– Я тоже тебя люблю.
Одним субботним утром, несколько недель спустя, на кухню вбежала Стелла:
– Дора, Дора, там цветы! Идем посмотрим! Пойдем!
Юдора последовала за сестрой в сад и увидела, что на душистом горошке распустилось множество красивых ароматных бутонов.
– Давай соберем букет! – воскликнула Стелла.
Юдора принесла ножницы и срезала с десяток цветов.
– Вот, это тебе, – сказала она. – А остальное я поставлю в вазу для мамы.
– Спасибо, – сказала Стелла, принимая цветы с нежностью молодой матери, берущей на руки своего ребенка.
Вечером, когда Юдора меняла постельное белье, она услышала крики.
– Где ты взяла их, дрянная девчонка?
– Мы с Дорой их вырастили. Они мои!
– Врешь! Ты врешь! Наверное, украла их в чьем-то саду!
– Я не крала! Они мои!
– Как ты смеешь на меня кричать?!
– Ты на меня кричишь, и ничего! И я не вру! Лучше бы ты умерла!
Юдора вбежала в кухню как раз в ту самую секунду, когда Беатрис влепила Стелле размашистую пощечину, от которой девочка отлетела в сторону.
– Мамочка, стой! Пожалуйста, остановись!
Беатрис повернула к Юдоре свое искаженное яростью лицо:
– Ты слышишь, как она со мной разговаривает? С собственной матерью. Она желает смерти своей матери.
Лицо Стеллы пылало гневом, но девочка не плакала. Позже Юдора часто размышляла о том, что никогда не видела слез сестры.
– Верно, – тихо сказала Стелла. – Желаю.
– Дрянь! – закричала Беатрис, потянувшись к ней. Та отскочила в сторону, и она осела на пол.
– Ненавижу тебя! – закричала девочка, исчезая за кухонной дверью.
Юдора опустилась на колени рядом с рыдающей матерью и попыталась утешить ее:
– Она не хотела, мамочка. Она просто расстроилась, потому что ты не слушала ее. Мы правда вместе вырастили душистый горошек. Хотели сделать сюрприз. Для тебя.
Беатрис подняла глаза и посмотрела на дочь с невероятной печалью. С годами Юдора запомнила этот взгляд так же хорошо, как собственное отражение в зеркале.
– Для меня?
Юдора кивнула:
– Мы подумали, что тебе понравится. Хочешь посмотреть?
Беатрис коротко кивнула и позволила дочери помочь ей подняться. Они вместе вышли в сад, но, увидев, что делает Стелла, застыли на месте. Девочка вырвала весь душистый горошек с корнем – он лежал на земле вместе с плетнем – и теперь рвала цветы руками, словно набросившийся на свою добычу волк. Заметив их, она не остановилась. Стелла смотрела прямо в глаза Беатрис, разрывая стебли и топча лепестки с такой холодной решимостью, что от ужаса у Юдоры внутри все похолодело.
Глава 5
Несмотря на мучительную духоту летней ночи, утром Юдора чувствует себя необычайно отдохнувшей. Она вспоминает, что ей приснился странный сон, в котором Стэнли плакал над увядающим букетиком душистого горошка, а юная Стелла умоляла Юдору спасти ее от какой-то неизвестной угрозы: «Пожалуйста, Дора. Ты единственная, кто теперь может мне помочь».
Юдоре хотелось отвести взгляд, но страшное зрелище парализовало ее. Лицо Стеллы исказилось и превратилось в лицо Роуз, которая продолжила молить ее: «Помоги мне, Юдора. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста. Я поделюсь с тобой ягодками Haribo».
Она с трудом садится в постели, стараясь прогнать остатки глупого сна. Сквозь щель между занавесками в комнату пробивается солнце. Оно словно требовательный младенец – так же заставляет ее встать с постели и начать двигаться. Монтгомери, с настойчивым мяуканьем протискивающийся сквозь приоткрытую дверь спальни, будто стремится усилить это ощущение. Он запрыгивает на кровать и удивленно смотрит на Юдору, как будто хочет сказать: «Ради всего святого, женщина, почему ты все еще в постели? Разве ты не знаешь, что у тебя есть кот и его нужно покормить?»
Юдора протягивает руку, чтобы почесать его, и тот награждает ее тихим удовлетворенным мурлыканьем.
– Вот это да. Что-то не припомню, чтобы ты когда-либо издавал подобные звуки.
Однако Монтгомери быстро устает от новой игры, и мурлыканье вскоре сменяется нетерпеливыми покусываниями.
– Недолго же ты был ласковым, – говорит Юдора, убирая руку. – Ну, пойдем.
Она идет по лестнице медленно, но кот, что удивительно, не пытается сбить ее с ног. Вместо этого он благодарно трется о ее лодыжки, пока она накладывает ему еду. Затем, приготовив собственный завтрак, Юдора несет его в гостиную, где включает радио и принимается за свое обычное утреннее занятие: пьет чай с тостами и ругает участников программы «Сегодня», которым не посчастливилось вызвать ее раздражение. Сегодняшним объектом гнева Юдоры становится семидесятипятилетняя американка, которая рекламирует книгу о том, как здорово быть старым.
– Возраст – это всего лишь число, – говорит она с веселым южным акцентом, который с самого начала вызывает у Юдоры недоверие. – Если вы наполняете свою жизнь позитивом и любовью, окружаете себя красивыми вещами, хорошо питаетесь и часто занимаетесь спортом, вы будете буквально жить вечно.
