– Садись, – завершив осмотр подчиненного, проворчал генерал. – Твою информацию из Вашингтона получили и пребываем, мягко говоря, в недоумении. И вообще назрели вопросы, майор. Не будем играть в испорченный телефон, обратимся, так сказать, к первоисточнику. Ну, жги глаголом, как ты это умеешь. Что там у вас произошло – гангстерских фильмов насмотрелся?
К беседе майор подготовился, излагал сжато и по существу.
– Моя ошибка, товарищ генерал-майор. Нужно было не отказываться от сопровождения. Но не хотелось привлекать внимание к своей персоне. Обошлось, выпутался – о чем вам, конечно, доложили.
– Но мог и не выпутаться, – недовольно поморщился Жигулин. – И представь, какие бы нас ожидали последствия. Начать с того, что мы бы сейчас не разговаривали.
– Это не самая страшная проблема, товарищ генерал-майор. Мы лишились бы особо ценного источника информации. Вернее, вы бы лишились…
– Остришь? – усмехнулся Жигулин. – Тебе, конечно, просто – умер, и мама не горюй. А нам расхлебывать это дерьмо…
– Ремарку позволите, Михаил Юрьевич? ФБР знало, что я прибыл на встречу с «Люси». Во всяком случае, рассматривало такой вариант, считая его основным. Лично я никому не говорил, в том числе Волошиной. Выходит, они заранее получили подсказку из Москвы и организовали в Вашингтоне за мной слежку. Я ее выявил еще на начальном этапе. Это «Фауст», товарищ генерал-майор, он, чертов виртуоз… простите. Но как? Я не понимаю.
– Давай обойдемся без имен и псевдонимов, – предложил генерал, покосившись на лакированные панели, украшающие стены. – Предлагаю называть этого человека «нашим парнем», раз уж тебя посвятили, оказав тем самым огромную честь… Ладно. О том, что существует такой парень, знает все ФБР и половина нашей конторы. Известен только псевдоним. Кто он такой на самом деле, знаем ты, я и мой зам – полковник Руднев. Себе я, в принципе, доверяю, тебе – тоже, полковнику Рудневу – даже больше, чем нам обоим. Допустим, я ошибаюсь, Руднев связан с «Фаустом» либо он и есть «Фауст», но почему тогда «наш парень» до сих пор на свободе, работает, наносит Америке колоссальный ущерб передаваемой нам информацией, и это продолжается не один год? Нелогично. Больше никто не знает. В этом и нет необходимости, работа с «нашим парнем» именно так и строилась – практически на анонимности. «Прослушки» в кабинете нет – регулярно проверяем. Секретарь Вера Ильинична проверена до последнего ноготка, и, признаюсь тебе с конфузом, за ней и сейчас ненавязчиво наблюдают наши люди. Тут дело в другом. «Фауст» знает, кто посвящен – я и Руднев. И тут на горизонте появляешься ты, явно к чему-то готовишься, проводишь несколько встреч с Рудневым, со мной, затем отправляешься в Вашингтон – то есть высока вероятность, что на встречу с… «нашим парнем». Пусть не сам «Фауст» это наблюдал, а кто-то по его наущению, что только подтверждает версию организованной группы.
Генерал замолчал, достал кисет, трубку, начал ее набивать, используя какие-то причудливые приспособления. Чиркнула спичка, и голубой дымок заструился по кабинету.
– Ладно, майор, к тебе претензий нет – пока ты сам будешь оперативно исправлять свои же ошибки. Каково впечатление от «нашего парня»?
– В целом положительное, – встрепенулся Влад. – Этакий хамелеон, идущий по следу самого себя. Он не трус, в чем-то даже авантюрист, но рассудок не теряет. Подозревать его станут в последнюю очередь. Мы не питаем иллюзий о его любви к идеалам нашего строя. Он не из тех. Но свою страну не любит еще больше. К деньгам, кстати, сравнительно равнодушен, живет на зарплату, не шикует. Не совсем ясна его мотивация.
– А нам это нужно? – усмехнулся Жигулин. – Больше нечем забить голову? Он работает. И так работает, как никто из нас. Все, о чем сообщает, находит подтверждение. Этот парень никогда не сливал дезинформацию. Ты, кстати, по сторонам озираешься?
Влад вздрогнул. Вот черт, именно об этом и подумал…
– Вы о чем, товарищ генерал-майор?
– О наболевшем, Пургин. Только не говори, что не думал об этом. Нас с Рудневым опекают, и то я озираюсь. А с тобой-то что? Расслабился в домашней обстановке? Весь в приготовлениях к свадьбе? Ладно, не красней, все об этом знают. Может, тебя изолировать, увезти в отдаленный монастырь? Провести лоботомию, чтобы память отказала?
– Я вас понял, Михаил Юрьевич. О своей безопасности побеспокоюсь, имею право на ношение оружия в нерабочее время.
– Да уж, побеспокойся, очень прошу, – проворчал генерал, – нам такие неожиданности ни к чему. Теперь о главном. Что это было? Я прочел сообщение, полученное от тебя из Вашингтона. Ты не передышал там воздухом свободы? «Фауст» – бывший высокопоставленный офицер КГБ, несколько месяцев назад вышел на пенсию…
– Так сказал «наш парень». Он ведь не сливает дезинформацию?
