Она подала Саре чай.
– Теперь постарайтесь заснуть, пока я буду распаковываться в соседней комнате.
Она спустила жалюзи, все окуталось полумраком и приняло зеленоватый оттенок.
Сара закрыла глаза, но сон не приходил.
«Я у цели», – сказала она самой себе, сознавая всю банальность этого утверждения. Она чувствовала себя глубоко несчастной, хотя мужественно боролась с этим настроением, которое так не подходило к этой торжественной минуте и убивало в ней надежду. «Свидание после разлуки», – пришло ей откуда-то в голову. О, если бы Жюльен пришел… Его отсутствие усиливало чувство отчуждения.
Она колебалась, не зная, посылать ли за ним или самой ехать к нему.
Лучше последнее. Свидание в этом переполненном отеле, шикарном и шумливом, неблагоприятно для объяснений.
О, если бы он приехал к ней в Латрез! О, если бы они встретились там, в цветущем саду, около маленького озера, напоминающего картинку, в мирном приюте, несложная жизнь которого заставила бы их проще смотреть на вещи и быть снисходительнее друг к другу!
Она как раз испытывала прилив раздражения, которое так мешает слиянию душ, делает человека таким неласковым и в конце концов раздражает и того, на кого оно направлено.
Это раздражение, как утренние заморозки, губит нежные цветы любви.
«Если мы встретимся здесь, я не сумею подойти к нему, – с тоской сказала себе Сара, – в этой отвратительной комнате…»
Не таким представлялся ей этот день! Она ждала от него столько счастья, едва смела мечтать о нем! Ей хотелось горько смеяться над самой собой, и, чтобы успокоиться, она приняла отчаянное решение протелефонировать Жюльену.
Она окликнет его по имени в телефонную трубку и сразу установит интимный тон их встречи.
– Жюльен…
Он, конечно, сразу узнает ее голос…
Она позвонила и напряженно ожидала ответа, испытывая непонятное смущение.
Что же он не отвечает, отчего он не подходит?
Но кто-то уже был у телефона; ее губы так дрожали, что она не сразу ответила.
– Алло, – повторил чей-то ленивый голос.
Сара едва слышно осведомилась о г-не Гизе.
– Его светлость в генеральном секретариате… Кто спрашивает? – послышался опять тот же сонный голос.
– Это неважно, – в смущении пробормотала Сара, давая отбой.
Но она долго еще сидела у телефона с трубкой в руках. Потом она долго ходила взад-вперед по комнате; непонятная тревога сжимала ей сердце.
Появилась Гак с целой охапкой сирени и ветками мирта и лавра.
– Франсуа просил меня передать вам эти цветы, – сказала она, – он спрашивает, нужен ли автомобиль сегодня вечером?
– Да, после обеда, – решительно ответила Сара, – и скажите Франсуа, чтобы он узнал, где улица Бардо; это где-то за городом.
– За городом? Может быть, это опасное путешествие?
– Там живет г-н Гиз, который за тем и приехал сюда, чтобы следить за порядком и соблюдением законов; надо думать, что около него безопасно, – ответила Сара беспечным тоном; но в последнюю минуту она не выдержала, да и преданность Гак заслуживала большего доверия.
– Дорогая, – сказала она, не глядя на Гак, – вот в чем дело… Больше года тому назад, почти сразу после смерти его светлости, я обручилась с г-ном Гизом. И я его очень люблю.
В глазах Гак промелькнуло лукавое выражение, которое свойственно матерям и которое выражает и восхищение и ласку: неужели Сара думала, что она не догадывается?
– Надеюсь, что он достоин вашей любви, мисс Сара.
Это было так в духе Гак и так отвечало собственным внутренним сомнениям Сары, что она не смогла удержаться от улыбки.
– Уж если г-н Гиз не достоин любви, – сказала она, – то весь мир – одна сплошная несправедливость.
– Дай бог, – вздохнула Гак, нисколько не интересуясь этой мировой катастрофой. – Что вы наденете?
– Белое шелковое платье и манто на дорогу. И попросите Франсуа протелефонировать г-ну Гизу, что я буду у него сегодня вечером.
Гак подала Саре платье, затем пошла разыскивать Франсуа.
Франсуа, по обыкновению, был в гараже.
– Будьте готовы после обеда, – предупредила она его. – Но объясните мне все-таки, почему не он делает первый шаг?
– Свиданье в этом отеле…
Голос Франсуа звучал иронически.
– А почему бы и нет? Это один из лучших отелей, и, уж конечно, это было бы приличнее, чем…
– А поэзия обстановки? Свидание под таинственным покровом ночи! Ах, Эмили, Эмили…
Но серенада не оказала на Гак желаемого действия.
– Так вы думаете, что все сложится? – настойчиво переспросила она.
Франсуа выглядел неуверенно, его тоже терзали сомнения, но он во что бы то ни стало хотел усыпить беспокойство Гак.
– Я в этом уверен, дорогая, – ответил он, – очевидно, они уже пришли к какому-нибудь соглашению.
– Дай бог, – с сомнением вздохнула Гак, – во всяком случае, от меня она скрыла это. Ну да чего ждать от влюбленных, особенно от влюбленных их круга.
