– Я не совсем понимаю, о чем вы.
– А я вам поясню, – охотно сказал Минибабаев, распрямляясь. – Итак, в один прекрасный день вы решили почитать газету. И увидели сообщение в траурной рамке, где было сказано, что в Казани на озере Дальний Кабан утонул один известный футболист.
Рахметкул Абдулкаримович искоса взглянул на Родионова, пытаясь определить, что тот думает, но лицо бывшего медвежатника было непроницаемо-спокойным. Слишком спокойным. И оперуполномоченный, заметив, что он, кажется, попал в точку, продолжил:
– Сообщение это вас тронуло. Не та его часть, в которой говорилось о смерти футболиста, молодого человека, которому бы еще жить да жить, а то место, в котором упоминалось знакомое вам озеро. Слишком хорошо знакомое. Далее в заметке рассказывалось, что труп погибшего пока не найден. Придя к совершенно правильному выводу, что тело будут теперь усиленно искать и, обеспокоившись, что вместо тела или вместе с телом могут найти сброшенное в озеро в восемнадцатом году похищенное вами золото, вы решаете отправиться в Казань, чтобы на месте убедиться в сохранности или несохранности этого золота. Труп футболиста находят, золото нет, и вам вроде бы можно отправляться домой. Однако вы узнаете – я пока не знаю, как, надеюсь, вы мне в этом поможете, – что некто рыбак Степан Востриков накануне вылавливает из озера часть клада. Выследив и выпытав у него, куда он спрятал золото, вы его убиваете, а золото либо перепрятываете, либо оставляете в том месте, куда его спрятал Востриков. Для вас неважно это золото, найденное старым рыбаком. Оно является совершенно незначительной частью того огромного клада, что покоится на дне озера. Для вас важно, чтобы найденное золото не всплыло, так сказать, на поверхность, а весть о находке его в озере умерла вместе с Востриковым. Иначе начнутся поиски, и золото в озере рано или поздно найдут. Покончив с Востриковым, вы намереваетесь убраться из Казани, поскольку миссия ваша выполнена. Но вы совершили одну оплошность: решили посетить одно из городских кладбищ. Когда прошлым вечером вы выходили с территории кладбища, вас увидел и узнал один честный человек, который и сообщил нам о вашем нахождении в городе. Остальное, как говорится, было делом техники, – закончил свой рассказ Минибабаев, прилагая большие усилия, чтобы отыскать на лице Родионова хотя бы малейшее замешательство.
Но лицо знаменитого медвежатника по-прежнему оставалось непроницательным. Только в глазах его появились смешливые искорки, чего уж никак не мог ожидать Рахметкул Абдулкаримович.
– Ну, как вам моя версия? – после недолгого молчания поинтересовался он.
Савелий Николаевич пожал плечами:
– Ну что ж, версия как версия. Я бы даже сказал, неплохая. Но она имеет несколько изъянов, которые попросту сводят ее на нет.
– И какие же это изъяны? – постарался придать своему голосу уверенность Минибабаев.
– Первый, – смешливые искорки в глазах Савелия Николаевича потухли. – Я никого никогда не убивал. Это противоречило и посейчас противоречит моим принципам. Подобная версия никогда бы не родилась у ваших коллег, которые знали меня до революции…
– Ну, люди меняются…
– Но не я, – отрезал Родионов. – Мокрушником я никогда не был и быть таковым под старость лет не собираюсь. Пришить мне убийство этого вашего Вострикова вам не удастся. У вас нет никаких улик, да и быть их не может.
– Зато у нас есть мотив.
– Мотив без улик есть пустой звук. И доказательств у вас нет никаких, – сказал Родионов.
– Это дело времени, – заметил ему Рахметкул Абдулкаримович.
– Это тупик, поверьте мне.
– А я не верю, – продолжал настаивать на своем Минибабаев.
– Это ваше право, – откинулся к спинке стула Родионов. – А мое – требовать доказательств. И я их требую.
– Само ваше нахождение в городе доказывает…
– Мое нахождение в городе абсолютно ничего не доказывает, – перебил его Савелий Николаевич. – И любой суд не примет это ваше соображение за доказательство.
– Цель вашего визита в наш город? – уже зло спросил Минибабаев.
– Я уже называл ее: просто походить по улицам и вспомнить о прошлом, – с большим терпением ответил Родионов.
– Вами в восемнадцатом году было совершено разбойное нападение на Государственный банк страны?
– Нет.
– Вы похитили из банка часть золотого запаса России?
– Нет.
– Вы сбросили похищенное из банка золото в озеро Дальний Кабан? – продолжал наседать Минибабаев.
– Нет. Правда, я слышал, что перед захватом Казани чехословаками большевики пытались вывезти часть золотого запаса из города, чтобы она не досталась врагу, но чехи наступали слишком быстро и могли захватить золото. Поэтому оно было сброшено в озеро. Возможно, это озеро и было озером Дальний Кабан.
– У меня есть свидетельские показания, доказывающие, что это вы с вашей бандой совершили налет на банк и похитили золото, – быстро парировал Минибабаев.
– Эти показания ошибочны, уверяю вас, – доброжелательно посмотрел в глаза оперу Родионов. – А, кроме того, как они доказывают мою причастность к убийству рыбака Вострикова?
