И тут насильника сорвало с меня одним рывком, будто затянув в гигантскую турбину самолета. Рот освободился, я крикнула: «Андрей!», уверенная, что это мой почти что друг не успокоился и проследил за нажравшимся подонком. Судя по пыхтящим звукам, где-то рядом шла напряженная борьба. Я дотянулась до прикроватной тумбочки и включила лампу. Черноглазый парень лежал на полу, барахтаясь, как перевернутый жук. Его седлал разъяренный Глеб, сдавив бока коленями и ухватив за густые черные волосы. Бдыщ! Отведя голову насильника вверх, Глеб с силой приложил его лицом о пол. Из расшибленного лба полилась кровь, ручейками обегая черные выпученные глаза. Снова удар о пол, и еще раз. Лицо парня сплошняком покрывали ярко-красные потеки, безумные глаза смотрели прямо на меня, похожие на две крупных маслины, угодившие в салат из перетертых помидор.
Краем глаза я заметила движение: через открытую дверь в комнату скользнули две стремительных тени. Телохранители!
— Сзади! — крикнула я, но Глеб не успел обернуться: первая тень кинулась со спины, вторая выхватила пистолет.
Не раздумывая, я сгребла с тумбочки лампу, выдернула шнур из розетки и швырнула ее в вооруженного телохранителя, угодив тому по касательной в бедро. Рука мужчины дернулась, и предназначенный Глебу выстрел, по звуку похожий на вылетевшую из шампанского пробку, прошел мимо. В комнате снова стало темно, но я запомнила положение второго противника и прыгнула ему на встречу, не слишком понимая, что собираюсь предпринять. Просто перед тем, как погас свет, я успела заметить нож в отведенной руке первого телохранителя и ярко-алую полоску крови на голой лопатке Глеба, прибежавшего на выручку в одних штанах.
Через распахнутую дверь с террасы лился разноцветный свет праздничных гирлянд, но его не хватало, и большую часть комнаты накрывал полумрак. Мой соперник отвлекся, переведя взгляд на шумную схватку, и я ударила его ногой по запястью, туда, где обычно щупают пульс. Удача! От неожиданности он выронил пистолет, но тут же попытался схватить меня освободившейся рукой. Я ушла перекатом, подхватила с пола разбитую лампу на тяжелой бронзовой ножке и выставила как щит, встречая новый удар. Телохранитель вскрикнул, одновременно порезав и ушибив костяшки пальцев, завалился вперед. Я размахнулась снизу вверх и с силой долбанула его лампой под горло. А затем, когда мужик начал падать, вскочила на ноги и добавила еще по курчавому виску.
Вспыхнул общий свет, я зажмурилась и прикрыла глаза ладошкой. В центре комнаты продолжали кружить Глеб и последний противник, нанося друг другу быстрые удары. Глеб больше защищался и ставил блоки: руки его были пусты, тогда как телохранитель размахивал ножом. Яркая лампа противника отвлекла, заставив отвести взгляд и выругаться. Хозяин базы ухватил руку с лезвием, до хруста выкрутив локоть, выдернул оружие и одним коротким жестом воткнул лезвие под ребро. Все.
На пороге, все еще держа руку на выключателе, стоял обнаженный по пояс Дамир. Поза его была удивительна для напряженного момента — мужчина прислонялся плечом к косяку, элегантно скрестив ноги.
— Какого хрена так долго? — тяжело дыша, поинтересовался Глеб. Дамир беззвучно хмыкнул.
— Сунь Цзы говорил: «Недопустимы спешка и страх или трусость, а также гнев и ненависть», — первый помощник вошел в комнату, по-кошачьи переступая босыми ступнями. Я невольно сравнила обоих мужчин. Мощное тело Глеба с рельефными мышцами покрывали следы непростой жизни: белые извилистые рубцы, продавленные ямки заживших пулевых ранений. Поросшая жестким волосом грудь равномерно вздымалась и опадала, как автомобильные поршни на малом ходу. Дамир же весь был вытянутый, гладкий, чем-то похожий на то лезвие, что до сих пор торчало у мертвого из груди. Белые волосы веером раскинулись по смуглой, очень загорелой спине.
— Засунь своего Сунь Цзы… — устало выдохнул Глеб и после добавил, куда. Мне кажется, Сунь Цзы бы туда не поместился.
Все как-то забыли про насильника, лежавшего на полу. А он внезапно изогнулся, показав обезображенное лицо, жутко ощерил рот с торчащими осколками зубов и поднял руку. Унизанные кольцами пальцы сжимали черную рукоять. Пистолет телохранителя! Ствол смотрел прямо на Глеба, парень пытался справиться с дрожью в руке и неразборчиво шипел что-то по-русски. Не выдержав, я зажмурилась. Грохнул выстрел, неожиданно громко. Внутри что-то оборвалось. Нет. Нет-нет-нет…
— Твою же мать…
Это был голос Глеба! Я открыла глаза. Хозяин базы, живой и невредимый, смотрел на дверь, где на пороге стоял Андрей с пистолетом в руках. Мой друг встретился со мной взглядом и едва заметно покачал головой, словно говоря: «Ну я же предупреждал, упрямая ты ослица». За его спиной покачивалась на ветру разноцветная гирлянда, окрашивая сгорбленный силуэт желтым и голубым. Насильник все так же лежал на полу, под ним растекалась густо-вишневого цвета лужа.
— Напомни, кем он приходился Тамразу? — бесстрастно поинтересовался Дамир.
