– Немного обеспокоена тем, что каждое мое движение контролируется секретными агентами, – отвечает та. – Но в остальном все довольно неплохо. А у вас как дела?
– Устала и плоховато себя чувствую, но надеюсь, что осталось уже недолго. Хотите чашку чая или кофе?
– Чая. Спасибо.
– Проходите, – говорит Мэгги, ведя Юдору и Роуз на кухню.
– Это вам, – говорит Юдора, вручая ей цветы. – В качестве запоздалой благодарности за поездку на море.
– Ну что вы, не стоило, – говорит Мэгги, принимая букет.
Юдора всегда недоумевала, зачем люди так говорят: естественно, что никто никому ничего не должен.
Мэгги застает ее врасплох, внезапно наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку.
– Спасибо, Юдора.
Исходящий от нее аромат клубники успокаивает.
– А это тебе, Роуз. – Она отдает девочке конфеты, приготовившись к неизбежным объятиям.
Роуз ее не разочаровывает.
– Мармеладные единороги! Спасибо, Юдора, вы лучшая! – восклицает она, обнимая ее.
Юдора замечает, что, наполняя чайник водой, Мэгги на мгновение останавливается, чтобы перевести дыхание.
– Роуз, почему бы нам с тобой не помочь твоей маме заварить чай, чтобы она могла присесть и отдохнуть?
– Отличный план, – соглашается Роуз. – Я могу заваривать его и у вас дома, когда снова приду в гости.
Юдора не уверена, угроза это или обещание.
– Очень хорошо. Налей, пожалуйста, в чайник воды и подай мне заварник, – говорит она, садясь за кухонный стол.
Мэгги тяжело опускается на стул напротив и строит ей гримасу.
– Простите, Юдора, но у нас нет заварочного чайника.
Она морщится:
– Неудивительно, что человечество находится в таком упадке. Ну хорошо. Что тогда у вас есть?
– Э-эм, кружки и чайные пакетики?..
Юдора прищуривается:
– А что за чай?
– Йоркширский.
– Бог завещал нам довольствоваться малым.
Роуз смеется.
– Мамочка, ты ведь тоже в восторге от того, как Юдора разговаривает?
Мэгги улыбается.
– Еще бы.
– А теперь послушай меня внимательно, Роуз. Положи в каждую кружку по чайному пакетику и залей их кипятком, как только чайник закипит. Это очень важно.
– Есть, капитан, – говорит Роуз, тщательно следуя инструкциям Юдоры. – Что теперь?
– Нужно дать им настояться около трех минут, то есть оставить чайные пакетики в воде, чтобы раскрылся аромат.
– Настояться. Мне нравится это слово.
Роуз ерзает на месте:
– Уже все? Настоялось?
Юдора смотрит на нее строгим взглядом:
– Ты не очень-то терпелива, да, Роуз?
Мэгги согласно хихикает, стараясь выдать свой смешок за попытку прочистить горло.
– Я просто не люблю ждать, – говорит Роуз, прыгая с ноги на ногу.
– Давай сделаем вот что: ты наденешь нижнюю часть своей школьной формы и покажешься мне, а я в награду расскажу тебе один секрет.
Глаза Роуз загораются:
– Я люблю секреты!
– Я так и подумала, – говорит Юдора, наблюдая, как девочка убегает в гостиную.
– Как здорово вы придумали, – удивляется Мэгги.
– Я не всегда была так стара. Кажется, я даже немного помню, каково это – быть молодой.
Мэгги смеется:
– Похоже, визит в развлекательный кружок был веселым. Роуз теперь убеждена, что хочет стать доулой смерти.
– Было довольно интересно, и я надеюсь, вы не расстроены, что она была там с нами. Я не знала, о чем пойдет разговор. Вероятно, вам бы не хотелось, чтобы она участвовала в обсуждении смерти.
Мэгги улыбается:
– Мы никогда не избегали с Роуз разговоров о смерти или любых других сложных тем. Ей пришлось столкнуться с этим, когда умер мой отец, а еще когда у меня были выкидыши.
Юдора чувствует, как напрягаются ее плечи.
– Мне так жаль, – говорит она, заставляя себя посмотреть Мэгги в глаза.
– Спасибо, Юдора, – отвечает она, и ее лицо искажается от горя. – Я считаю, что лучший способ справиться с этим – разговаривать.
Юдора прочищает горло.
– Но я понимаю, что это подходит не всем, – ласково добавляет она.
Юдора на мгновение задерживает взгляд на ее лице:
– Если позволите, я бы сказала, что вы выглядите измученной.
Мэгги вздыхает:
– Жизнь – утомительная штука. Роуз очень энергична, да и беременность не облегчает быт. А еще я в последнее время не очень хорошо сплю.
– Понимаю, это изнуряет, – говорит Юдора.
– Да, но дело не только в этом. Еще я переживаю за маму. Мы переехали сюда из-за работы Роба и чтобы Роуз могла пойти в другую школу, но ей одной тяжело. И я скучаю.
– А она не может переехать поближе?
Мэгги качает головой:
– Она ни за что не уедет из Корнуолла. У нее там много друзей. Но все же с тех пор, как умер отец, ей очень тяжело.
– Как долго они были женаты?
– Больше пятидесяти лет. Все справляются с горем по-разному. Это личное дело каждого, но я думаю, что при желании оно может сделать нас лучше. Меня оно определенно заставило задуматься о том, каким человеком я хочу быть.
