Не ненависть.
Не безразличие.
Не слово на букву “л”.
Глава тридцать третья. Бал
БАЛ, — а, о бале, на балу и (устар.) на бале, мн. — ы, — ов, м. Большой танцевальный вечер.
Когда Рейв в чём-то сомневался или чего-то не знал — он шёл в библиотеку Академии. Там можно было найти ответ на действительно любой вопрос, поскольку обширнейшее собрание словарей, справочников и научных трудов соседствовало с подшивками журналов, любовных романов и самых изощрённых руководств к действию по всему подряд.
Когда у Рейва возник вполне очевидный, хоть и запоздалый вопрос, как же работают эти чары Фиама, он даже дёрнулся в сторону библиотеки, а потом кивнул собственной глупости.
Библиотека сгорела.
И книжка про чары Фиама горела самой первой. И были все основания, что он чего-то недопонял в этой теме.
— Слушай, у отца этой книги тоже нет, — Листан лениво откидывает записку, присланную мистером Прето. — Осталась только ритуальная доска, которая к корке присобачена. Ну и текст с инструкцией.
— И что в инструкции?
— Ну ты и сам знаешь. Возьмитесь за руки, коснитесь книги, смешайте кровь.
Рейв кивает и поворачивается к зеркалу, чтобы продолжить завязывать непослушный шейный платок.
И правда, всё вышеперечисленное он и сам прекрасно знал, увы.
Рейв изучает своё отражение, заправляет волосы за уши, а потом взгляд сам перемещается на кровать. Прето развалился по покрывалу, будто это его личное спальное место, и от этого становится несколько неприятно.
Рейв всё чаще замирает как истукан перед привычным предметом мебели, молча смотрит, потом продолжает заниматься своими делами, и это странно.
Никогда он не думал о девчонке, покинувшей его спальню, дольше трёх-четырёх минут. Максимум четверть часа! А тут просто ступор из-за кровати, на которой всё случилось.
Но пугало Рейва, конечно, не это.
А то, что по ту сторону опять стало пусто! Так же как в выходные, после их морской прогулки, тишина в эфире. И главное — он проверял, работает. Он чувствовал эти её уколы в сердце, которые она назвала экстрасистолией. Но после безумной ночи в этой самой спальне, не стало и уколов.
Минувшим вечером, проверки ради, Рейв не выпил сразу лекарство и дал себе три минуты наедине с болью — тут же примчалась записка. Бумажная птичка-оригами влетела прямо в окно:
“Или выпей лекарство, или отзовись, если в беде.”
Она его чувствовала! А он её — нет.
Логично предположить, что он просто влюбился безответно, но всё окончательно запуталось, когда той же ночью вдруг ощутил невероятную эйфорию, ни с чем не сравнимую. И знакомую по ночи в лодке — Брайт обратилась птицей.
Сейчас, в совершенном спокойствии, без серебряных браслетов или ослепляющего возбуждения, Рейв в полной мере ощутил, что это за чувство, когда Сирена оказывается в своей стихии.
Возникла просто маниакальная мысль, что Брайт прилетит, Рейв проторчал больше часа у окна, высматривая её в небе, а потом ещё час сидел, пил кофе и пытался найти хоть что-то про чары Фиама.
Он был уверен, что их снимает влюблённость!
Но из-за чего связь может стать такой половинчатой?
— О чём задумался? — задумчиво мурлычет Листан.
Он включил приёмник и теперь водит в воздухе носком туфли, иногда подпевает исполнителю.
— О невесте? — просто добивает он.
Рейв хочет сказать “Да!”, но почему-то чувствует себя изменщиком и молчит.
— Ты стал каким-то странным… И твой отец ведёт себя странно… — Прето облокачивается на кровать и щурится.
Рейв смотрит ему в глаза через отражение, долго и пристально, так что может дать руку на отсечение — щёки друга покрывает румянец. Потом медленно качает головой.
— Нет, тебе показалось. Просто выпускной год. Всем пора стать серьёзнее.
— Тебе-то это зачем? Неужели пойдёшь препарировать мозги? — Листан смеётся, но как-то замороженно, будто искусственно.
— Почему нет?
— Но как же…
— Листан, пока делают лекарство может пройти много лет, верно? Без него ничего не будет, мы все это знаем. Становиться очередным бездельником на аристократических костях я не намерен.
— Высокие цели, — ухмыляется Прето. — Готов?
— Готов.
Они выходят из дома У-3 и расходятся в разные стороны. Рейв за Шеннен Блан, Листан за очередной черноволосой траминеркой, которые толпами проходят через его руки.
Шеннен Блан не ждёт на крыльце и не спускается по парадной лестнице, держась за перила. Она, как и положено, ждёт в гостиной, повернувшись ко входу спиной, лицом к окну.
Это очень изящно, будто уже готова, но вовсе не терзалась в ожидании.
Волосы Шеннен убраны в пучок, на ней чёрное бархатное платье в пол с длинным рукавом, она похожа на статуэтку.
“Сейчас повернется и скажет: ”О, вот и ты!” — думает Рейв.
— О, Рейв! Вот и ты, — улыбается Шеннен, разворачиваясь к нему.
Она ждёт, и Рейв не сразу понимает, что должен ей комплимент.
— Очень хорошо выглядишь, — натянутая улыбка. — Можем идти?