— Племянником… — Глеб обессиленно потер лоб и повторил. — Твою же мать… Андрюха, уйди с моих глаз, завтра будем разгребать. И гони всех, кто прибежит.
Дамир шагнул в мою сторону. Я стыдливо натянула подол футболки, закрывая голые бедра. Окинул бесстрастным взглядом моего противника и разбитую лампу, вытащил из-за пояса пистолет с коротким стволом, направил в черноволосую макушку. Тихий чпокающий звук. Я уже слышала такой две минуты назад. Тело даже не дернулось. Вместо этого дернулась я, жалобно заскулив и почувствовав, как по щекам снова потекли противные слезы.
Выругавшись, Глеб шагнул к кровати и подхватил одеяло, сброшенное на пол во время возни с насильником. Я проследила за ним, хлюпая носом и беспорядочно вытирая мокрые щеки ладонью. Мое сознание раздвоилось: одна половина едва ли не билась в истерике. В комнате пахло мясными рядами на базаре, тело помнило отвратительные руки, стягивающие вниз мои смешные трусы с собачкой Снупи. Зато вторая половина любовалась Глебом. Тем, как двигались его лопатки, когда он наклонялся за одеялом. Тем, какой формы был его торс. Некоторые тяжеловесы грешили этакой прямоугольностью грубо обтесанного бревна. Но не Глеб. Безукоризненная трапеция сужалась к талии и по-спортивному узким бедрам. А еще был рельефный живот и сексуальные впадины косых мышц…
Любовалась я, пока не сообразила, что Глебу тоже есть куда посмотреть: возле моей подушки лежала его собственная футболка, рядом на стуле валялась белая рубашка, когда-то по ошибке принесенная Настей. Обе мои половины схлопнулись в одну и похолодели от ужаса. Хозяин базы, между тем, уставился на футболку, на рубашку, на приметную куртку Андрея, в которой я пришла с улицы, а потом и еще и на пиджак насильника, который тот, как на зло, ухитрился снять и бросить на кровать. Изучив этот набор, Глеб огляделся с несколько очумелым видом, наверное, опасаясь обнаружить до кучи темно-синий пиджак Дамира.
Не желая и дальше ломать голову над гардеробной клептоманией, Глеб растянул одеяло на вытянутых руках и подошел ко мне. Я отступила назад.
— Все хорошо, успокойся.
Он сделал еще шаг, ловко накинул одеяло и замотал его длинные края, превратив меня в дрожащий куль. Я и сама не заметила, как очутилась на его руках, со щекой, крепко прижатой к горячему плечу.
— Приберись тут, — бросил Глеб помощнику, унося меня в свою комнату.
На пороге я услышала негромкий выстрел. Зажмурив глаза, ждала еще одного, но дальше была тишина.
***
Ухитрившись закрыть за собой дверь ногой, Глеб внес меня в комнату, опустил на диван и присел перед ним на корточки. Лицо рослого мужчины, сосредоточенное и серьезное, оказалось на одном уровне с моим.
— Я виноват перед тобой, Саша, — тихо начал он. — Я обещал, что ты будешь в безопасности, и не сумел сдержать слово.
Голова шла кругом, как после хорошего глотка шампанского на голодный желудок. Кости и суставы в коленях превратились в поролон, а еще меня, несмотря на толстое одеяло, начал бить мелкий нервный озноб. Я не знала, в чем его причина: в скоротечной драке или в том, как легко и бережно подхватил меня на руки Глеб, словно и не заметив ни одного из пятидесяти пяти килограмм своей перепуганной ноши. Я никак не могла собраться с мыслями и найти подходящие слова. Говорить что-то банальное, вроде «во-во, так оно и есть» не хотелось, поэтому я продолжала пялиться в ответ, шмыгая забитым носом.
— Хочешь чего-нибудь? Мороженого? Или апельсинов? — после короткой паузы продолжил хозяин базы.
Утешение плачущих девиц явно не значилось в списке его талантов. По крайней мере, во время избиения насильника или поножовщины с телохранителем выглядел он куда уверенней. — Или давай принесу горячего чая.
Ухватившись за эту идею, Глеб начал подниматься, но я успела высвободить руку из одеяльного плена и вцепиться в жилистое запястье с рисунком вен.
— Нет, не уходи! Пожалуйста…
Пальцы мои тряслись, нижняя губа плаксиво подрагивала, поэтому просьба прозвучала убедительно. Глеб покорно устроился на диване, приобнял меня за плечо и притянул к себе. Я охотно подалась навстречу и прижалась макушкой к его заросшему колючему подбородку. Сразу стало тепло и уютно. Кажется, я никогда не чувствовала такой покой на душе…
— Не уйду, не бойся. Все будет хорошо… Я рядом, я никуда не уйду… — приговаривал мужчина, поглаживая меня по спине и еле заметно раскачиваясь, словно я была маленьким ребенком, прибежавшим в слезах из-за страшного Бабая под кроватью. Отечески-сентиментальный привкус сцены портил внешний вид Глеба: накинуть что-нибудь сверху он так и не догадался. «Или не захотел» — подумала я, но поспешно отогнала эту мысль и снова зажмурилась до красных кругов на сомкнутых веках. Прижалась носом к влажной шее над ключицей, втянула его запах, окутавший меня со всех сторон, словно второе одеяло. Сегодня в нем было меньше бензина и больше чего-то другого, очень мужественного. Наверное, из-за того, что Глеб успел вспотеть во время драки.
— Хочешь, поиграем во что-нибудь?