– Дразнишься? – Генерал недовольно засопел. – Тебе не кажется, что это несколько размытая информация? Какие только люди не выходили на пенсию. А кое-кто не уходит, продолжает получать зарплату, да еще и пенсию…
– Другой информации нет, Михаил Юрьевич. Не уверен, что соглашусь с вами. Высокопоставленный и осведомленный офицер Комитета. Возможно, генерал. Сколько людей, имеющих доступ к самой секретной информации? Сколько из них в обозримом прошлом ушли на заслуженный отдых? Неважно, фактически или по бумажкам. «Фауст» продолжает сливать информацию, значит, одно из двух: либо работает дальше, либо поддерживает связи с коллегами. Фактически их не так много, товарищ генерал, даже с учетом наших многочисленных управлений. Не думаю, что это 4-е Управление – борьба с антисоветским подпольем – или, скажем, 10-е – коменданта Московского Кремля. Мы сможем обрисовать круг. Потом будем сужать его – при этом действовать тихо, чтобы не пошла волна. Одна неделя, Михаил Юрьевич, максимум две, и этот список ляжет вам на стол. При этом строгая секретность, никакой огласки.
– Мы говорим о Москве, в частности о центральном аппарате? – уточнил Жигулин. – А то, знаешь ли, существует Московская область со своим штатом, тот же Ленинград, Урал с множеством государственных секретов, Новосибирск с их Академгородком, где секреты прямо под ногами валяются…
– Нет, товарищ генерал, судя по специфике сливаемых сведений, «крот» работает в центральном аппарате, куда стекается информация со всей страны.
– Хорошо, не продолжай, – отмахнулся Жигулин и погрузился в молчание, впрочем, не очень продолжительное. – Так, знаешь ли, можно многих под монастырь подвести. Я сам фактически полгода на пенсии, вон Корифеев, что по Юго-Восточной Азии… Да хоть твой будущий тесть – Дмитрий Сергеевич, если не ошибаюсь, в июле на заслуженный отдых ушел?
– Это другое, Михаил Юрьевич, вы же сами понимаете…
– Что я понимаю? – напрягся генерал. – Есть люди, которые по модулю вне подозрений? Ну хорошо, себя и Руднева, которому, кстати, тоже скоро 60, я, с твоего позволения, выведу за скобки. Мы сами создали «нашего парня», у истоков, так сказать, стояли. Зачем нам его искать? Мы и так знаем, кто он такой. А вот что касается твоего тестя – ты уж будь последователен, майор…
– Товарищ генерал-майор, ну что вы, ей-богу? Я не призываю всех чесать под одну гребенку. Дмитрий Сергеевич – тот человек, на которого следует равняться.
– Хоть это понимаешь, – с иронией посмотрел на Влада генерал.
В горле образовалось неприятное жжение. Не по этой ли причине нервы шалят? Об этом даже не думал, ну, вспомнил пару раз с черным юмором. Есть вещи незыблемые, и пошатнуть их лучше не пытаться. Как вообще такая мысль пришла в голову?
– Да уж, задал нам загадку наш заокеанский друг, – пробормотал Жигулин, – та еще шарада с ребусом. Но делать нечего, будем работать с тем, что есть. Действуй, майор, но не дай тебе бог привлечь внимание. И людям своим скажи. Разрабатывать пенсионеров скрытно, чуть загвоздка – сразу ко мне. Быть может, и не пустышка, как знать. Особо ценных и незаменимых лучше не трогай, нам вонь не нужна. Стукнешь мне – сделаем пометку. Имеющих ограниченный доступ к секретам тоже оставь в покое – не наши клиенты. Ох, чует мое сердце, что ввязываемся мы с тобой в гиблую авантюру… Ладно, уходи, не расстраивай меня окончательно.
Ульяна при его появлении как-то приободрилась, остальные поскучнели. Но после вводной оживились. О существовании агента «Фауста» знали все, кто-то считал его вымышленным персонажем, другие, в принципе, верили в его существование, но увидеть воочию даже не рассчитывали.
– Все, что вы сейчас услышали, конфиденциальная информация, товарищи, – предупредил Влад. – И неважно, с какой степенью недоверия вы к ней относитесь. За стены отдела это выйти не должно. Не хочу вас пугать уголовной ответственностью, но… пугаю. В ближайшие полторы-две недели работаем по данному направлению. Всю добытую информацию несете для анализа в отдел, будем разбираться. Чужаков к бумагам не подпускать. Если в отделе никого нет, документы прятать в сейф. Мы выполняем указания только генерала Жигулина и его заместителя Руднева, остальные нам не указ, пусть хоть трижды старшие по званию. Я ясно выражаюсь?
– Предельно, товарищ майор, – сухо кивнул капитан Зыбин – осанистый субъект с мучнистым лицом и нехваткой волос на голове. – Но вы понимаете, какой объем информации придется переработать?
– На самом деле небольшой, – подал голос капитан Муренич – сравнительно молодой, светловолосый и голубоглазый. – Я знаком с сотрудницей отдела кадров Трошиной Лилией Яковлевной. Ей 58 лет, – уточнил капитан, чтобы не подумали чего плохого. – Она дружила с моей мамой, жили рядом в эвакуации в годы войны. Лилия Яковлевна не склонна к болтливости… Есть возможность ускорить и упорядочить наши поиски.
– Я поговорю с Жигулиным, – задумался Пургин. – Посторонних привлекать нельзя, к тому же у Трошиной свое начальство, но… В общем, поговорю. Еще вопросы?
У сотрудницы Волошиной вопросов не было. Ее больше волновало, с кем провел майор последнюю ночь. Вернее, как (а уж с кем, она знала).
– Как съездили, товарищ майор? – спросил Зыбин.