– Буквально жить вечно? – фыркает Юдора, игнорируя тот факт, что согласна с ее мнением о еде и физических упражнениях. – О чем, черт возьми, эта умалишенная вообще говорит?
Ведущий программы озвучивает ее мысли:
– Но ведь жить вечно невозможно, верно?
Американка смеется. Услышав это, Юдора хмурится.
– Может, не совсем в привычном смысле. Я верю, что, покидая этот мир, мы лишь переходим в другой. Поэтому фактически мы можем и будем жить вечно.
Юдора едва не задыхается, подавившись куском тоста.
– Покидая? Переходим? О чем, черт возьми, вы толкуете? Это называется смерть – С-М-Е-Р-Т-Ь. Ради всего святого, перестань говорить эвфемизмами, глупая ты старуха!
– Кто-то укорит вас за то, что, веря в подобные вещи, вы просто не хотите принимать реальность в том, что касается жизни и смерти, – говорит ведущий.
– И этот кто-то будет прав, – говорит Юдора, одобрительно кивая в сторону радио.
Американку это не пугает:
– Я понимаю. Но мы все имеем право придерживаться своего мнения и должны уважать взгляды других. Я могу рассказать лишь о своей жизни, а она была счастливой и насыщенной. Я решила поделиться своими знаниями, потому что подумала, что это может помочь другим.
– Не стоило так беспокоиться, – ворчит в ответ Юдора.
– Я искренне верю, что человек должен наслаждаться своей жизнью как можно дольше. Это просто моя философия. Если кто-то хочет высмеять или опровергнуть мои убеждения – это его дело. Этим людям я могу лишь посочувствовать, потому что, вероятно, в глубине души они просто несчастны.
Юдора горит от ярости.
– Откуда тебе знать, счастлива я или нет, святоша ты бестолковая! Как ты посмела портить мне утро своими недоработанными теориями? – Она выключает радио. – Я тебе покажу, кто тут счастлив, а кто нет.
Она не без труда поднимается на ноги, готовая собрать вещи и отправиться на утреннюю прогулку до бассейна.
Для Юдоры самое большое разочарование в старении – это скорость, с которой оно протекает. Все – от приготовления чашки чая до подъема по лестнице в уборную – требует сумасшедших усилий. Юдора прекрасно понимает, почему молодежь так часто жалуется на пожилых. Нет ничего приятного в том, что вам мешает какой-то старый дурак. Однако больше всего Юдору пугает тот факт, что теперь она тоже одна из этих старых дураков.
Она наблюдала за старением собственной матери со смесью печали и негодования. Как могла женщина, давшая ей жизнь, сморщиться, превратившись в пустую оболочку, смотрящую на мир испуганными глазами? Почему старость так жестока?
Юдора уверена, что с ней такого не случится. Чем дряхлее становится ее тело – как забытые старинные часы, которыми никто не пользуется, – тем больше ее наполняет решимость покинуть этот мир на своих условиях. Моя смерть. Мой путь. Эти слова стали для нее чем-то вроде мантры.
Она знает, что это не по-христиански. Люди не говорят о смерти. Нет, не совсем так. Люди боятся ее. Игнорируют. Отрицают. Они радостно сносят друг другу головы в своих дьявольских видеоиграх или с открытым ртом смотрят фильмы ужасов, в которых людей убивают самым жестоким образом, но при этом отказываются признать реальность смерти, отказываются думать о том, что она значит. Юдора придерживается противоположного подхода. Возможно, все дело в том, что она выросла во время войны, или в том, что на протяжении всей ее жизни смерть была для нее своеобразным знаком препинания. В чем бы ни заключалась причина, Юдора не боится смерти, не игнорирует ее и не отрицает. Наоборот, по мере того как старость расползается по ее венам, она приветствует темного ангела как дорогого друга.
Чтобы собраться, Юдоре требуется добрых полчаса. Она надеется скрасить разочарование радостью от плавания – оно будет наградой за ее терпение. Она уже собирается выйти из дома, как вдруг звонит телефон. Юдора колеблется. Скорее всего, это какой-нибудь обман: попытка продать ей страховку для домашнего любимца или и того хуже – одно из этих идиотских спам-сообщений о том, что ей полагается компенсация за полученную недавно травму. Еще одна вещь, по которой она не будет скучать, распрощавшись с этим безумным шумным миром.
Юдора все же решает послушать. У нее есть автоответчик – пережиток прошлого, когда она жила со своей матерью и пыталась модернизировать все вокруг, – возможно, купленный примерно в то же время, что и приводящие ее теперь в бешенство пуховые одеяла.
– Добрый день. Это Петра из клиники «Жизненный выбор». Я хотела бы поговорить с мисс Ханисетт касательно ее недавнего заявления.
Юдора почти спотыкается, спеша добраться до телефона.
– Проклятые колени! Почему вы не можете нормально двигаться! – ругается она.
К счастью, Петра все еще на связи, когда Юдора подходит к телефону. Она снимает трубку:
– Алло? Это Юдора Ханисетт.
– А, здравствуйте, мисс Ханисетт. Значит, вы дома. Это Петра из клиники «Жизненный выбор». Я получила ваше заявление и хотела бы с вами поговорить. У вас сейчас есть время?