сь. Даже и берега Смоленки обстроены высокими белыми домами, но там, у входа на кладбище, еще сохраняется старый дух. Разрушающиеся от времени здания, церкви, аллеи, сами заброшенные кладбища. Остров Вольный, наверное, станет какой-нибудь частью парка или набережной. Вот тогда можно будет взглянуть на все это другими глазами еще раз. Но я никогда не думал, что так много народа поселят на этой окраине. Теперь уже это городской район со своими центрами. Не хочется забывать и того, что было; важно знать это в промежуточный период строительства, и очень хочется потом, когда все будет закончено, еще раз пройти по знакомым и незнакомым, одновременно, местам.
У градостроителей работы, пожалуй, побольше, чем у всех остальных. Но и загородное строительство приносит какое-то вдохновение. Когда прорубают просеку или насыпают новую дорогу и ищут, как бы сочетать ее со старой. Строят новый поселок или подготовляют что-нибудь совсем непонятное своими размерами и безлюдьем, временным.
Седьмого было Благовещение. Сегодня десятое.
И внезапно почувствуешь себя так хорошо, что не хочется спать и думать о завтра. В этот момент, кажется, в мире происходит какое-то грозное и значительное явление, и сам чувствуешь себя сильным и могущим все описать, все изложить последовательно и ясно. Способным если не предвидеть будущее, то, наверняка, знать настоящее, как бы далеко от тебя ни происходило то, что побеждает сонливость и инертность. Не совсем о том же, но также под влиянием вдохновенного момента я написал свои последние стихи:
Дождь и снег,
Я так уже когда-то шел,
И от этого сейчас
Я, кажется, – лежу
(ну, т. е., в высшем покое нахожусь)
И лежа лечу
(«с нависня летела биель…»
«с нависня пан летит бывало горипож…»)
Сколько меня?
А если посмотреть сводки погоды за год, то таких вечеров с дождем и снегом одновременно окажется не так уж много. Раз-два и обчелся. Погоды ведь вообще «выдаются», а не идут как кинокартина в кино.
Знать – значит иметь это доведенным до сознания, почти ясновидеть, я вот на чем настаиваю.
И вообще, «не теряйте время даром» и, как говорится: «похмеляйтесь солнцедаром». Печеры. А почему «Печеры»? Да там «Солнцедар» в розлив продавался с открытия магазина, а не с одиннадцати, как все вообще спиртные напитки. Очень удобно было опохмеляться, только надо было со своим сосудом приходить. Помните, как одно время бочковое пиво отпускать стали только в свою посуду? Это было вызвано другими причинами, но завести это может довольно далеко. К тому же все, кого я вспоминаю на этих страничках, в разное время бывали в Печерах и у каждого с ними что-то связано. Я сам не раз там бывал. Раза два с Милой. Гена чаще моего там оказывался, но он по своим делам, как-то связанным с монастырем. А я ездил туда просто так, потому что там «легче дышится, чем на всей земле», и это были мои «тропинки Севера».
Все, кажется, и дурные привычки тут приходят в систему с писанием, с мышлением. Легче излагать тут свои мысли. Может быть, это называется вдохновением. Вышла теоретическая монография Григорьева о Хлебникове, которую что-то никак не удается достать. Говорят, это уже к юбилею. И больше ничего не предвидится. Пью чай, вывариваю среди ночи – ужасно расстроился желудок, а с «портвейном розовым» дело плохо обстоит. Сам опился «Кагору № 32», больше не знаю, чему расстройство приписать. Лечусь чифиром, помогает.
