олько ждать, не обнаружится ли на глубине что-нибудь.
Лу тем временем вернулся в базовый лагерь: ему было чем заняться. Перебирая вещи в сумке, он нашел маленький блестящий шарик, который навинчивается на верхушку флагштока. Когда Лу машинально перекатывал его в руке, шарик заметила Джетта. Она рассказала, что среди военных бытует легенда, будто внутрь такого шарика принято прятать спичку и пулю. И то, и другое готовится на случай поражения в сражении: с помощью спички командир поджигает знамя, чтобы оно не досталось врагу, а пулю пускает себе в висок.
Протапливая несколько шахт в районе точки А, Уиджи поведал мне многое о малоизвестном искусстве сверления дырок в леднике. Наконец мы спустили в готовые отверстия камеру Альберто, надеясь найти хоть какие-то следы биплана. Изображение выводилось на двадцатидюймовый экран, который Альберто вмонтировал в небольшой кейс фирмы Pelican. Мы все столпились вокруг него. «Трансляция» несколько напоминала колоноскопию, но в данном случае все очень надеялись обнаружить инородное тело.
Однако во всех отверстиях было пусто – один лишь лед. Уиджи не унывал: указания радара могли быть неточными, и замеченная аномалия может находиться в полуметре правее или левее от той или иной шахты. Он бы, наверное, решил сделать еще несколько скважин, если бы не заметил один неприятный факт. Поначалу вода стояла в шахте, но когда достигала определенной глубины, то внезапно исчезала. Для нас это было загадкой, но Уиджи понимал: под толстой ледниковой коркой имеются обширные пустоты. Видимо, они и отображались при сканировании как аномалии. Яана ведь говорила, что это может быть просто «воздушный карман». Именно такой неутешительный вывод сделал Уиджи и передал его по рации в базовый лагерь.
Та же история повторилась при проверке еще одной аномалии. Мы оставили насос на леднике и поплелись обратно.
Чуть позже в тот же день Уиджи помогал Джиму тестировать магнитометр. Для начала они спрятали метровый кусок стальной арматуры в неглубокую скважину между нашими спальными палатками, после чего попросили Терри попробовать отыскать его с помощью прибора. До этого попробовали таким же образом проверить простой металлодетектор, подобный тем, которыми пользуются собиратели мелочи на пляжах и черные археологи. Этот прибор не сработал.
Терри долго ходила туда-сюда с магнитометром за спиной и внимательно смотрела на маленький экран, привешенный к поясу. В одном месте она зарегистрировала слабый сигнал, но совсем не там, где был спрятан объект. В общем, еще одна проверка провалилась. Терри, правда, сказала, что двигатель самолета должен дать куда более определенный отклик. Но Джима это не утешило, и он ушел, сокрушенно качая головой.
Возможностей для обнаружения биплана у нас оставалось немного, равно как и времени.
Джим, Лу, Джетта, Яана и я отправились к скалам, чтобы еще раз посмотреть на местность, где должна была располагаться указанная Бальхеном точка Х. Джим по-прежнему надеялся, что «Грумман дак» покоится именно здесь. Он снова и снова пытался представить себе выбранный Притчардом маршрут. Яана прошла с радаром весь район вокруг точки Essex-3 – сильно изрезанную расселинами территорию, довольно близко расположенную от указанного Бальхеном места. И снова ничего. Еще одна «перспективная точка» оказалась «бесперспективной».
Улучив момент, когда другие не услышат его, Джим произнес:
– Начинаю думать, что нам придется вернуться ни с чем.
Вечером я застал Лу лежащим скрючившимся в спальном мешке: его и без того больные колени ныли. В руках он крутил небольшой блестящий шарик, который нужно насадить на флагшток.
– Даже не думай! – предупредил его я.
– Не беспокойся, я еще не сдался, – ответил он.
На следующий день с помощью ребят из команды безопасности он водрузил шарик на положенное место.
Планируя вечером задачи на следующий день, Лу и Джим сошлись во мнении, что нет смысла дальше исследовать точки Essex-1, Essex-2 и Essex-3, а также А, В и К. Еще недавно они казались наиболее перспективными участками для поисков, но теперь их можно было сравнить с пересохшими колодцами. Ближайшим утром Терри предстояло пройти с магнитометром мало значимую точку О, расположенную на снежном склоне между Essex-2 и Essex-3. Яана не могла сделать однозначных выводов по данным радара из этой местности, потому что было известно, что там много скрытых расселин. Проверить этот участок с помощью магнитометрии надо было, скорее, для галочки. Надежды найти там что-то изначально были невелики.
Таким образом выходило, что, несмотря на потерю времени из-за некорректной работы GPS, экспедиция 2012 года по поиску биплана за неделю проверит восемь участков, на один больше, чем было оговорено в контракте, заключенном Береговой охраной с компанией North South Polar.
Погода начала портиться. Стало холоднее, а из аэропорта в Кулусуке поступали сообщения о приближающемся урагане. В нашем распоряжении было не более двух или трех дней, а потом надо будет эвакуироваться. Джим решил, что не остается ничего другого, кроме как исследовать самый далекий участок, указанный CRREL – точку N, расположенную в полутора километрах дальше Essex-3.