Юдора с интересом наклоняется вперед.
– И каким человеком вы хотите быть?
Мэгги смотрит на нее своими ясными голубыми глазами, напоминающими океан.
– Когда умер мой папа, все вокруг были так добры. Люди, о которых я никогда не слышала и которых едва знала, звонили мне, чтобы рассказать, как им без него грустно или как сильно они его любили. В доброте таится великое утешение. Теперь я ценю это почти выше всего другого. Понимаете, что я хочу сказать?
– Понимаю, – соглашается Юдора.
Мэгги продолжает:
– Я всегда думала, что глупо говорить, что жизнь коротка, но теперь наконец осознала, что это значит. Нам отведено так мало времени. Наименьшее, что мы можем сделать, – это постараться относиться к окружающим с добротой. Но люди часто забывают об этом.
Эти слова поражают Юдору – к ее ногам словно вдруг бросили великую правду.
– Если бы только больше людей разделяло ваше мнение.
– О, я думаю, что таких много, – говорит Мэгги. – Мы всегда замечаем только негатив. Но на самом деле в мире намного больше хорошего, чем плохого.
Юдора смотрит на молодую мать, желая поверить в ее слова. Но она уже давно на собственном опыте убедилась, что все совсем не так.
– Это благородное убеждение.
– Я снова зде-е-есь и готова узнать ваш секрет! – кричит Роуз, забегая на кухню.
Теперь на ней не только белая блузка, но и остальные элементы школьной формы, однако девочка обыграла ее «в стиле Роуз». Галстук в сине-белую полоску она повязала как бандану, воротник расстегнула, а края блузки завязала узлом так, что из-под нее выглядывает голый живот.
– Точно. Но только сначала давай разберемся с чаем, а потом уже решим твои проблемы с формой, – говорит Юдора.
– Значит, вы расскажете мне секрет?
– Только если твой чай пройдет проверку.
Роуз относится к этой задаче со всей серьезностью, и вскоре они уже вместе пьют чай с мармеладными единорогами. Потом Юдора учит Роуз, как завязывать галстук вполне приемлемым виндзорским узлом, а после наконец убеждает ее надеть школьную форму правильно. Она одобрительно кивает.
– Выглядишь отлично. Причина, по которой я хотела, чтобы ты оделась должным образом, заключается в том, что ты идешь в ту же начальную школу, в которой когда-то училась я.
– Правда? – спрашивает впечатленная Мэгги.
– О, так это и есть весь секрет? – спрашивает Роуз, скрещивая руки на груди.
– Я думала, ты обрадуешься, узнав, что будешь ходить в ту же школу, что и Юдора, – говорит ее мать.
– Я рада, – лицо Роуз по-прежнему хмурое, – просто не уверена, хочу ли я вообще туда ходить.
Юдора изучает выражение лица девочки. Ее раздражает склонность молодого поколения делиться каждым своим переживанием, но она замечает, что на обычно беззаботное лицо малышки легла тень, и ей это не нравится.
– Почему, Роуз?
Та бросает на нее косой взгляд.
– Что, если другие девочки в этой школе будут такими же злыми, как и в прошлой? – тихо спрашивает она.
– Я уверена, что они не… – успокаивающим тоном начинает Мэгги.
– В таком случае приходи ко мне, и я помогу тебе с ними разобраться, – прерывает ее Юдора с жаром, который удивляет даже ее саму. Мэгги улыбается.
– Правда? – спрашивает Роуз. – Как?
Юдора поджимает губы:
– У меня свои методы. Например, я вполне могу сбить их с ног своей тростью.
Лицо Роуз светлеет.
– И вы бы сделали это для меня?
Юдора смотрит ей в глаза:
– Мне очень много лет, и я не терплю хулиганов. Выходит, что я отлично знаю, как с ними совладать, и готова тебя этому научить.
– Это то, что мама называет «прикрыть спину»? – спрашивает Роуз, и ее лицо сияет надеждой. Мэгги протягивает к дочери руку и крепко обнимает ее.
– Если хочешь, называй это так, – говорит Юдора, тронутая их нежностью.
Молодое поколение, может, и имеет дурную привычку излишне откровенничать, но еще оно отлично понимает, когда нужно обнять тех, кому грустно.
– Что ж, я тоже всегда готова вас прикрыть. И Стэнли.
– Спасибо, Роуз.
– А вы знали, что завтра у Стэнли день рождения?
– Нет, не знала.
– А завтра вечером вы свободны? – спрашивает Роуз, заговорщически улыбаясь матери.
– Что это вы двое задумали? – говорит Юдора.
– Ничего! – хором отвечают Роуз и Мэгги.
Юдора скрещивает руки на груди:
– Живо рассказывайте.
Мэгги улыбается:
– Стэнли рассказывал мне, что раньше на свой день рождения он всегда ходил с Адой в пиццерию на главной улице, и я знаю, что его родные приедут только в выходные, поэтому мы с Роуз подумали…
– Что мы с вами отведем Стэнли туда, чтобы отпраздновать его день рождения! – торжественно провозглашает Роуз.
– Пицца? – в ужасе спрашивает Юдора, с содроганием вспоминая бесчисленные рекламные листовки с изображениями жирного растекшегося сыра на поверхности чего-то, претендующего на звание хлеба.
– Это не какая-то замороженная пицца, Юдора. Ее готовят по заказу, а оливки у них – умереть можно. Думаю, вам понравится, – говорит Мэгги.