И снова наступила удивительная тишина. Иногда над чумами низко проносились крикливые крачки и утки, с озер неслись встревоженные голоса селезней, гагар и чирков.
Новый выстрел раздался совсем рядом. Есямэта кубарем скатился к реке. Он растерянно шарил глазами по берегу, стараясь отыскать охотника и убитую лисицу.
Около большого камня стоял Сероко и продувал ствол ружья. Не обращая внимания на Есямэту, он вставил новый патрон.
— Промазал? — стараясь улыбнуться, спросил толстяк, подходя к товарищу.
— Я никого не видел.
— А зачем стрелял?
— Собак подзывал, — Сероко сонно зевнул. — Нярвей наврала. Не убегал лисенок. Я точно узнал. Все чумы обошел, спрашивал.
— Ты думаешь, Нярвей наврала? — стараясь казаться равнодушным, спросил Есямэта.
— Точно говорю.
— Я тоже так решил, — Есямэта засмеялся. — А дурак Хосейка носится за собаками. Я поверил Нярвей и дал ему два патрона. Пусть побегает! Ты его не видел?
— Нет.
— Разве Хосейка охотник? — Есямэта снова улыбнулся. — Ты правильно стал. Лисица на тебя должна была выбежать. Тэбко тоже занял хорошее место. Хосейка, наверное, побежал на звероферму. В клетках много зверей, пусть постреляет!
Есямэта был явно доволен.
— Не попасть ему! — засмеялся Сероко. — Надо, чтобы песцов для него привязали.
— Привязали! — захлопал себя по бокам Есямэта, приходя в восторг от шутки. — Ты здорово сказал, надо привязать песцов!
— Иначе промажет!
— Промажет! — подхватил сразу толстяк. — Не охотник он!
— Знаю. Зимой девчонки ловили петлями куропаток. Нярвей больше всех приносила.
— А Хосейка ловил?
— Куда ему! Сказал, он не охотник. Петли не мог поставить!
— Пойду поищу его, — озабоченно сказал Есямэта. — А то и в самом деле перестреляет песцов на ферме.
— Боишься?
Сзади раздался резкий упругий выстрел. Мальчишки испуганно переглянулись.
— Тэбко стрелял?
— Нет.
— Думаешь, Хосейка?
— Он, это мой заряд.
Второй выстрел раздался в тундре. Сероко быстро вскарабкался по мокрой глинистой земле на берег. Есямэте пришлось изрядно попыхтеть, пока он выбрался наверх. Беспокойные мысли совершенно извели его. «Не вовремя я развеселился, — подумал он. — Хосейка не захочет со мной делиться добычей, если убьет лисицу. Откуда я знаю, в кого он стрелял? Плохой охотник один раз тоже попадает! Скажет, что промазал, а сам спрячет лисицу!»
— Есямэта, догоняй! — крикнул Сероко и принялся махать рукой. — Бежим скорее!
Как и после двух выстрелов, раздался беспокойный собачий лай.
Есямэта остановился и растерянно стал прислушиваться. Он совсем сбился с толку и ничего не понимал. Что же, в самом деле, происходило? Кто стрелял?
Из-за бугра показалась ковыляющая Лапа. Она спокойно понюхала землю и так же спокойно двинулась вперед. Иногда она останавливалась, хватая носом верхние потоки воздуха.
«Ничего я не понимаю, — подумал Есямэта, внимательно приглядываясь к собаке. — Лапа умная. У нее верхнее чутье. Никому не верит, сама во всем разбирается. Мне тоже не стоит зря бегать. Сероко все расскажет. Похоже, что упустили черную лисицу. А была ли она в самом деле? Хосейка мог меня обмануть. Выпросил патроны. Надо отыскать Хосейку и отобрать у него ружье! Если есть черная лисица, как говорил Хосейка, он ее отыщет. Пойдет с Лапой в тундру. Лапа хорошая собака и сумеет ее найти. Зачем ему делить с Хосейкой лисицу? Хвост ему не нужен. Нужна вся!»
— Хосейка, Хосейка! — громко закричал он.
Глава 13Лисенок спасся от собак
Хосейка забрался на высокий бугор, напряженно вглядываясь в синеющую даль. На коленях лежало ружье. Он радовался представившемуся случаю, этой охоте. Радовался полученным патронам. Он сможет доказать, кто настоящий охотник. Конечно, это не Тэбко со своей двустволкой, не ушастый Сероко, не толстяк Есямэта, а он, Хосейка.
Собаки радостно заливались разными голосами. По их лаю можно было понять, что зверь кружился на одном месте, не в силах вырваться из кольца.
Хосейка представлял, как вела себя лисица. Она бросалась в правую сторону и оказывалась у реки, поворачивала в тундру, а дорогу ей загораживал глубокий ручей. Она убегала от собак по берегу, стараясь скорей отыскать брод.
С бугра Хосейке хорошо были видны выступающие из воды камни. Белые и красные. Стояла высокая вода, от разлива ручей был широкий, с сильным течением. Лисица могла перебраться на другую сторону только по этим еще не затопленным камням.
Собачья стая вела себя странно. Собаки вдруг принимались яростно лаять, а потом замолкали, чтобы уже через минуту продолжать свою погоню в другом месте.
Первый выстрел заставил Хосейку изрядно поволноваться. Он не мог поверить, что черную лисицу убили.
Скоро ошалелый собачий лай подтвердил, что он был прав. Хосейка радостно заулыбался. Еще зорче стал присматриваться к камням. Он должен убить лисицу. Он ее выследил, он нашел ее нору. Он видел маленького черного лисенка. Как всегда, сами собой пришли звонкие слова. Одна строчка догоняла вторую, как быстрые олешки.
