Опускаю помутневшие глаза на колени, испытывая острое желание закурить.
– Что тут хорошего? Со мной не так интересно.
– Тот, кто сказал эту глупость, – идиот. Твоя компания очень даже приятна. – Грейси говорит так уверенно, так искренне, что у меня сводит живот.
Не успев опомниться, я уже сижу с расплывшейся на лице улыбкой. Грейси в ответ тихонько смеется, гладя ступнями поверхность воды. Она сидит на своем месте, опираясь на руки и запрокинув голову, и ее красивые волосы струятся по всей спине.
– Нет, иногда ты бываешь несносен. – Она опять разражается хохотом, только теперь смотрит в глаза. Я вижу в них отражение мерцающих огоньков, развешанных над нашими головами. – Настоящим засранцем.
Теперь моя очередь смеяться.
– Да, случается и такое.
На сей раз она молчит. Просто смотрит в сторону и покусывает нижнюю губу. Ее что-то беспокоит, но я слишком упрям, чтобы спросить напрямую.
Поэтому я просто предполагаю:
– Джейсон, этот гребаный неудачник, тебе не пара, Грей.
Зубы отпускают губу.
– Его зовут Джейкоб.
– Джейсон, Джейкоб – одна херня. Он середнячок, Грей, в лучшем случае – дилетант. Мы оба знаем, что тебе нужен кто-то покруче. Тот, кто не станет рассказывать друзьям, как ты хороша в постели и какие штуки умеешь вытворять языком. Настоящий мужик пожелает оставить это дерьмо при себе. Он будет мечтать о тебе в моменты разлуки и представлять тебя голой, обхватив рукой член.
Она удивленно хлопает глазами и с усилием сглатывает, как будто ей трудно дышать. Блин, я ведь не должен был этого знать? Отлично, теперь Оукли расшибет мне голову за разглашение секретов.
– Значит, мне нужен настоящий мужчина? – спрашивает она медленно, почти шепотом. Глаза впиваются в мои, как будто когтями.
Я с трудом отвожу взгляд:
– Да. Ты этого заслуживаешь.
И этот человек – не я.
Самое время вспомнить об этом.
Глава 17
Тайлер
Настоящие дни
– Оукли уже улетел? – Пытаясь перевести дыхание, Брейден наклоняется и обхватывает руками колени.
Сегодня в спортзале я заставил его попотеть. Хотя Брейден редко тренируется вне боксерского зала отца, он очень падок на тренажеры в частном спортзале, которыми в выходные пользуются мои товарищи по команде. Еще бы, ведь беговые дорожки здесь сравнительно новые – во всяком случае из этого века.
– Да, сегодня утром. Только ему пришлось попотеть, чтобы успеть на рейс.
– Да? Трахался что ли? – выпаливает Брейден с грязной ухмылочкой, даже не пытаясь завуалировать вопрос.
Морщу от отвращения нос: я не привык думать о том, чем занимаются Ава и Оукли за дверью своей спальни.
– Ну ты и гондон, – огрызаюсь я.
– Но до тебя еще далеко! Кстати, а почему меня никто не посвятил в подробности твоего нового любовного праздника с малышкой Хаттон?
Стиснув зубы, я устремляю на него гневный взгляд. Выпрямляю спину, чтобы хоть немного превзойти его ростом. Из этого, впрочем, ничего не выходит: Брейден на восемь сантиметров выше меня.
– Я нащупал уязвимое место, а? – усмехается он.
– Если не заткнешься, я из тебя выбью всю дурь, – отрезаю я, расслабляя плечи и стараясь унять учащенное сердцебиение.
Прячась от пристального взгляда, я направляюсь к раздевалке, толкаю тяжелую дверь правой рукой и оставляю друга наедине с собственным смехом.
Но спустя несколько секунд он уже тащится в раздевалку следом за мной:
– Эй, я тебя не виню. Ты сдался, и это понятно. Грейси – та еще самочка!
Зеркала на стене угрожающе вздрагивают, когда я с силой прижимаю Брейдена к стене и подставляю руку под его челюсть.
– Не смей так о ней говорить, – выплевываю я, продолжая давить на горло.
– Слушаюсь, капитан. – Брейден улыбается, хотя я и перекрываю ему кислород. Он опускает глаза на руку у горла, и я, психуя, отступаю назад.
Брейден наклоняется, пытаясь перевести дыхание.
– Все, успокоился? – хрипит Брейден. Лицо его потихоньку розовеет.
– Успокоюсь, когда свалю от тебя подальше.
Открываю шкафчик – на пол вываливается куча грязной одежды.
– Фу, чувак. Кажется, самое время для стирки! – Он делает вид, будто блюет, чем еще больше меня раздражает.
Я наклоняюсь, поспешно хватаю одежду и заталкиваю ее в открытую сумку. Решив скорее избавиться от нежелательной компании, накидываю куртку и захлопываю дверцу шкафчика.
– Увидимся завтра.
Проходя мимо, хлопаю его по плечу – чуть сильнее, чем нужно, – и, не дожидаясь ответа, оставляю в гордом одиночестве. Даже не сомневаюсь, что сейчас на лице Брейдена играет улыбка.
На ночном небе сегодня ни облачка, только миллионы блестящих точек, весело глядящих на меня сверху вниз. Водительская дверь со скрипом открывается – в очередной раз я вспоминаю, что ее пора смазать. Ладно, внесу эту задачу в бесконечный список обязательных дел. С тихим урчанием двигатель оживает, выдыхая в темноту огромное облако черного дыма, и я, опустив окно, выезжаю на опустевшую улицу.