— Конечно.
Она берёт сумочку, Рейв накидывает ей на плечи красивое пальто. Всё чинно, благородно.
— В детстве всегда смотрела, как папа помогает маме надеть пальто, когда они куда-то собирались, — улыбается Шеннен. — И думала, что никогда не вырасту, это казалось таким далёким. И вот… выросла, — она тихо смеётся, приятно, бархатно.
Улица переполнена студентами, совсем как бывает по утрам, но на этот раз настроение совершенно другое. Кажется, что воздух пропитался запахами женских духов и лаков для волос. Обычный гул мужских голосов заменяется женским щебетанием — девчонки взволнованны куда больше, а парни не хотят тупыми шутками спугнуть удачу.
Шеннен и Рейв спускаются с крыльца, и все на них смотрят одобрительно. Взгляды будто вопят: “Ну да, так и должно было быть!”.
Шеннен не обращает ни на кого внимание и улыбается с каплей гордости в самых уголках губ.
Когда они добираются до дома Р-1, Рейв сам не замечает, как сначала замедляет шаг, а потом прибавляет его.
Ему кажется, что в окне, принадлежащем Брайт, ещё горит свет. Ему даже кажется, что он рассмотрел её силуэт. Ему кажется, что она смотрит.
По крайней мере его накрывает такой волной ревности, что перехватывает дух.
Значит видит, точно видит!
— Ау, Рейв, осторожнее, — тихо шипит Шеннен.
Он слишком сильно сжал её руку.
А с кем будет Брайт?
С Энграмом? Он приглашал её?
Рейв не может вспомнить, чтобы Фандер на этот счёт возмущался, так что быть может и не приглашал. Но Листан утверждал, что Брайт популярная среди парней. И есть ещё иные, чёрт знает, с кем она общается. И декан, конечно, хоть он и не мог пригласить Брайт, это было бы глупо!
Аллея заканчивается слишком быстро, и снова вокруг начинает греметь толпа. Звучит музыка, а сердце Рейва тревожно сжимается.
— Кто занимался Балом?
— Теран, конечно, — вздыхает Шеннен. — Третий курс всегда устраивает свой первый бал осенью. Она так гордилась собой, говорила там будет что-то исключительное. О, смотри, наши родители! Какое великолепное платье у миссис Хейз… Идём?
Рейв шарит взглядом по толпе и изо всех сил прислушивается к ощущениям. Что с Брайт, где она?
— Как красиво поют… — лопочет не то Шеннен, не то её мать. — Кто это?
— Ну как же, дорогая, — отвечает отец Шеннен. — Это же совершенно удивительная находка… Настоящая Сирена! И где только академия её достала…
— Сирена? — ахает миссис Блан. — Да вы что… Я думала, это в прошлом.
— От этого момент особенно пикантен, — какая-то женщина, кажется, миссис Теран.
“Не иди сюда, Брайт, не надо!”
Поздно.
Следующие, кого впускают двери — Брайт Масон и её кавалер.
В зале всё замирает, и воцаряется тишина на пару мгновений.
Глава тридцать четвёртая. Шок
|ШОК м. Общее расстройство функций организма вследствие психического потрясения или физического повреждения.|
Брайт замирает на полпути, и в глазах сверкает нехороший малиновый огонь.
— А вот и гвоздь программы, — бормочет кто-то рядом, Рейв не оборачивается, но по голосу и количеству яда на букву, узнаёт Бели Теран.
— Ну ты и тварь, Теран, — он произносит это так тихо, что разобрать практически невозможно, а потом мимолётно смотрит на старосту третьего курса. Она меняется в лице.
Во взгляде мелькают понимание и немая злость, но публичный скандал на балу явно не входит в её планы.
Брайт улыбается уголком губ, но выглядит при этом очень растерянной, будто ей залепили пощёчину. Её кавалер чуть склоняется и что-то шепчет. Рейва прошибает до самых пяток ревность вдоль всего скелета, и Брайт тут же вздрагивает и ищет его глазами. Находит, чуть щурится, меж бровей залегает напряжённая складка.
Рейву хочется как-то вложить в её голову, что всё будет хорошо, что он тут ни при чём, чтобы она уходила и чтобы — это самое главное — вырвала руку из цепких пальцев кавалера и больше никогда к нему не приближалась.
Кожа просто плавится при виде чужой руки, сжавшей её ладонь, это физически неприятно.
— Рейв, ты в норме? — голос Шеннен.
— Рейв? — голос отца.
— Рейв, дорогой… — мать.
— Бели, мы можем поговорить? Это по поводу организации, — Рейв вежливо улыбается родителям и Бланам. — прошу прощения. Я — главный староста и, хоть это звездный час мисс Теран, не могу не проверить всё. Отдыхайте, я присоединюсь позже.
Предлог всех более чем устраивает. Мистер Хейз распушает гордый павлиний хвост, миссис Хейз присаживается на уши миссис Блан и начинает увлечённо расхваливать сына будущей родственнице. Шеннен — как всегда ведёт себя идеально, просто вовлекает в разговор какую-то девицу и делает вид, что вовсе не будет скучать без кавалера.
Бели же бледнеет, её шея при этом идёт пятнами, а глаза недобро сверкают. Рейв тащит старосту подальше, к пустынным коридорам академии и затаскивает в нишу за гранитной колонной.