже не боятся. Вспомни: ни мы в Омске, ни Борис у нас уж сколько лет не были. Пробовали – и, поджав хвост, назад бежали. Знать не знали, что Борис состав этот новый придумал, для плащей. Что таблетки сердечные довел до ума… Только эти сумасшедшие пацаны и сумели прорваться. И то, рассказывали, в каждом поселке уроды на них набрасывались, как с цепи сорвавшись. Такое… отчаяние обреченных наступает, понимаешь?
Галина Федоровна нахмурилась.
– Жить осталось недолго, уроды это чувствуют и стремятся насладиться хотя бы последними днями? Ты это хочешь сказать?
– Именно. Уродов уже не пугает возможная смерть, они играют ва-банк. Кто-то гибнет, а кто-то и джек-пот срывает. Получает еду, оружие, лекарства… И таких, желающих сорвать джек-пот, с каждым днем все больше. Страшно думать, как пацаны назад пробираться будут… Галчик, я поеду с ними.
Галина Федоровна в испуге отшатнулась.
– Андрей… Ты с ума сошел? Ты же едва от приступа оправился!
Но она знала друга достаточно давно, чтобы понимать: от решения тот не отступится.
Рэд, узнав, что Андрей Юрьевич собрался ехать с ними в Омск, упирался до последнего.
– Дядя, тебе жить надоело? – возмущенно сипел он. – Ты ж чуть не сдох прям у нас на руках – забыл, что ли? Ты ведь даже стрелять не умеешь!
– А я стрелять и не буду. – Горячность Рэда разбивалась о спокойную решимость. – Я вам платформу толкать помогу и за рычаги дергать. Вчетвером-то, как ни крути, сподручней. И руки, опять же, освобожу – тому, кто стрелять умеет.
Рэд угрюмо промолчал.
– В конце концов, проявите уважение к принимающей стороне, – попросил Андрей Юрьевич. – Разрешите воспользоваться, так сказать, транспортным средством. Не поверите, сколько всего за эти годы накопилось, о чем с Борисом потолковать хочется.
– И что? Кроме тебя, толковать некому? Помоложе-то?
– У тех, кто помоложе, и тут дел полно, – отрезал Андрей Юрьевич. – А с моими любая баба справится. И потом, я ведь к Борису не навсегда собрался. Через месяц-другой за мной ребята приедут. Думаете, вы одни на весь мир такие отважные? Дрезину наши умельцы осмотрели, сказали, что такую же слепят. Вот и повод будет из поселка вырваться.
Присланные Валерием деловитые парни в спецовках удалили с дрезины ржавчину, тщательно смазали. Ободрали с бортов лохмотья дерматина, укрепили железом.
Джек ходил вокруг и восторженно прищелкивал языком. По его мнению, теперь на этаком «звездолете» можно было гнать «хоть в Америку». Представление о географии адапты имели крайне смутное, и морочить Джеку голову рассказом о том, что Америка находится на другом континенте, Кирилл не стал.
Он боялся, что Лиза на проˆводах начнет плакать, но девушка держалась стойко.
– Может быть, мы еще и увидимся. Но только я тебя ждать не обещаю. Сам понимаешь.
– Понимаю, – согласился Кирилл.
Это, несомненно, было правильно – что Лиза не обещает его ждать. Но все же почему-то обидно.
Гостям собрали в дорогу еды, медикаментов. Тщательно упаковали отобранные реактивы в металлический контейнер. Конечно, Кирилл с удовольствием забрал бы все, что обнаружили в мавзолее, – но, во-первых, места в набитых рюкзаках было немного, а во-вторых, совесть тоже надо иметь.
Он долго просидел в кабинете Валерия. Делился с Игорем и еще двумя – пожилыми – мужчиной и женщиной всеми знаниями о новом мире, которые удалось добыть. Постарался не упустить ни одной полезной идеи или разработки. «Коллеги» сосредоточенно записывали.
Провожать гостей собралась целая толпа. Непривычный к такому вниманию Рэд неловко отворачивался.
– Счастливо оставаться, – пробурчал он. – Живы будем – увидимся. Лекарство вам привезем… Погнали, что ли?
– Спасибо за все! – от души добавил Кирилл.
– Ну да, – спохватился Рэд. – И спасибо тоже.
Джек был занят – он прощался с девушками.
Красавца облепила целая стайка, но Насти среди девчонок не было.
Еще в больнице Джек признался, что пальцем к ней не притронулся. Строгая воспитанница Нины давным-давно и пока безответно влюблена в Володю. Выведать это, по словам Джека, ничего не стоило, ибо «крепко врезанных – за километр слыхать».
– А чего ж ты у нее торчал аж до вечера? – недоверчиво удивился Рэд. – Почему спать не пришел?
Джек расплылся в довольной улыбке:
– Кино смотрел.
– Да иди ты!
– Ей-богу, у бабки спроси. Сперва с девчонкой за жизнь трещали – ихнюю сестру ведь, как прорвет, не остановишь. А потом, когда валить собрался – бабанька прискакала. Раскудахталась – звездец. Да куда же ты пойдешь, да по такому солнцу, да оставайся, места полно! Вот, пожалуйста, в гостиной ложись – и отдыхай… А я гостиную-то срисовал, едва вошел, двери у них везде нараспашку. Монитор на стене висит – во. – Джек широко развел руки. – Я говорю – а кино включите? Они – конечно-конечно, выбирай.
А Володя-то с Настей, заметил Кирилл, стояли рядом. И не просто так стояли – держались за руки.
– Ты и с ним, что ли, «потрещать» успел? – он кивнул на Володю.
Джек возмутился.
– Я что, на сутенера похож? Делать больше нечего.
Обнял Настю на прощанье – гораздо крепче, чем следовало бы недавнему знакомому, – заработал яростный Володин взгляд и, довольный, полез в дрезину.
Проведенная разведка показала, что в первом же обитаемом поселке к визиту чужаков подготовились.
– На въезде в город навалили на рельсы всякого дерьма, – рассказал Джек, – и ждут. Всю ночь караулят, а на день в дом ушли.
– Дом далеко? – Рэд хмурился.
– Да прямо у дороги.
– Сколько их?
– Семеро, не считая баб.
– Огнестрел?
– Калаши. Я два заметил.
– Ай да гарнизонщики, – восхитился Рэд, – сильны! Аж досюда Диких стволами затарили… Ладно. – Он потер повязкой лоб и принялся излагать план: – Значит, так. Встаем на закате. Пакуемся в комбезы, дрезину подкатываем как можно ближе – докуда сумеем, чтобы не услышали. И мы с Жекой идем к ним… Вдвоем управимся?