При подъезде к дому приятно удивляюсь отсутствию мамы. На этой неделе она появлялась здесь регулярно, как по расписанию, и всегда сидела на холоде, забыв о ключе, лежащем в кармане. Наверное, Аллен опять куда-то пропал – скорее всего, вырубился в заброшенном переулке в состоянии наркотического угара. Я заметил одну тенденцию: когда его нет, мама приезжает ко мне чаще.
Перекинув сумку через плечо, захожу в дом, не желая слишком долго задерживаться на улице – райончик у меня не из приятных. Но уж лучше жить здесь, чем в каком-нибудь модном строении, где я не ощущаю ни капли комфорта.
Знаю, друзья не понимают, почему я продолжаю обитать в месте, переполненном полицейскими машинами и выбоинами размером с Техас, которые городские власти не удосуживаются заделать. Да, это странно, но именно здесь чувствую себя как дома. Понимаю, к чему они клонят: я зарабатываю достаточно, чтобы жить где угодно. Но не могу решиться на переезд, поэтому никуда и не уезжаю.
Последний глоток воздуха вырывается из легких, когда я вставляю ключ в дверь квартиры и обнаруживаю, что та не заперта.
– Твою мать.
Запихнув связку в карман, берусь за ручку, осторожно поворачиваю и сантиметр за сантиметром приоткрываю дверь. Лампа рядом с диваном проливает тусклый желтый свет на небольшую гостиную, освещая ее ровно настолько, чтобы я смог разглядеть маму, лежащую в отключке на диване.
С тяжелым вздохом захожу в квартиру, закрываю за собой дверь и запираю ее на ключ. А потом, снова вернув внимание к гостье, испускаю измученный смех:
– Когда же это закончится, мам?
Наверное, мне стоит поблагодарить ее за наконец-то найденный ключ. А еще за то, что ей удалось соорудить постель на диване.
Опасаясь, что скрип половиц нарушит сон мамы, осторожно приближаюсь, укрываю ее одеялом и целую в макушку. Гашу свет с единственной грустной мыслью: неужели так будет всегда?
Где-то на третьем часу сна пробуждаюсь от непрерывного стука в дверь.
После ночи, проведенной в раздумьях, мне все-таки удалось задремать, правда случилось это только около четырех часов утра. И толку оказалось немного.
Стоит мне перекинуть ноги через край кровати и встать на шаткие ноги, как стук прекращается. Я тру ладонью лицо, потираю глаза пальцами. И только потом открываю дверь спальни.
– Какие у тебя шелковистые волосы! – слышу, как восклицает мама из кухни.
Нахмурившись, бросаю взгляд на входную дверь и замечаю рядом с моими ботинками пару розовых кед Vans в горошек.
Дьявол. Только не это.
Ведомый чувством страха, решительно шагаю на кухню.
И слышу знакомый смех, от которого по позвоночнику пробегают мурашки.
– Спасибо! Кондиционер творит чудеса!
Повернув за угол, вижу ее. Прижавшись бедром к столешнице, Грейси с широкой улыбкой демонстрирует маме безупречно ровные молочно-белые зубы.
– Я не ждал гостей, – разносится по кухне мой хриплый голос.
Удивленные моим присутствием, они поворачиваются.
– Что за грубость, Тайлер! – ругается мама. – И оденься, пожалуйста.
Опустив взгляд на оголенную грудь, я непроизвольно вздрагиваю от прохладного воздуха и собственного смущения. Поднимаю глаза на чопорную гостью, которая демонстративно и совершенно непринужденно смотрит на мой обнаженный торс. Рот ее слегка приоткрыт, а розовый язычок покоится позади нижних зубов.
Закрой рот, Грейси. Иначе мне придется его чем-то занять.
– Сейчас вернусь. – Отведя взгляд, я удаляюсь в комнату, пока мне не пришлось объясняться перед мамой, почему у меня стояк.
Отыскав в ящике старую хоккейную майку, натягиваю ее через голову и возвращаюсь туда, где, по моим ощущениям, скоро начнется чертова драма.
Проходя мимо бежевого кресла, разделяющего гостиную и кухню, улавливаю аромат свежесваренного кофе – за это, кстати, стоит поблагодарить Адама: если бы не он, в этом доме не появилось бы ни одной гребаной вещицы. Он потащил меня за мебелью уже на следующий день после моего переезда. Мне кажется, иногда он больше похож на девчонку, чем любая другая знакомая мне девчонка.
– Как поживает твой брат? Все еще играет в хоккей? В последнее время Тайлер ничего мне не рассказывает.
В ответ на укор у меня спина напрягается. Я ухожу от вопросительного взгляда Грейси и направляюсь к шкафчику, где хранятся кофейные чашки.
– Играет. – Грейси пытается скрыть удивление, искренне не понимая, почему мама до сих пор не в курсе, что Оукли стал настоящей звездой. – А еще он недавно обручился.
От неожиданного маминого визга я вздрагиваю и проливаю кофе прямо на гранит, промахнувшись мимо чашки.
– Какие новости! Поздравь его от меня!
– Зачем поздравлять, если ты его даже не знаешь? – огрызаюсь я, крепко зажав кружку в пальцах.
Сидя за столом, она притворяется, будто ничего не слышала, хотя я точно знаю, что это не так: в тишине, воцарившейся на кухне, до моего слуха доносится ее разочарованный вздох.