Стою, присмиревшая. Пытаюсь представить огромную гору, тающую на глазах.
– Вэр, но тогда… У Арвэра нет шансов в этой войне!
– Все наши шансы, – брат вымученно улыбается, – что Рэвра одолеет нас быстро и не станет глумиться над побеждёнными. Или тот маг был исключением, и таких у них немного. А Кэл… он играет, Валери. Если бы он угрожал нам, мне пришлось бы встать на его пути и погибнуть с оружием в руках. Но пока он просто забавляется, я буду помнить о долге.
– Леди Валери! – слышим мы. – Ты куда пропала? Мы ещё не поднимались на крышу!
– Он прилично себя ведёт? – полушёпотом спрашивает Вэр.
Вполне. Нахамить больше не пытается, даже порывается подать руку или открыть передо мной дверь. Только…
– Он пугает меня до дрожи! Но, раз надо… я потерплю.
В солнечный летний полдень на крыше жарко, лоб покрывается испариной. Кэл искоса глядит на меня – и возникает лёгкий прохладный ветерок.
– Всегда забываю, что люди не умеют корректировать температуру тела, – поясняет он с усмешкой.
– Люди в такую погоду предпочитают прогулки по тенистому саду, – парирую я, – или отдых на террасе, выходящей на север.
– Я с удовольствием прогулялся бы с тобой по саду, – глаза озорно поблёскивают, – но я же пленник! Заперт в замке.
Хочу сказать ему, что он позёр и шут, но вспоминаю Вэра и прикусываю язык.
– Леди Валери, – Кэл указывает на лес, поля, селения вдалеке, – вся эта земля принадлежит твоему брату?
– Нашему роду. Вдруг с Вэрэйном что-то произойдёт, и он не оставит наследников, тогда Бэргри перейдёт к Ларэде. В случае если и она умрёт бездетной, земля достанется мне. Но один из нас обязан продолжить род. Поэтому среди лордов принято заводить много детей, чтобы всегда имелся прямой потомок.
Если бы мама не умерла, у меня обязательно были бы младшие братья и сёстры.
– В Рэвре считают за великое счастье иметь хотя бы одного ребёнка…
На секунду мне кажется, что рядом со мной иной человек. Не кривляющийся юноша, а много переживший старик – такая боль в этих словах. На секунду. В следующий миг сухие губы трогает насмешливая, раздражающая улыбка.
– Если у вас проблемы с деторождением, почему вы брезгуете браками с людьми? – вырывается у меня.
– Кто вам это сказал? – ухмыляется он. – Просто пока не встречалось людей, согласных соединить свою жизнь с магом. Ведь мы, леди Валери, заключаем обряды не путём бормотания красивых фраз в присутствии родственников. Нас в Храмах связывает магия.
– И в чём разница?
– Ваши пары изменяют, могут ненавидеть друг друга, плодить бастардов. При желании развестись.
– А в Рэвре провинившихся жён и мужей показательно наказывают? Сажают в тюрьму, лишают привилегий? Или, – презрительно морщу нос, – Рэвра сохранила древние обычаи? Сечь ремнём, к примеру, брить наголо, клеймить…
Его глаза вспыхивают:
– Вот, оказывается, какие слухи ходят в Арвэре… Нет, леди Валери, телесные наказания у нас не практикуются больше тысячи лет. Супруги же приносят клятву, после которой причинение зла одному из них другим становится невозможным.
Фыркаю:
– Даже если я терпеть не могу собственного мужа? Мечтаю его извести, отравить?
– Ритуал делает двух людей единым целым: ты захочешь убить себя, Валери?
Молчу. Он не первый раз сбивается, но я строго слежу и не позволяю вольностей.
– Ле-еди Валери… Все демоны мира побери ваши арвэрские расшаркивания!
– «Тыкать» всем, без разбору, по-вашему, лучше? – злюсь я.
– Положение человека определяют лишь его собственные поступки, а не рождение и не заслуги родителей. Мы являемся в мир равными, и только от нас самих зависит, заслужим ли мы уважение при жизни и упоминание после смерти.
Опять мне мерещится, что это говорит не Кэл, а прячущийся внутри него мудрый старец. С опаской гляжу в жуткие фиолетовые омуты:
– Древность рода обязывает. Кровь налагает ответственность. Долг перед родителями не даёт опозорить их память. Обращение на «вы» – проявление почтения к собеседнику. Или вы считаете вежливость унижением?
Теперь его черёд пристально вглядываться в меня.
– Сколько тебе лет, леди Валери?
– Двадцать. Вчера исполнилось.
– Значит, мы испортили тебе день рождения… Валери… Лéди Валери! Что ты видела в своей короткой жизни?! Чтобы сметь рассуждать об обязанностях и ответственности?! Тем более о долге!
В его голосе – страсть, злость, гнев. Но мне не страшно.
– Смотри, Валери, гнездо и в нём птица на яйцах. Такая крохотная по сравнению с нами. Для неё мы – гиганты, великаны, способные уничтожить её в один миг. Но она не улетает. Она защищает то, что для неё дороже собственной жизни – своих будущих детей. Так ты обязана оберегать Источник. Какой бы грозной ни представлялась опасность, твой долг уподобиться этой птице. Сохранить тайну его существования любой ценой! Ты понимаешь, о чём я?
– Да, папа.
– По-вашему, благородство приходит с возрастом? Честь появляется с количеством прожитых лет? Мужеству возможно обучиться, подобно чужому языку? Господин Кэл, леди может быть пять лет или пятьдесят – её понятия о достоинстве не изменятся!
