К счастью, на следующий день «В-17» сбросил новые продукты. Незадолго до Рождества и этот запас был почти исчерпан. И все же Спенсер, O’Хара и Тетли решили устроить маленький пир. Каждый съел по полному пайку, не заботясь о том, что завтра, возможно, будет голодно. Они пели рождественские гимны и старались, как могли, встретить праздник весело.
«Папа Тернер» вернулся лишь через три дня, и склад снова пополнился. В общем, зимовщики как-то приспособились к жизни на леднике и могли бы продержаться еще долго. Но ноги O’Хары продолжала поедать гангрена. У него начался понос, из-за которого штурман снова сильно похудел. Он подолгу пребывал в полуобморочном состоянии, но при этом держался молодцом и не ныл. Раньше, еще на месте крушения самолета, когда Билл мог ходить, он любовался красотой северного сияния на темном гренландском небе. Но теперь, после долгих недель болезни и лишений, всполохи призрачного света казались ему жестокой насмешкой. В бреду он грезил о том, как поднимется в небо и расстреляет из пулемета эти текучие и неверные огни.
А в ледяном домишке под правым крылом разбитого бомбардировщика продолжали бороться с холодом и лишениями Монтеверде, Спина и Бест.
Большая часть дня, а также почти все оставшиеся силы уходили у них на то, чтобы совершать вылазки «на улицу» и собирать пайки и вещи, сбрасываемые Тернером. Потом, сидя внутри своего иглу, они экспериментировали с имеющимися продуктами: однажды соорудили мороженое из свернувшегося молока, снега и шоколада, в другой раз сварили нечто вроде сливочной помадки.
Все трое были на грани физического истощения: им все время приходилось спать в сырых мешках. Их постоянно трясло, ослабевшие мышцы болели от усталости и озноба, застывшие суставы скрипели и двигались неохотно, как заржавевшие механизмы.
Экипаж Тернера сбрасывал свечи нечасто, но те, что имелись в запасе, горели подолгу. От этого длинные полярные ночи казались просто бесконечными. Когда налетал буран, летчики целыми сутками прятались в своем убежище и не видели дневного света. Так же, как и их товарищи по несчастью в лагере возле заглохших мотосаней, Монтеверде, Спина и Бест не имели возможности общаться с внешним миром. Рация и портативный передатчик не работали. Попросить, чтобы прислали необходимые вещи, было невозможно. Не могли они найти утешение и в том, чтобы просто послушать звуки далеких голосов с базы или хотя бы получить зашифрованное сообщение. Им оставалось лишь вести беседы друг с другом.
Тернер и его люди не были даже уверены, все ли трое летчиков живы. Кружа над разбитым самолетом, они иногда видели одного или двоих человек, подбирающих «посылки». Оставалось только надеяться, что третий забился глубоко в пещеру и не выходит на мороз.
Монтеверде и Спина отчаянно сопротивлялись лишениям, тоске, холоду. Клинту Бесту было еще труднее. Ему оказалось не под силу противостоять такому стрессу.
Командир базы «Блюи Вест-8» полковник Бернт Бальхен внимательно следил за всеми попытками спасти попавших в беду летчиков. Первого декабря он записал в журнале, что две группы на собачьих упряжках покинули Главную береговую станцию и движутся к Ледниковой, намереваясь оттуда отправиться навыручку к экипажу «PN9E». Но обеим пришлось вернуться с полпути, потому что лейтенант, командовавший одной из групп, не сумел справиться с собаками и заставить их двигаться вперед. Через два дня еще одна команда стартовала с Ледниковой станции, но вскоре вернулась туда же. Как было написано в отчете: «Они увидели приближающиеся огни и решили, что приближаются мотосани Тетли». Спасатели ошиблись. Осознав это, они через четыре дня предприняли еще одну попытку выехать на помощь летчикам, но снова потерпели неудачу: продвижению помешала испортившаяся погода. К тому же маршрут оказался слишком сложным, почти непреодолимым. Три собаки умерли по дороге, а одна сбежала. Снова и снова спасатели выезжали на помощь бедствующим и каждый раз терпели фиаско: собаки отказывались везти упряжку, мотосани ломались или увязали в снегу, люди получали обморожение, пурга залепляла глаза и не давала сориентироваться в пространстве.
Время шло. Дни складывались в недели. Невозможность выручить Тетли и пятерых оставшихся в живых членов экипажа «PN9E» вызывала все больше беспокойства. Досадовали и возмущались сложившейся ситуацией не только те, кто служил в Гренландии. Решить непростую задачу пытались и за ее пределами. Проблему рассматривали уже на самом верху, в руководстве армии и флота США. Там обсуждалось множество проектов, некоторые из которых были откровенно утопическими. Те, кто выдвигал их, явно недостаточно понимали специфику происходящего и недооценивали трудности работы в экстремальных условиях севера.