Дождь идет, и снег ложится,
Не уйдет теперь лисица.
Черная лисица, красивая лисица,
Подожди ты убегать,
Надо мне прицелиться, надо мне стрелять!
Второй ружейный выстрел оказался очень громким и еще больше напугал Хосейку. Он прислушался. Но собаки молчали, не подавая своих голосов. Мальчик чуть не заплакал от злости.
Небо быстро стало сереть. Потом сразу стало темно, будто кто-то уронил на землю глухую крышку ларя. Скрылись ручей, бугры. Лишь кое-где светлел нерастаявший снег.
Лисица обманула собак и на этот раз. Хосейка досадливо вздохнул, но, подумав, обрадовался. Лисица его. Он должен ее отыскать и убить. У него есть патроны!
Мальчик неторопливо шел через стойбище. В интернате светились окна. Перед каждым на земле лежали белые пятна, как большие оленьи шкуры в его родном чуме.
Хосейка вспомнил, что по вечерам Мария Ивановна выдавала читать новые книги. Он подумал зайти в библиотеку, но в последний момент отказался от этой мысли. Он испугался встречи с Есямэтой. А вдруг толстяк снова захочет отобрать ружье? Потребует назад патроны?
Мальчик удивился, что около чума его не встретила Лапа. Он обошел грузовые нарты, но лайки нигде не было.
Отвернутый нюк хлопнул полой по закопченному шесту. Мать повернула голову и выжидающе посмотрела на Хосейку.
— Где ноги колотил?
Хосейка промолчал.
— Садись есть! — Мать поставила на маленький столик миску с мясом. Мальчик с аппетитом принялся за еду. Острый нож все время был в работе. Отрезал маленькие кусочки мяса под самыми губами. Старательно обглодав кость, Хосейка положил ее около себя, чтобы потом отдать Лапе.
«Лапу я возьму с собой. Почему я не слышал звонкого голоса Лапы, когда гоняли собаки? Где она?»
— Еще хочу.
— Где я наберу для тебя столько мяса? — сказала старая Хороля, подвигая сыну миску с жирными кусками оленины. — Когда будешь уроки делать? Всё ноги оббиваешь. Тобоки опять чинить надо?
Хосейка лег спиной на шкуры и показал обутые ноги.
— Надо чинить.
Занявшись мясом, Хосейка промолчал. Хороля смотрела на сына и думала, что он быстро вытянулся. Но в кого он такой неумелый и неловкий? Совсем не похож на настоящего ненца!
Хосейка отодвинул от себя пустую миску. Жадно хлебнул из кружки крепкий чай.
Старая Хороля успела вдеть в иголку тонкую оленью жилку. Не привыкла она сидеть без дела. Плохо, когда в тобоки попадает холодная вода. Накричала на сына, а он не виноват. Зимой острые заструги снега резали тобоки, а летом их рвали камни и сучки деревьев и кустарников.
— Снимай тобоки!
Хосейка завалился на шкуры. Ногами снял тобоки.
Спиной мальчик почувствовал, что под шкурами кто-то лежал, свернувшись в клубок.
— Лапа! — тихо прошептал Хосейка. — Вылазь, Лапа! Лисицу сегодня гоняли. Забежала в стойбище. Два раза стреляли. Тэбко и Сероко промазали. Разве они охотники! Ладно, спи. Завтра пойдем на охоту с тобой!
Хосейка ударил голой пяткой по листу железа, чтобы сообщить матери, что он сыт. Рукой обнял шкуру. Положил голову, готовясь спать. Но сон почему-то к нему не шел. Мальчик стал думать о завтрашней охоте. Возьмет он с собой Лапу. Лайка поможет отыскать ему черную лисицу. Надо торопиться, пока мех не пропал. Начало уже припекать солнце, должны рыжеть песцы, зайцы. Серыми станут куропатки, будут линять утки, гуси и лебеди.
— Лапа, завтра идем! — Хосейка крепко обнял свернувшуюся под шкурами собаку.
Снова пришли знакомые стихи. Он начал читать их вполголоса:
Дождь идет, и снег ложится,
Не уйдет теперь лисица.
Черная лисица, красивая лисица,
Подожди ты убегать,
Дай мне хорошо прицелиться, надо мне стрелять!
Черная лисица, куда ты бежишь?
Поглядись-ка в воду — ты красавица.
Не хочу в тебя я целиться, не хочу стрелять!
Так мы и расстанемся до зимы опять!
— Спи, что ты там все время бормочешь? — сказала недовольно мать.
— Стихи прибежали.
— Расскажи.
— Слушай, я про лисицу сочиняю!
Черная лисица, красивая лисица,
Поглядись-ка в воду — ты красавица.
Не хочу в тебя я целиться, не хочу стрелять!
Так мы и расстанемся до зимы опять!
— Кто сегодня стрелял, ты не слышал?
— Наверное, Тэбко и Сероко.
— А ты?
— Я не стрелял. А встретится лисица — убью.
— Убей, а потом болтай.
— Сказал — убью, значит, убью. Правда, Лапа? — Хосейка наклонил голову к шкуре, прислушиваясь к дыханию собаки. — Лапа, я тебе кость оставил! — вдруг обрадованно сказал он. Приподнял шкуру и подсунул кость. Ему захотелось приласкать собаку, и он погладил ее. Неожиданно показалось, что шерсть у Лапы стала мягче.
Хосейка прилег. Надо скорей заснуть.