о с мужского плеча. Должно быть, девушка захватила ее по ошибке, сгребая с вешалок и стульев все, что не собиралась носить. Я поднесла воротник рубашки к носу, собираясь по запаху определить степень ее чистоты. И тут произошло что-то, для чего трудно подыскать слова.
Я вдохнула запах табака, пота, выветрившейся туалетной воды, бензина и нагретого на жаре металла. По отдельности эти ингредиенты выглядели не слишком привлекательно, но собранные вместе словно олицетворяли мужество и силу. Еще чуть-чуть, и я бы начала кататься по кровати, зарывшись лицом в хлопковую ткань. «Саша, ты же, блин, не животное!» — я бросила рубашку обратно на кресло и приказала себе не дурить. Судя по размеру воротничка, опасная вещь принадлежала Глебу. Суток еще не прошло, рановато для Стокгольмского синдрома. Да и синдром этот — для жителей сытой Швеции. Нижне-Волчанский синдром должен быть ближе к ветхозаветному: «Око за око, зуб за зуб». А еще точней: «Да я тебе, падлюка такая, за один косой взгляд все зубы пересчитаю».
Подойдя к окну, я осторожно раздвинула пластины жалюзи и выглянула наружу. На залитой солнцем террасе никого не было. За рекой виднелся пологий, заросший камышом берег, еще дальше — лес. Судя по ярко-синему небу и спокойному течению реки, денек обещал быть погожим. Хорошо бы найти пляж, сто лет не купалась. Ко мне вернулось любопытство. Как там вчера сказал Глеб? Мне разрешено перемещаться по территории базы в одиночку. Так почему бы не воспользоваться любезным разрешением? Есть по-прежнему не хотелось, а потому, натянув джинсы и майку поприличней, я отправилась изучать место своего заточения.
Сразу скажу, за день мне удалось осмотреть меньше половины. База оказалась просто огромной! Если утром я перемещалась от здания к зданию бодрой рысцой, то ближе к вечеру еле плелась, с трудом переставляя натруженные ноги. По словам Насти, Глебу принадлежала охранная фирма. Но, судя по увиденному, речь шла скорее о частной военной компании, хотя в нашей стране это вроде бы запрещено. На огороженной территории размером в два десятка гектар размещались двухэтажные казармы, какие-то бесчисленные склады, столовая, медицинский блок, открытый и закрытый тир, стоянка автомобильной техники и еще черт знает что. Один раз мимо проехала непонятного вида машина, похожая на приплюснутый железный сундук, выкрашенный зелеными пятнами и поставленный на шесть монструозных колес. Выбросив в воздух клуб вонючего дыма, сундук резво взобрался на холм и устремился к цепочке ангаров, видневшихся на линии горизонта. Хваленый бассейн нашелся в отдельно стоящем здании со стеклянным куполом. Бассейн как бассейн, у нас в школе был похожий, хотя и не такой шикарный, конечно. Возле бортика стоял шезлонг, где лежала Настя в черном раздельном купальнике, солнечных очках и соломенной шляпе. Кажется, ей забыли рассказать, что через стекло особо не позагораешь.
В столовой для персонала ко мне вернулся аппетит. Я пристроилась с подносом в конец очереди и без проблем получила свою порцию гуляша с подливой, которую и съела как можно скорей, стараясь не обращать внимание на косые взгляды жующих бойцов. Во всех остальных местах я чувствовала себя человеком-невидимкой. Никто меня не остановил, не задал ни единого вопроса, не окликнул: «Эй, а ты здесь откуда взялась? Где твои родители?». И в то же время я постоянно чувствовала направленное на себя внимание. Наверное, из-за камер видеонаблюдения, развешенных на каждом углу. К концу дня у меня сложилось окончательное мнение: шансы незаметно пересечь периметр базы имелись разве что у летающей феи Динь-Динь, если бы той пришло в голову бросить Питера Пена и перейти на сторону современного Капитана Крюка. Мне вспомнилось лицо Крюка, то бишь Глеба, когда он снял с меня капюшон. С точно таким же выражением, спокойным и немного задумчивым, он приставил пистолет ко лбу своего подчиненного. А что, если Стас передумает и обратится в полицию? Маловероятно, но кто его знает? Бросит ли Глеб Николаевич такой же последний взгляд на меня или доверит неприятное дело змеюке Дамиру?
Если подумать, история вырисовывалась вообще какая-то странная. В судебном процессе такого масштаба участвует много людей. Юристы, адвокаты, следователи, представители налоговой, свидетели, какие-нибудь консультанты по экономическим вопросам с обеих сторон. Так что теперь, похищать целый табор московских и Нижне-Волчанских родственников? Три месяца их кормить, поить, где-то размещать, следить, чтобы не разбежались? Что-то я не видела в соседнем номере разведенной дочки Бронислава Иннокентьевича, дородной бабищи с прокуренным голосом, и трех ее пацанят от разных отцов.
Занятая подобными размышлениями, я добралась до восточной границы базы. К самой стене подобраться не удалось, у ее подножия поверхность земли была затянута мелкой проволочной сеткой. В центре стоял непонятный черный треножник метра в полтора высотой.
— Это путанка.
Я вздрогнула и обернулась. За спиной стоял, сложив руки на груди, непонятно откуда взявшийся Андрей. Сегодня «Московский консультант» был одет как все обитатели базы, в песочно-зеленые штаны с накладными карманами, высокие берцы и легкую хлопковую рубашку цвета грязной сухой травы. После десятков чужих лиц наемник с фингалом вокруг глаз показался чуть ли не добрым знакомым.