Вот так, пробужден быв кем-то, вернее, чем-то еще до того, как тебя окликнули, т. к., появляясь из глубины своего забытья, почти всегда успеваешь занять мгновение времени, даже потому, что забытье и время не пересекаются, и начинаешь как бы новое миропроявление. Как бы начинается новый рассказ. Приятно разравнивать в коробке спитой чай, чуть влажный, веющий почти уже отсутствующим запахом. Пусть он пристает к пальцам. Ведь скорее считается, чем есть на самом деле, что дурные привычки препятствуют систематическим занятиям. Когда работается, то все помогает. Хорошо, конечно, знать, что тебе завтра предстоит. Но это сейчас так, а другой раз манит как раз неизвестное. Да и в чем отличие известного от неизвестного? На пути из Додомы в Дар-эс-Салам погиб в автомобильной катастрофе премьер-министр Танзании.
Два бублика эмблематических с алыми, как у снегирей, пятнами мне снятся. Два японца, которым я, внезапно осознав это, говорю, что, пожалуй, ничего так меня сейчас не интересует, как культура чая. По ним не понять, как они на это смотрят, но они нам демонстрируют свою страну, возникшую у нас здесь, и, судя по тому, насколько много сходства, они заинтересованы.
Девятнадцатого ранним утром зарегистрировано землетрясение, эпицентр которого располагался на территории Афганистана, где-то между Файзабадом, Таликаном и Шерханом, в трехстах километрах от Душанбе. В Хороге его сила достигла четырех баллов. Слабо чувствовалось в Фергане и Самарканде. О силе в эпицентре не сообщается. У нас пишут в этот день об урагане над Хайфоном, есть жертвы, разрушения, утонуло сколько-то лодок и баржа. Пострадавшим оказывается помощь. Ураган пронесся еще над двумя уездами. Читаю «Тайфун» Су Дун-по. Он пишет, что тайфуну предшествует «лунная радуга». Так называется новый кинофильм. Но в поэме говорится о первой стадии как о ветре, который предшествует тайфуну. Говорится о небесных конях, несущихся со страшной силой в то время, как от страха притихли тигры и леопарды. Ураган был ночью шестнадцатого или пятнадцатого. В «Клубе» на этой неделе показывают Вьетнам, Гуэ. Один кадр в этой передаче, правда, в сюжете о Румынии, предельно точный. Женщины прядут шерсть прямо как на картине. Новый сюжет о Вавилоне. На фестивале в Сан-Франциско показывают «Новый Вавилон» Козинцева. Когда я разговаривал с Эллой вчера по телефону, в программе «Время» показывали египетские пирамиды Хефрена и говорили, что в них появился газ, воздействующий на зрение и дыхание, и теперь запрещен осмотр внутренних камер. Еще говорят о Газли, добыча достигла планового уровня, а город все еще в развалинах. Испытания, возможно, с целью изменить русло реки, в северной части Каспийского моря, силой шесть и одна десятая балла по шкале Рихтера. Говорят, что не первое, проводимое в мирных целях.
Часть 2
Опять октябрь кончается, дожди. Вера вышла сегодня на работу, а мне надо ехать на укол. Собираюсь заехать к Кире. Вчера, двадцать пятого, обсерватория в Упсале зафиксировала утром подземный взрыв на Новой Земле, силой шесть и две десятых балла по шкале Рихтера. За это время, что я не писал, произошли землетрясения в Греции, в городе Пилос, разрушены дома, предназначавшиеся на слом, одно землетрясение под Ташкентом, в Назарбеке – четыре балла, без разрушений, и вот позавчера, появилось сообщение о землетрясении в Казахстане, в отрогах Джунгарского Алатау. Ощущалось в Алма-Ате и Пржевальске, разрушений нет. Это отмечаются уже слабые толчки, а больших, разрушительных землетрясений, давно уже не было, после Газли и итальянских толчков. Волна пошла на убыль. Судили японца, который в своей книжке предсказал сильное землетрясение в этом году в Токио. Не знаю, чем у него кончилось. Он, собственно, извержение Фудзиямы предсказывал. Произошло извержение на островке Ито. Показывали, как толстый ровный слой пепла счищают с крыш. Говорят, что пепел, при извержениях образующийся, отнюдь не удобрение, а даже ядовит. Извержениями этот год богат. Гавайи, Филиппины, Камчатка, Исландия. Засухи и наводнения, не понять – чего больше. Иногда они чередуются, в Камбодже например. Страны нуждаются в помощи. Эфиопия; Советский Союз покупает много зерна. Наводнения повсеместно на Дальнем Востоке. Северная Корея оказывает помощь Южной. Впервые за послевоенное время. Несмотря на это, за шпионаж в ее пользу многих судят. У них далекоидущие планы объединения двух Корей. Вот чего я не знал заранее, в конце шестидесятых, начале семидесятых, так это того, что Йемен разделится на Северный и Южный. Ну еще о социализме африканского образца меньше знал, в частности, Анголы я не предвидел. А остальные перемены в мире были тогда уже ясны. Даже обращенность на Дальний Восток, в связи с объединением Вьетнама и ужасами Кампучии, была правильной. Землетрясение в Пагане, в Бирме, тогда я просидел, но его можно было предвидеть, помня книгу «Архитектура Бирмы».