– Они объясняют мотив…
– Я уже сказал, мотив без улик пустой звук. Вам, господин Минибабаев, это должно быть прекрасно известно, – в свою очередь парировал удар Савелий Николаевич.
– Где вы были в ночь, когда был убит Востриков?
Родионов сморгнул и уставился на Минибабаева.
– За кого вы меня принимаете?
– За вора-рецидивиста и подозреваемого в убийстве, – ответил Рахметкул Абдулкаримович.
– Ну, это понятно, – усмехнулся Савелий Николаевич. – Но почему вы считаете меня за дурака? Это, в конце концов, оскорбительно.
– Я не считаю вас за дурака, – ответил Минибабаев, уже пожалев, что задал такой вопрос.
– Тогда назовите число и время, когда этот ваш Востриков был убит, потому что мне это неизвестно, – буркнул Родионов.
– А я разве не сказал? – изобразил удивление Минибабаев.
– Нет, не сказали.
– Прошу прощения, гражданин Родионов, – произнес Рахметкул Абдулкаримович и прижал ладонь к груди. – Итак: где вы были в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июля?
– В Москве, – ответил Савелий Николаевич. – И тому имеется масса свидетелей.
– А когда вы приехали в Казань?
– Прилетел, – поправил его Родионов. – Вчера во второй половине дня. Это легко проверить.
– Проверим, – бодро ответил Минибабаев, хотя получилось это у него не очень. Версия, вернее, предположение в той ее части, в которой Родионов подозревался в убийстве Вострикова, летела в тартарары.
Вот, черт. А ведь все так ладно складывалось.
Конечно, надо еще проверить правдивость слов этого Родионова. Что он на допросе неоднократно врал, в этом у Минибабаева не оставалось никаких сомнений.
Бывший медвежатник врал, что не брал Государственный банк в восемнадцатом году. Врал, что не сбрасывал в озеро золото. Но вот то, что он врет, будто во время убийства был в Москве – не похоже. И что в Казани он появился уже после случившегося – тоже, не похоже, что врет.
Тогда кто замочил Вострикова? Может, тот же самый фигурант – человек икс, который пытался порешить этого пьяницу Жорку?
А не связан ли каким-нибудь образом этот человек икс с Родионовым? Может, они дуют в одну дуду?
Тогда, даже если алиби Родионова подтвердится, его надо попридержать. Пусть посидит в арестантской как подозреваемый, пока дело не прояснится. То есть, пока он, оперуполномоченный по уголовным делам Минибабаев не допросит этого Охлябина.
А везет же этим алкоголикам. Не иначе, Всевышний их бережет. Благоволит к ним отчего-то. Был бы нормальный человек, давно бы от такой раны окочурился. А этот – нет. И операция, как сказали, прошла успешно. Может, еще и выкарабкается… Значит, остается одна-единственная, крохотная надежда на допрос Жорки Охлябина. Чтобы найти этого человека икс. И допросить Охлябина надо как можно быстрее, ведь век держать в арестантской этого Родионова себе дороже. Он грамотный, начнет качать права да жалобы писать – хлопот потом не оберешься.
Да, надо как можно скорее допросить Охлябина. А то помрет еще, неровен час…
ГЛАВА 22ИЮЛЬ 2008 ГОДА
– Ты!?
– Я.
– А я уж думал…
– Что думал?
– Да так…
– Что больше меня никогда не увидишь?
– Нет, что он тебе сделает больно и плохо.
– Как видишь, не сделал.
– Ты, Лен, прости меня, дурака.
– И ты меня прости.
– Тебя-то за что?
– Да есть, за что.
– Значит, он отпустил тебя?
– Отпустил.
– Сам?
– Сам.
– А что ему от тебя было нужно?
– Мне показалось, что что-то было нужно.
– Что «что-то»?
– А ты не догадываешься?
– Ублюдок.
– Не волнуйся, он потом передумал.
– Все равно, ублюдок.
– Он спрашивал про тебя.
– Зачем?
– Спроси у него…
– Ну, и что он спрашивал?
– Кто ты, кто твои родители…
– Зачем это ему?
– А ты не слышал, как он с тобой попрощался?
– Я не помню.
– Он сказал: «Пока, родственничек». Он думал, что ты ему родня.
– Потому что я знал про золото в озере?
– Да.
– И что ты ему сказала?
– Сказала то, что знала.
– И что?
– Я думаю, вы и правда, родня.
– Почему?
– Ну, он знает этого Ленчика, про которого ты мне рассказывал.
– Знает?
– Да. Так мне показалось.
– Он тебе ничего не сделал?
– Нет. Проехал с полкилометра и вытолкал меня из машины. Сказал: «Ступай к своему жениху».
– А ты мне невеста?
– Не знаю, я никакого предложения от тебя не получала.
– Значит, получишь.
– Не может быть!
– Может. Ты еще сердишься на меня?
– А ты как думаешь?
– Ну, прости засранца, Ленк.
– Ни за что!
– Почему ты улыбаешься?
– Не скажу.
– Так простишь?
– Посмотрю на твое поведение.
– Я буду послушный, как…
– Как кто?
– Как не знай кто!