— Так называется сетка. Если кто-то перелезет через стену и попробует двигаться ползком, путанка начнет цепляться за одежду. Враг либо застрянет, либо поднимется на ноги и обнаружит себя.
— А это что за штука? — я ткнула пальцем в сторону треноги.
— По всему периметру расставлены комплексные датчики. Радар-сенсоры реагируют на движение, инфракрасные датчики на разрыв луча, вибрационные — на колебания ограждения и почвы. Но они под землей, их не видно.
Я уважительно присвистнула.
— Неплохо вы тут окапались.
— Безопасность — наша работа, — тоном заправского диктора ответил Андрей. — На пляже уже была?
— Нет, со стороны дома обрыв слишком крутой, не смогла спуститься.
— Подождешь пару минут?
Я неуверенно кивнула.
Андрей отошел к стоявшему неподалеку грузовику с камуфляжным тентом, откуда вспотевшие на солнце рабочие таскали какие-то деревянные ящики.
— Последний ряд поставьте у стенки. И не вздумайте курить. Еременко, как закончите, опечатай все и внеси в базу.
— Понял, начальник. Только того… — Старший из рабочих, крепкий бочкообразный мужик с седыми усами, замялся на пороге. — Не работает опять база, я на бумажке пока.
— Не работает, так вызови админа, — Андрей раздраженно поморщился.
— Так нет его еще, не прислали, — крикнул Еременко, успевший скрыться в сумрачной глубине ангара. — Как уволили того паренька, так и не слышно ничего.
Андрей безадресно выругался и повернулся в мою сторону.
— Пойдем. Покажу тебе тайную тропу.
Двадцать минут спустя мы пробирались по заросшему кустарником откосу к воде. Близился вечер. Воздух обволакивал тело, словно тягучий и сладкий сироп, в Сибири такая благословенная погода бывает только в конце лета. Я наклонилась и отщипнула веточку полыни, разросшейся вдоль тропы. Растерла бархатистый листок между пальцев и с наслаждением вдохнула запах. Большая часть базы представляла собой асфальтовое поле, хорошо просматриваемое со всех сторон. Но здесь, у реки, деревья почему-то не стали вырубать. Крутой берег и нависшие над ним кроны создавали иллюзию уединенности, будто я и вправду выбралась за город отдохнуть. Мы вышли на узкую полоску песчаного пляжа. Солнце успело повиснуть над водой, окрасив небо в оранжевый цвет с золотыми кляксами облаков. Его отражение превратило речку в поток расплавленного металла. Деревья на противоположном берегу казались обугленными до черноты картонными декорациями. Я стянула кеды, закатала джинсы до колен и ступила в воду.
— Будь осторожна, смотри, куда ставишь ногу. На дне попадается всякий мусор, битое стекло. Зато течение не слишком сильное. Я сам здесь частенько плаваю. — Андрей тоже разулся и шел за мной на расстоянии в несколько шагов, держа берцы за шнурки. Темнело быстро, я с трудом могла различить выражение его лица. Кажется, он улыбался. — Как прошел первый день?
— Странно, — я пожала плечами.
— Ты ожидала, что будет по-другому? — Молодой наемник ускорил темп, поравнявшись со мной. — Подвал, наручники, батарея?
— Чтобы чего-то ожидать, надо обладать опытом. А это, знаешь ли, мой первый раз.
— Люблю быть первым. — Он и вправду улыбался. Верхняя губа высоко поднималась, обнажая зубы и край десен. Но это не портило улыбку, а странным образом делало ее привлекательней.
— Тогда уж не ты, а Глеб Николаевич, — нарочно поддела я, следя за реакцией. Улыбка не исчезла с его лица, но глаза стали злыми. — Зачем я вам? Не верю, что успех дела зависит от Нижне-Волчанского помощника судьи.
— Отчего же? Силы всех трех претендентов примерно равны, у всех есть связи и деньги. Лояльность Стасика, а значит и настроение судьи, может стать той недостающей крупицей, что склонит чашу весов в нашу сторону.
— Но Стас отказался от денег?
— Нет, — мой провожатый неприятно усмехнулся. — Он взял деньги, и немалую сумму. Как и ваш Бронислав Иннокентьевич, и многие другие участники процесса. Но мне твой брат не понравился. Он из тех людей, у которых глаза с двойным дном. На поверхности лежит одно, на дне — что-то совсем другое. Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Поэтому я предложил взять тебя для подстраховки. Риск был минимальным, твое исчезновение никто не заметит.
— Спасибо за откровенность. — Я стиснула зубы, сдерживая рвущиеся наружу опрометчивые слова. Как просто он об этом говорит! Я предложил взять на вечер пиццу, пару банок пива и заложницу неполных восемнадцати лет.
— Пожалуйста. Сегодня я буду честным с тобой, потому что чувствую себя обязанным. И раз уж мы начали этот разговор, скажу еще одну вещь. — Андрей повернулся, пристально вглядываясь в мое лицо. — Ты неглупая девушка, но решительности у тебя пока больше, чем мозгов. Хорошо подумай, прежде чем захочешь совершить еще один опрометчивый поступок. Сейчас в городе присутствуют два наших конкурента. Их методы ведения переговоров ничуть не лучше. Глеб крутой мужик, но не жестокий. О них я этого сказать не могу.