– М-м, – неопределенно мычит Юдора.
Их разговор прерывается звонком телефона Рут. Взглянув на экран, она меняется в лице:
– Извините, Юдора. Нужно ответить.
Она выходит с телефоном в коридор. Юдора делает глоток чая. Ей слышно каждое слово Рут.
– Мама? Все в порядке? Как Макс? Да. Да, в восемь я давала ему «Калпол». Температура не упала? Хорошо, тогда попробуй «Нурофен» и через полчаса проверь еще раз. Держи меня в курсе. Спасибо, мама, люблю тебя. Поцелуй от меня Макса.
Юдора слышит в голосе Рут дрожь. У нее нет личного материнского опыта, но она знает, что такое забота о другом человеке. Рут возвращается в гостиную бледной и встревоженной.
– Ну вот, – говорит она, снова садясь на свое место. – На чем мы остановились?
– Вам нужно идти, – говорит Юдора.
– Прошу прощения?
– Идите домой и побудьте со своим ребенком. Это важнее всяких бумажек.
Рут смотрит на нее горящими глазами. Юдора боится расплакаться, поэтому говорит быстро:
– Я стара, но со мной все в порядке. Я ценю ваши старания, но не нужно обо мне так волноваться. Сейчас вам стоит побеспокоиться о своем малыше. Так что лучше уходите, иначе мне придется позвонить вам на работу и подать на вас жалобу.
Рут не сразу понимает, что Юдора шутит. Она хватается за сердце и с облегчением смеется:
– Вы уверены? Наверное, вы правы. Я должна быть с ним рядом, да?
Юдора понимает, что обеспокоенную молодую мать убедят только ее слова.
– Конечно. Вы, молодые женщины, пытаетесь успеть все и сразу. Но иногда и вам нужно делать перерыв. – Она слышала эту фразу в программе «Женский час». Из ее уст это звучит немного нелепо, но она решает, что это подходящий ответ.
Рут быстро кивает:
– Спасибо, Юдора. Вы совершенно правы. Макс должен быть для меня на первом месте. Тогда я пойду. Ничего, если я позвоню вам еще раз, чтобы мы смогли закончить нашу беседу?
– Если хотите. Но сначала убедитесь, что с вашим ребенком все в порядке. Иначе я повешу трубку.
Рут улыбается.
– Спасибо. Вы очень добры. Берегите себя, Юдора.
– Вы тоже.
Юдора слышит, как в коридоре хлопает дверь, и откидывается на спинку кресла – усталая, но довольная. «Кротость ниже ль красоты?»[10] – вспоминает она строчки Шекспира, а потом закрывает глаза и позволяет себе провалиться в сон.
Близится время обеда, когда в дверь стучит Роуз. Юдора только что съела вполне приемлемый бутерброд с ветчиной и теперь уверенно разгадывает кроссворд. Обычно ей не нравится, когда ее отвлекают. Однако, открыв входную дверь и увидев за ней Роуз, она чувствует радость – не в последнюю очередь потому, что девочка одета в невероятные цвета: лютиково-желтый, церковный[11] ярко-фиолетовый и кислотно-оранжевый. В сомнительных экспериментах Роуз с одеждой есть что-то удивительно обнадеживающее.
– Добрый день, Роуз. Как твои дела?
– Привет, Юдора. Я в порядке, но переживаю за Стэнли.
– Что?
Лицо девочки абсолютно серьезно.
– Сегодня он не выходил на прогулку со своими псами, а раньше такого никогда не случалось. И я помню, он говорил, что ему иногда немного грустно, потому что он скучает по Аде. Мама послала меня спросить, не знаете ли вы, где он живет.
– Ну, вообще знаю. Ты хочешь пойти и проверить, как он?
– Да, но мама очень устала из-за этого проклятого ребенка.
– Роуз!
– Извините. Она сама так сказала. Если вы дадите мне его адрес, я его проведаю.
Юдора представляет, как эта чудная маленькая девочка карабкается по водосточной трубе Стэнли. Она предпочла бы не вмешиваться, но чувствует, как что-то ее словно подталкивает. Кроме того, она тоже немного обеспокоена странным отсутствием Стэнли Марчема.
– Я пойду с тобой.
– Вы уверены? Мама сказала не беспокоить вас, когда на улице так жарко.
– Все отлично. Думаю, скоро все равно пойдет дождь. Пойдем вместе.
– Окей. Я сбегаю предупрежу маму.
Когда Юдора и Роуз совершают короткую прогулку к дому Стэнли, с окрашенного в цвет гнева неба откуда-то издалека доносятся отголоски грома. Роуз дополнила свой наряд золотым зонтиком, украшенным изображениями лам. С неба начинают падать крупные капли дождя. Одной рукой Юдора держит свою трость, а другой – функциональный бордовый зонтик. Когда она замечает, что шторы в доме Стэнли все еще задернуты, ее охватывает паника.
Она качает головой. Идти сюда с одной лишь Роуз – полное безумие. Что, если он бездыханный лежит на полу? Она для такого слишком стара.
– Идемте же, Юдора, – говорит Роуз, беря ее за руку и ведя к входной двери. Юдора собирается с силами и тянется вперед, чтобы нажать на дверной звонок. Откуда-то из глубины дома доносится какофония лая, но Стэнли не отвечает. Она нажимает на звонок еще раз. Внутри снова поднимается лай – и только. Юдора смотрит на Роуз, и девочка воспринимает это как сигнал.