– Однако… – он отступает на шаг.
Я сердито отворачиваюсь. Тоже мне, нашёлся воспитатель!
– Госпожа Валери! – к нам спешит Айха. – Лорд Вэрэйн просит вас и господина Кэла спуститься вниз. К нам пожаловали… гости.
Её запинка не остаётся незамеченной. Пытливо смотрю на няню, но в присутствии рэвранца она явно не скажет больше.
В гостиной мы застаём невероятную картину. Вэр напряжённо замер у окна, брат взволнован и растерян. Просторная комната кажется тесной от наводнивших её смуглых людей в тёмной одежде. При виде них Кэл недовольно поджимает губы.
– Алкэлэриндэйн, – почтительно склоняется перед нашим пленником один из рэвранцев, – мы счастливы, что ты выжил и дал о себе знать. Твоё присутствие требуется в Зайре. Всё закончено. Мы победили.
Небрежный кивок.
– Убитые?
– Трое. Их тела в стазисе до твоего возвращения. Что делать с Азиайром?
Быстрый взгляд на меня:
– Обсудим это в столице. Ещё что-то срочное?
– Нет, но…
– Тогда – через десять минут во дворце Лэнлордов.
Ясно выраженное: «Все вон!» на его лице читается без труда. И комната пустеет! Люди, только что находящиеся в гостиной, исчезают, словно их и не было. Зажмуриваюсь, открываю глаза. Может, толпа рэвранцев мне почудилась?!
– Пространственные переходы, «проклятая магия», – вдруг подмигивает мне Кэл (или как его там назвали, мне не выговорить). – Леди Валери, я вынужден проститься с тобой. И с тобой, Бэрг, – он протягивает брату руку. – Извини, плен в твоём доме выше всяких похвал, за последние несколько недель я первый раз по-настоящему отдохнул. Но пленником больше быть не могу. Хочешь выкуп?
– Скорее, мне придётся платить по счетам, – Вэр отвечает рукопожатием, пытается улыбнуться. – Я так понимаю, Арвэр завоёван… Что вы сделаете с нами? Казните всех лордов? Обложите данью? Переселите в необжитые земли?
– Откуда такие дикие мысли?! – обижается Кэл. – Живите, как жили. Мы заберём только то, что пытались получить миром – Источник в Зайре. Даже не заберём, поскольку это физически невозможно, а откроем доступ к нему нашим людям.
Он подходит ко мне и шутливо кланяется:
– До встречи, леди Валери. Надеюсь, у нас появится возможность продолжить наш спор.
Глупо смотрю на место, где он только что стоял. Ни звука, ни свечения, ни колебания воздуха – был человек, и нет его. Он мог так же перенестись и в тот момент, когда я его «спасла»? Но не сделал этого – почему?
– Вэр, этот «Кэл» – он не обычный маг, да? Если остальные спрашивают его мнение, решая судьбу нашего Лэнлорда?
– Получается, так… У них простая система власти: кроме Великого, каждый год выбирается Совет из самых достойных магов, они и занимаются всеми государственными вопросами. Наверно, Ал-кэ-лэ-рин-дэйн, – тщательно выговаривает брат, и я восхищаюсь его памятью, – и есть один из их Советников.
– А может, сам Великий? – смеюсь я.
– Нет, того я видел, – успокаивает меня Вэр. – Он выше, гораздо старше, и лицо совсем другое.
– Было бы забавно вспоминать, как Великий барахтался в грязи на нашем поле… Верхолёт вытащили?
– Да, он в мастерских. Кэл сказал, я вправе оставить его себе – владелец убит в бою. Потом я наведу справки по номеру, может быть, родные не в курсе… Валери! Что имел в виду маг, когда говорил о споре?
Смущаюсь:
– Так… Ничего особенного. Надеюсь, он забудет об этом… Что ты собираешься сейчас делать?
– Слетаю к Акэру. У него сын на Границе, вдруг вернулся, или есть вести. Не отлучайся далеко от дома, Валери. Всё так шатко.
Вэр возвращается ближе к вечеру. Сразу проходит в гостиную, где маемся неведением мы с Ларой. Падает в любимое кресло и просит принести вина.
– Ты что-нибудь узнал?! – не выдерживаю я первая. – Каковы наши потери? Есть ли списки убитых? Что собираются делать рэвранцы?!
– Тише, тише, – протестует брат, – по порядку, Валери.
Он отпивает маленький глоток вина, затем задумчиво любуется его цветом и подтёками на тонких стенках бокала.
– Убитых не так много, как могло бы быть. Рэвра использовала новый вид оружия – нечто вроде мгновенной неподвижности. Некоторые крепости целиком накрывали подобной штукой, там не пострадал ни один человек. Те отряды, что сопротивлялись, потеряли пятерых на сотню. Хуже с Зайрой – гвардия Азиайра обладала защитными амулетами от магии и, как следствие, полегла вся…
– А Ройм?! Он жив?!
Ловлю одобрительный взгляд брата:
– Ты молодец, Валери, что так переживаешь за сестру. Да, Гэри повезло. Он оказался в одной из «замороженных» крепостей, сейчас числится в плену. Великий официально объявил, что постепенно отпустит всех пленных, ему они без надобности.
Лара всхлипывает, вытирает глаза платком. Счастливая…
– Сам Азиайр сейчас под стражей, в столице полно рэвранцев. Лордам предложили принести магическую клятву верности, никто не отказался. Подозреваю, скоро очередь дойдёт и до нас.