Поначалу хотели послать на ледник вертолеты. Однако гренландские бураны сначала закрутили бы эти машины волчком, а потом разбили бы оземь. Другой план, предложенный армейским руководством, предполагал отправку на ледник транспортного планера. Шестеро терпящих бедствие должны были забраться на борт, а затем низко летящий самолет, должен был поднять планер в воздух, зацепив его свешивающимися крюками. Казалось бы, безумная затея, тем не менее, ВВС США умудрились воплотить ее в жизнь. Правда, не в Гренландии, а в 1945 году в Новой Гвинее, подконтрольной в то время Голландии. Таким образом спасали трех выживших во время крушения самолета летчиков, среди которых была прекрасная представительница Женской службы сухопутных войск. Катастрофа произошла в долине, известной под названием Шангри-Ла. Люди оказались на краю света, среди диких племен, уровень цивилизации которых не пошел дальше каменного века[88].
Озабоченный происходящим в Гренландии командующий Атлантическим флотом США послал запрос: «Рассматривали ли возможность использования автожиров[89] или вертолетов для эвакуации терпящего бедствие личного состава?»
Через два часа ему ответил адмирал Эрнест Дж. Кинг, главнокомандующий всеми флотами: «Была проанализирована возможность задействовать автожиры, вертолеты и планеры, но все эти варианты отвергнуты. Сила ветра в районе, где проводится операция, не позволяет использовать эти средства спасения»
При этом обсуждение планов не выходило за пределы правительственных кругов и кабинетов высших военных чинов. В обществе ни о чем не знали: даже намека на это не было. Корреспонденты газет и радиостанций, писавшие о войне, с радостью бы схватились за острую тему: несколько крушений подряд, героические попытки спасти выживших летчиков. Драматическая история двух маленьких отрядов, ожидающих помощи в ледяных пещерах на расстоянии десяти километров друг от друга, стала бы лакомым куском для тех, кто устал писать статьи по материалам скучных отчетов о военных операциях. Но события в Гренландии, да и все связанное с подготовкой совместных действий Союзников, было строго засекречено. Никакие утечки в газеты или в радиоэфир были невозможны. Считалось, что если нацисты перехватят эту информацию и узнают, что среди ледников затерялся бомбардировщик «В-17», они попробуют отыскать его, уничтожат экипаж и похитят прицел Нордена.
Или, к примеру, если враг узнает, что на якоре в Команчи-бей стоит «Нортленд», корабль может стать мишенью для торпеды, пущенной с подводной лодки. Даже когда семьям военнослужащих сообщали о том, что их мужья, сыновья или братья пропали без вести или погибли в Гренландии, родственников просили не распространяться о деталях случившегося, пока командование не объявит обо всем публично. «Болтун – находка для шпиона», – говорили близким погибших, и те прислушивались к предупреждениям.
Шесть человек, замерзающих среди снегов, ничего не знали о том, сообщили ли семьям об их злоключениях. Но они понимали, как действуют законы военного времени, а также принятые в армии в подобных случаях механизмы и протоколы. От них самих зависело одно: постараться выжить, чтобы потом объяснить родным, почему те так долго не получали никаких писем и вестей.
16Защита от медведяМарт – май 2012 года
Перед тем, как покинуть завершившуюся неудачей январскую встречу в штаб-квартире Береговой охраны, я отыскал коммандера Джима Блоу, курировавшего в этом ведомстве операции по поиску «Груммана дака». Хотелось надеяться, что он успокоит меня и скажет, что все это обычные бюрократические препирательства.
– Что же теперь? – горестно вопрошал я, вторя интонациям Лу во время заседания.
Поначалу мне казалось, что Джим кивал в знак согласия с позицией подполковника Макдоны из Департамента министерства обороны по поиску пропавших без вести военнослужащих. Тот, если помните, был категоричен и заявил, что нам следует начать действовать самим, без чьей-либо поддержки. Однако Джим Блоу принадлежал особому роду войск, Береговой охране, где привыкли делать многое очень малыми средствами. К тому же он обладал хладнокровием и невозмутимостью, свойственными летчикам-спасателям. Жесткая отповедь, которую мы получили в переговорной, не произвела на него впечатления. Он посмотрел на меня так, будто я задал глупый вопрос, и ответил:
– Нам понадобится подробный план экспедиции. Идею никто не похоронил. Мы должны продолжать готовиться.
Я кивнул и ушел, не зная, что и думать: продолжать сомневаться или успокоиться. Может, нужно было совместить и то, и другое?
Прошло два месяца. Колесики административных механизмов продолжали вращаться. Были написаны сотни электронных писем и сделано множество звонков. Но дело не сдвинулось с места. Изначальный план Лу, предполагавшего, что группа отправится в Гренландию в мае, пришлось пересмотреть. Операцию удастся начать в лучшем случае в августе. Мне же казалось, что «Утиная охота» вообще теперь может не состояться.
Береговая охрана по-прежнему была готова предоставить огромный грузовой самолет «С-130», но ни на что другое, похоже, у ведомства денег так и не нашлось. Лу искал частных спонсоров, но и это не сработало. У всех вызывала сочувствие идея о возвращении на родину трех американских героев-летчиков, чьи тела застыли среди покрытого льдом острова на долгие десятилетия, однако никто не готов был за это платить.