Она открывает почтовую щель и прижимается к ней ртом:
– Стэнли! Это Роуз и Юдора! Вы здесь? Мы беспокоимся!
Псы снова начинают лаять, но теперь к ним добавляется еще один звук – человеческий голос:
– Да иду я, иду…
Этот тихий, неохотный тон – лишь бледная версия обычной речи Стэнли. Он открывает дверь, и они делают шаг назад. Юдора потрясена его внешностью. Он совсем не похож на ту колоссальную личность, к которой она привыкла. Ей трудно поверить, что этот сморщенный старик – тот самый мужчина, с которым она пила шампанское в выходные. Он все еще в пижаме и халате, что, по мнению Юдоры, неприемлемо, особенно если учитывать тот факт, что уже далеко за полдень.
– Ой. У вас пижамный день, Стэнли? – спрашивает Роуз.
Стэнли оглядывает свой наряд, а затем смотрит на Юдору. Она видит в его глазах стыд и кое-что еще – мольбу о помощи.
– Ну, я…
– Давайте-ка все зайдем внутрь, – говорит Юдора, посматривая на льющий стеной дождь, – а не то нас смоет.
– О да, конечно, – говорит Стэнли, отступая, чтобы впустить их.
Роуз переступает порог и обеими руками обнимает своего друга.
– Я так рада, что с вами все в порядке.
Юдора замечает, как губы Стэнли начинают дрожать, и, опасаясь лавины эмоций, которая может за этим последовать, спрашивает:
– У тебя есть кордиал?
– Это означает «лимонад», – шепчет Роуз, прикрывая рот рукой. – Но Юдора любит называть его этим изысканным словом.
Стэнли смотрит на нее озадаченным взглядом:
– Эм, да, думаю, есть.
– Хорошо, Роуз, отпусти Стэнли, пойди на кухню и сделай нам три стакана твоего лучшего кордиала, пожалуйста. А мы со Стэнли будем в гостиной.
Роуз вытягивается по струнке, как солдат.
– Есть, капитан! – восклицает она. – Проверить, как там Чейз и Дейв?
Стэнли выглядит так, будто только что вспомнил что-то важное.
– О, да. Они в дальней комнате. Наверное, умирают от голода. Их корм и миски сбоку.
Роуз прикладывает руку к сердцу:
– Предоставьте это мне, Стэнли. А вы пока идите и хорошенько поболтайте.
Стэнли переводит взгляд на Юдору:
– Сегодня мне ничего не хотелось делать. Я просто не видел в этом смысла.
– Пойдем присядем, – говорит она.
Гостиная Стэнли Марчема – храм счастливой жизни. Она светлая и яркая; напротив телевизора расположились два прямых, но удобных кресла Ercol. У соседней стены стоит диван той же фирмы. Красные бархатные шторы и обои с узором из павлиньих перьев не в Юдорином вкусе, но она признает, что они все равно радуют глаз. Больше всего внимание привлекают фотографии: они стоят на каждой горизонтальной поверхности и висят на каждой стене, а все рамки отличаются разным цветом и дизайном. На них запечатлены младенцы, старики, малыши, подростки, а еще среди них множество фотографий улыбающихся Стэнли и Ады. Фотографий, полных любви и счастья.
Она слышит, как вдалеке радостно взвизгивают собаки: Роуз наконец открывает дверь в дальнюю комнату и насыпает им корм. Она говорит с ними добрым и ласковым голосом, так что непрерывный лай почти сразу же сменяется периодическим потявкиванием.
Юдора садится на диван, а Стэнли усаживается в кресло, которое, как она понимает, является его излюбленным местом в гостиной. Она замечает на приставном столике его футляр для очков – он лежит рядом с кружкой с надписью «Лучший дедуля в мире», тоже украшенной фотографиями, на которых он запечатлен со своими внуками. Затем она обращает внимание на пустое кресло справа от него, где лежит большая подушка с огромной фотографией, с которой на нее жизнерадостно смотрят Чейз и Дейв. Кресло Ады.
– Итак, что все это значит? – спрашивает Юдора.
Стэнли вдруг становится похожим на маленького мальчика, которого допрашивает его мать. Он пожимает плечами:
– Я не знаю.
– Что-то случилось?
Его глаза увлажняются, предвещая слезы.
– Я скучаю по Аде.
Юдора складывает руки на коленях:
– Я знаю.
Стэнли мечтательно смотрит куда-то вдаль.
– Мне приснился сон. Мы собирались на танцы. Она была такой красивой, такой нарядной. Я чувствовал запах ее духов. И я был так счастлив видеть ее. Мне казалось, что она по-прежнему рядом и что ее смерть была лишь кошмарным сном. А потом я проснулся… – Стэнли переводит взгляд на кресло своей любимой жены, и из его глаз льются слезы. Он, сотрясаясь от рыданий, обхватывает себя руками.
Юдора замирает, бросая взгляд на дверь в надежде, что в нее вдруг ворвется Роуз, но слышит, что девочка все еще возится с собаками, и понимает, что утешать Стэнли придется ей. Она поднимается и подходит к нему. Он сидит сгорбившись, как будто сгруппировался при падении самолета, – это воплощение ужасного горя разбивает сердце. Она нерешительно протягивает к нему руку, бросая взгляд на стоящую на боковом столике фотографию Ады, надеясь, что это придаст ей сил. Когда ее ладонь касается плеча Стэнли, он перестает плакать, но все же не поднимает лица и не выпрямляется.