Она на мгновение задержалась на дворе отеля, чтобы взглянуть на Африку, и опять нашла, что Африка почти ничем не отличается от Англии; это внесло некоторое успокоение в ее душу. Только небо ярче.
Гак захотелось вернуться к Франсуа, чтобы вместе с ним полюбоваться этим небом; если бы она привела свое намерение в исполнение, то увидела бы, что Франсуа так и замер на месте и не отрываясь смотрит на нее сияющими любовью глазами.
– Закат как закат, – решила она через минуту, – им можно любоваться каждый вечер.
Сара тоже смотрела из окна своей комнаты на лиловые и розовые облака, залитые последними лучами заходящего солнца.
Свидание с любимым в такой дивный вечер…
На землю спустилась ночь, любовно смягчая очертания предметов и заливая их лунным светом, сначала золотистым, потом непорочно прозрачным, по мере того как месяц подымался выше.
Холодный ветер приносил на своих крыльях дуновение безграничной пустыни, и к запаху листвы примешивался приторный, удушливый аромат каких-то пряностей.
Даже звонки трамвая звучали мелодичнее, а разноцветные фонари придавали улицам праздничный вид; арабы в национальных костюмах проходили мимо, улыбаясь и запахивая свои бурнусы, которые развевал ветер.
А над всем этим, подобно багряной королевской мантии, опрокинулся сверкающий звездами темный небесный купол.
Сара затрепетала… Разлука приходила к концу. Она не рассуждала… Она только чувствовала себя счастливой. Посмотрелась в зеркало, ее глаза горели любовью. Найдет ли Жюльен ее по-прежнему красивой?
Как-то однажды он сказал ей:
– Моя душа обитает в вашем прекрасном теле!
Она попыталась вызвать в своем воображении его образ, но это ей не удалось и огорчило ее. Она помнила только некоторые его движения: привычку отбрасывать назад свои густые, мягкие кудри, которая подчеркивала красоту его сильных, благородных рук… привычку щуриться, когда он сердился…
Они не произнесут ни одного слова… слова бессильны, они только обнимутся, и в этом объятии встретят зарю новой жизни.
Поцелуй выражает иногда так много!..
Она вспомнила их первый поцелуй, который дал им полноту счастья, страсти и обладания друг другом.
Поцелуй после разлуки даст еще больше…
Чего ей бояться?
«Нечего, жизнь будет сплошным праздником для меня… для нас…» – поправилась она мысленно.
«Мы» – бесценное словечко «мы», не он и я, а «мы», «мы оба», а не «один».
Она припоминала жесты и отдельные выражения Жюльена, его словечки, такие нелепые и такие дорогие ее сердцу.
По всей вероятности, у всех влюбленных существуют свои особые сокращенные «словечки», в которых столько очарования, несмотря на их глупость.
А ее маленькие «права»! Как приятно иметь право поправить галстук, взъерошить волосы или одобрить костюм любимого!
Есть женщины, для которых любовь – искусство. Сара была именно такой женщиной и умела облагородить своей любовью даже самые банальные вещи.
Все, что давало ей случай «отдать себя», переставало быть в ее глазах мелочным.
Она стояла у открытого окна, откуда был виден город и часть бухты, и больше не боялась за свое счастье.
Через несколько часов она увидит Жюльена, а потом…
Ей не хотелось заглядывать вперед…
Одеваясь с помощью Гак, она еще раз взглянула на себя в зеркало.
– Не тревожьтесь, – ворчливо заметила ей Гак, – он не найдет в вас никакой перемены. Я как раз обратила внимание Франсуа на то, что вы выглядите еще моложе, чем прежде, особенно когда у вас эта скромная прическа на пробор с маленьким локоном на лбу. Ни дать ни взять подросток, которого водила гулять.
– Мне хотелось бы вернуть эти времена. Впрочем… – поправилась Сара, – сегодня я вполне счастлива. Нет, я не надену никаких украшений, даже жемчужного ожерелья. Уберите их. И поспешим, я боюсь опоздать.
«Я ничего не имела бы против этого», – пробормотала про себя Гак, следуя за Сарой с мехом в руках.
Автомобиль был уже подан.
Сара уселась, и Гак укутала ей ноги, не переставая твердить Франсуа, чтобы он «глядел в оба».
Она никак не могла кончить своей возни, то укрывала и подтыкала что-то, то осматривала окна…
– Желаю вам удачи, миледи, – сказала она наконец угрюмо, захлопывая дверцу перед своим собственным носом.
Сара крикнула ей что-то вдогонку, и автомобиль тронулся с места.
Перед маленьким зеркалом стояла вазочка с белыми розами, которые раздобыли где-то Гак и Франсуа.
«Какие они милые оба!» – с нежностью подумала Сара.
Сначала они ехали по широкому бульвару, дома и магазины которого были образчиками самых разнообразных архитектурных стилей; здесь было очень много кафе, но низшего сорта, посетителями которых были исключительно французские солдаты в синих с красным мундирах и фесках; потом они свернули в одну из узких боковых улиц, и Восток, таинственный, благоухающий Восток принял их в свои объятия: в пыли копошились дети, собаки бродили среди отбросов; неба почти не было видно, такие высокие были нависшие друг на друга дома.