В тот тяжкий момент Хану очень помог отец, от которого, юноша ничего не скрывал. Недетская мудрость Хана выражалась в том, что он готов был осмыслить и принять позицию, но сама позиция, выраженная в словах, была сформулирована именно Керимом Джангировичем, опытным следователем, перед глазами которого прошло множество личных трагедий и любовных драм. «Ты не имеешь права требовать, чтобы тебя любил тот, кого любишь ты сам, - говорил Хану отец. - Никто не обязан разделять твои чувства и отвечать на них. Если чувства совпадают - это великое и редкое счастье. Если они не совпадают - это обычное явление».
Через три года Оксана и Аркадий стали жить вместе, потом поженились. Все у них было славно, родился сын Миша, Аркадий успешно двигался и процветал в своем бизнесе, Хан служил в милиции, в подразделении по борьбе с экономическими преступлениями, оставался другом семьи и продолжал молча любить свою Оксану.
Однажды к нему в руки попали сведения о том, что фирма Аркадия Гашина оказалась в зоне пристального внимания «компетентных органов», что пока к ней и к ее хозяину только присматриваются, но вот-вот начнутся активные действия. Несколько дней Хан разрывался между профессиональным долгом и дружбой. Дружба победила. Он предупредил Аркадия. Потом, правда, долго презирал себя за то, что предал интересы профессии.
Хан так и не понял до конца, какими соображениями руководствовался Аркадий, когда принял то решение, которое принял. С Ханом он не советовался, просто поставил перед фактом. При помощи небольшой мзды он в мгновение ока оформил развод, все, что можно, переписал на Оксану, все вклады переоформил и деньги перевел за границу, а сам уехал в Израиль, пообещав обосноваться, устроиться, открыть фирму, встать на ноги и в самое кратчайшее время приехать, зарегистрировать новый брак с Оксаной и забрать ее с сыном в славный город Тель-Авив или еще в какой-нибудь, но в той же стране. При помощи связей и взяток Аркадию удалось провернуть все это, включая получение визы, всего за неделю, но в, конечном итоге он был прав, что поторопился: для решительных действий оперативники созрели ровно через сутки после того, как бизнесмен Гашин покинул Россию. Но было поздно. Фирма ликвидирована, счета закрыты, владелец убыл.
Первое время он звонил довольно часто, примерно раз в три дня, потом реже, потом совсем перестал звонить, а через полгода стало известно, что он женился. Там, не то на чужбине, не то на исторической родине. Оксана была в шоке.
Все это время Хан был рядом с ней и с мальчиком, сначала просто помогал справиться со всеми теми делами и проблемами, которые раньше решал Аркадий, и все вокруг шутили, что Хан временно замещает Оксане мужа. Потом, когда стало известно о женитьбе Аркадия, Хан снова, как когда-то в детстве, стал для Оксаны самым близким, единственным другом. Она плакала на его плече, она болела и принимала из его рук лекарства и заботливо сваренный бульон, она, не стесняясь в выражениях, кричала и закатывала истерики, позволяя ему утешать себя и успокаивать. И в один прекрасный для Хана день вдруг посмотрела на него совсем другими глазами, чуть удивленно, даже испуганно, и сказала: «Хан, а ведь я тебя люблю. И что самое смешное, я, оказывается, тебя всегда любила. Аркадий был просто помрачением рассудка. Я, наверное, долго болела им, но теперь полностью выздоровела. Хан, женись на мне, а?»
Они поженились. Это были самые счастливые годы в жизни Хана. И вот теперь Аркадий приехал в Москву, сказал, что давно развелся, что хочет перевести сюда часть своего бизнеса. И еще он хочет видеть сына. Хан так и не узнал, что сказал Аркадий своей бывшей жене, объяснил ли как-нибудь свое предательство, просил ли у нее прощения, Оксана сама не рассказывала, а выспрашивать он не считал возможным. Человек говорит ровно столько, сколько хочет сказать, а заставлять его сказать больше - значит проявлять насилие над личностью, вынуждать делать то, чего он делать не хочет. Этому тоже в свое время Хана научил отец. Однако тот факт, что Оксана не рассказывает никаких подробностей об Аркадии, Хана очень беспокоил и наводил на тревожные, неприятные размышления. Он ревновал так, как не ревновал даже в юности, когда Оксана ушла с Аркадием. Ревновал так, что в глазах становилось темно и дыхание останавливалось. Он завидовал тем людям, которые умеют закатывать скандалы и требовать объяснений. Хан не умел. В его семье, между его родителями это не было принято. Он рос в обстановке любви, взаимного уважения и взаимного доверия, и он совершенно не понимал, как можно обвинить человека, с которым живешь под одной крышей, во лжи или еще в чем-нибудь неблаговидном. Да еще сделать это на повышенных тонах. То есть он прекрасно знал, что огромное количество людей это делают, причем делают регулярно, но точно понимал, что для него это неприемлемо.
Аркадий приехал, почти ежедневно встречается с Оксаной и Мишей, собирается покупать дом в Подмосковье, а Хан живет в пылающем страшном аду. Если бы он тогда, пять лет назад, не предупредил Аркадия, тот сейчас или сидел бы на зоне, или был нищим. Ну, может, не совсем нищим, но уж точно не таким состоятельным и благополучным, каким является. Он должен быть благодарен Хану за то, что тот в свое время поступился профессиональным, служебным долгом во имя старой дружбы, а он вместо благодарности собирается увести у него жену.