Когда Лу склонился над картой в штабной палатке, у него возникла идея. Он заметил, что недавно обнаруженная аномалия в точке N находится неподалеку от еще двух участков. Координаты одного из них передали ему в JPAC, the Joint POW/MIA Accounting Command, а другой был взят из отчета о крушении «PN9E», написанного в 1943 году. Если Яана отправится к точке N, она может заодно проверить и два этих места. Координаты, взятые из исторического документа, условно назвали точкой BW-1, так как отчет о катастрофе был составлен на базе «Блюи Вест-1».
Лу понимал, что эта точка совсем призрачная, наверное, самая малоперспективная из всех, что были отработаны до этого дня. Ни в районе, указанном JPAC, ни в BW-1 авиарадары ни разу не засекли никаких возможных аномалий. Поэтому эти участки и не включили в список приоритетных мест поиска. Кроме того, достоверность указания координат в отчете давно взывала сомнение у военных историков.
Но терять нам было нечего, и мы решили проверить эти свидетельства.
Мои мечты о том, чтобы отыскать биплан, похоже, окончательно были разрушены. И я отправился в спальную часть лагеря, чтобы забраться в палатку и уснуть. Но по пути встретил Джона, который зазвал меня на необычную ночную прогулку по леднику в составе команды по обеспечению безопасности. Кроме нас с Джоном в связке были также Фрэнк, Мишель и Яана (она целый день бродила по снежным просторам с радаром, но при этом и ночью была не прочь пройтись по тем же местам).
Вооружившись ледорубами, мы отправились при лунном свете к участку Essex-1, где чуть раньше Джон обнаружил интересную расселину, которую хотел обследовать. Мы шли, переговариваясь и перебрасываясь шутками. Тяжелое чувство, связанное с провалом экспедиции, отошло на второй план: его просто на время заслонили другие эмоции.
Дойдя до трещины, мы один за другим спустились в ее разверстую пасть по уступам, похожим на ступени. Внизу обнаружилась ледовая пещера, свод которая украшали бесчисленные сосульки, переливающиеся всеми оттенками голубого и синего цвета. Это было феерическое зрелище. Мишель назвала пещеру «залой с хрустальными люстрами».
На обратном пути над нашими головами сияли зеленоватые огни северного сияния. Фрэнк посоветовал отвести от него глаза, а затем быстро снова поднять голову. Каждый раз перед нашим взором всполохи принимали все новые причудливые формы. Они разливались по сине-черному ночному небу, как зеленоватый дым.
Восхищаясь этим небесным спектаклем, я вдруг подумал, каким же несчастным и измученным должен был чувствовать себя штурман «PN9E» Билл О’Хара, когда мечтал расстрелять эту красоту. Значит, страдания его были поистине запредельными.
Почти все точки поиска были уже проверены, результатов они не дали, но Яана чувствовала неловкость и как бы моральное обязательство найти хоть что-то. Каждый день возвращаясь в лагерь из похода по леднику с радаром, она слышала десяток версий одного и того же вопроса: «Ну как, есть что-нибудь?» и очень огорчалась от того, что каждый раз надо было давать отрицательный ответ.
Перед тем, как Яана отправилась с Фрэнком и Джоном к трем последним участкам – точкам N, JPAC и BW-1, Стив подлил масла в огонь, спросив у нее, не хочет ли она включить радар не только в намеченных местах, но и по дороге к ним, а также между точками. Тихая финка с трудом удержалась от того, чтобы не послать его подальше и ограничилась коротким «нет». Но «тонкий намек» не понять не могла: мы отчаялись, надо добыть хоть какую-то информацию. При этом Яана внешне оставалась невозмутимой, а в глубине души повторяла «формулу объективности»: «Я сделаю все, что могу. Надо исследовать все точки, где может покоиться биплан, и если я ничего там не увижу, значит, так тому и быть».
Подкрепившись завтраком (буррито с яйцом), который приготовила Мишель, команда покинула лагерь, двигаясь в обычном порядке: первым шел Джон, следивший за тем, чтобы соблюдением маршрута, затем Яана с оборудованием. Замыкал связку Фрэнк. Он присматривал за тянувшейся по леднику антенной и самой Яаной, страхуя ее на случай падения в расселину. Сначала они направились к точке BW-1, потому что та была ближе всего к лагерю – примерно в двух километрах. С помощью личного GPS-навигатора Джона они нашли нужные координаты и установили там флажок.
Ни на что уже не надеясь, команда начала сканировать участок, двигаясь к юго-западу от флажка. Каждая «линия», по которой проходила Яана, имела протяженность около ста пятидесяти метров. Эти «дорожки» довольно близко прилегали друг к другу, что давало уверенность в том, что весь район будет тщательно прочесан. Находясь в середине второй линии, Яана неожиданно крикнула: «Джон, можешь остановиться на секунду?»
За прошедшие четыре дня команда просканировала около двадцати километров ледника. Джон, Фрэнк и Яана вместе выходили из лагеря и возвращались туда, вместе перемещались по каждому исследуемому участку, и при этом Яана неоднократно останавливалась, чтобы получше рассмотреть то, что появлялось на привешенном к поясу экране. Но сейчас ситуация была необычная. Они шли по территории, на которой практически не было трещин. Плотные и ровные слои льда покрывали скальную породу. И вот в этом огромном и однородном ледовом «кубе» Яана вдруг заметила нечто инородное. Метрах в десяти ниже поверхности радар обнаружил то, что Яана определила как «большую и четко читаемую аномалию». Рассмотрев ее, она немного успокоилась и продолжила работу.