Мысль казалась Хану корявой, он интуитивно чувствовал, что в ней что-то не так, что-то неправильно, но докопаться до этой неправильности никак не мог. Был бы жив отец, он объяснил бы ему, что к чему. Но отца уже несколько лет не было в живых, и Хану очень его не хватало.
Краем глаза он снова ухватил изменение цифры на электронном табло. Еще минута прошла. А всего их прошло двадцать шесть с того момента, как он вернулся из кухни. Оксана переписывается с Аркадием и все никак не может закончить разговор. Как влюбленные, которые прощаются в подъезде и все никак не могут оторваться друг от друга. «Отец, ты меня оставил, - с горечью подумал Хан, - скоро меня оставит Оксана, и я останусь совсем один. Господи, как мне это вынести и не сломаться?»
Игорь Дорошин
До определенного момента это был один из самых замечательных вечеров за последний год.
Завтра выходной, и я могу без зазрения совести до глубокой ночи предаваться своему любимому занятию: отсмотру пленок, запечатлевших поведение моих котов в отсутствие хозяина, и заполнению дневников. Вообще-то максимум интересного происходит при резком изменении обстановки, например, когда я приношу нового зверя или когда Арина рожает котят. В стабильной ситуации любопытные события происходят редко, и каждый раз это становится для меня праздником. В течение двадцати минут я с удовольствием наблюдал, как Дружочек боролся с Айсором за право залезть в шкаф-купе. Дружочек давно полюбил это надежное укрытие, потому что первым сообразил, как можно туда залезть, и вполне исправно, производя неимоверный грохот, отодвигал створку. Он застолбил место, никому другому пользоваться открытым шкафом не дозволялось, а когда он закрыт, никто и не мог туда забраться: у кого хватало ума, у того просто недоставало на это сил. И вот Айсор с чего-то вдруг решил, что у него силенок поднакопилось и можно, пожалуй, попробовать сдвинуть тяжелую зеркальную створку и оприходовать «домик», пока Дружочек занят чем-то другим. Но не таков мой Дружочек! Он мгновенно очутился на месте происшествия и принялся всеми силами препятствовать взлому жилища. Айсор, встав на задние лапы, пытался отодвинуть дверь с одной стороны, Дружочек налегал с противоположной, дверь ходила в пазах ходуном, коты шипели друг на друга и воинственно размахивали хвостами, оставшаяся часть команды превратилась в болельщиков и скромно сидела в сторонке, наблюдая за битвой гигантов. Глядя на это укорительное зрелище, я пожалел, что мои камеры пишут только изображение. Надо будет поставить новую аппаратуру, чтобы записывать звук, в подобных ситуациях это может оказаться любопытным. Отмотав пленку назад, я стал смотреть ее снова, уже более предметно, попутно отмечая в дневнике стадии развития конфликта: вот Айсор, пригибаясь и воровато оглядываясь, приближается к заветному шкафу, вот первые попытки сдвинуть дверь, вот из-за угла появляется Дружочек, несколько секунд выжидает, прижавшись к полу и концентрируясь для рывка…
Я предавался чистому наслаждению исследователя и пребывал в таком блаженном состоянии, что телефонный звонок не напугал меня и не насторожил, хотя должен был бы, учитывая, который был час. Четверть второго. Приличные люди в такое время не звонят, значит, что-то случилось в околотке. Но я ошибся, звонила Светка.
- Разбудила? - робко спросила она. Я похолодел. Светка в четверть второго ночи? Неужели Борис…
- Нет, я не спал. Что-то случилось?
- Я зайду, - вместо ответа проинформировала меня соседка.
Значит, случилось. Но не с Борисом, и это самое главное. Все остальное можно пережить.
Похоже, она звонила не из дома, уж больно быстро она оказалась у моей двери. При ее появлении на меня волной накатил запах ее духов. Света Безрядина стояла на пороге моей квартиры, держа в руках меховую накидку, сверкая бриллиантами и ослепительной кожей обнаженного декольте и переливаясь шелком вечернего платья.
- Господи, откуда такая красота? - восхитился я. - С приема, что ли?
- Ну, примерно, - она нервно усмехнулась. - Это, конечно, был не прием в полном смысле слова, но что-то близкое к тому. Очень нарядная тусовка. Игорь, надо поговорить.
Да кто бы сомневался! Если бы не нужно было срочно что-то обсудить, пришла бы ко мне в гости Светка среди ночи в вечернем туалете, как же!
- Чаю хочешь?
- Не надо… Впрочем, ладно, давай чайку выпьем. Только котов закрой, у меня платье тонкое.
Требование было не только справедливым, но и своевременным. Мои коты Светку обожали. Она была единственной представительницей женского пола, кого они приняли всей своей независимой душой, потому что не чувствовали в ней претендентку на территорию. Мозги у котов, вообще-то, не особо развитые, это вам не собаки, но зато души у них чувствительные до невозможности, они абсолютно точно и мгновенно определяют, кто чего хочет, кто о чем думает и у кого какое настроение. В присутствии Светки я никогда не излучал опасных для котов мыслей, то есть никогда не рассматр