Сегодня, двадцать седьмого, передают о подземном ядерном взрыве в районе Семипалатинска, силой шесть и девять десятых балла по шк. Рихтера. В газете пишут о серии подземных толчков на Сицилии, имеются раненые. Предыдущие толчки возле Этны были на той неделе, один человек погиб. Вера завалила меня вырезками из старых журналов. Я что-то должен с ними делать. Сейчас же в одной папке нашелся В. Хлебников – «Труба Гуль-муллы» и несколько стихотворений, а я давно считал их пропавшими. «Индийская средневековая лирика» – перепечатка и кусок дневника моего, отпечатанный Борей. Все это, я думал, затерялось. Вчера Кира отдал мне дневник за восемьдесят четвертый год, кроме последнего куска – двадцать две страницы рукописи. А весь дневник, за полгода примерно, уже перепечатали. Вставляли пропущенные слова, главным образом, имена и названия. Теперь у меня очень много печатного материала – вышло больше ста страниц. Еще не пробовал перечитывать, сижу, весь обложенный вырезками, и не знаю, что с ними делать. Вера вернется, будет ругаться. Сегодня она забегала в середине дня, рассказывала, был в городе марш мира, трудно было с транспортом, но она все же уехала к своим через весь город. Нужно и кое-какие покупки сделать, и с сестрой встретиться. Дождь. Удостоверившись в этом визуально, забываем даже по радио послушать прогноз, температуру. Еще в плаще идет. В эти дни обещали похолодание, но предсказание не сбылось. Холодно было у Киры – окна настежь, но, кажется, не простыл, хотя целый день провел у окна плохо прикрытого. Снова замкнулся дома – отдыхаю. Ибн-Джубайра «Путешествие» они купили, еще несколько книг, все из исламских стран. «Песни пуштунов», «Тадкире», аш-Шахрастани «Книгу о религиях и сектах». Я рассказываю, что в воскресенье будет разыгрываться подписка на трехтомник А. Платонова. Это Киру заинтересовало. Больше, как будто, нового ничего. Рад очень, что с дневником разделались. Но, с другой стороны, что-то придется предпринимать и с продолжением. Вера хочет новую машинку, на старой отказывается работать. Несмотря на это, берем Мандельштама, будет ей работка. После девяти уже звонит, что выезжает. Мне очень спокойно, почти весь день один. Совершенно случайно оказывается дома бутылка сухого. Оно тоже усыпляет, как и портвейны. И вот день разбит надвое, и вечер снова как утро. Мог бы не спать и очень долго, но стараюсь этого не делать. Ложимся вовремя. Правда, ночью еще по привычке могу встать в три, но ложусь снова. За отпуск привыкли спать до полдевятого, и теперь надо снова втягиваться в привычный ритм. Эта тетрадка кончалась осенними записями, и теперь снова осень, так что как бы перерыва и не было. Но накопились записи за это время, особенно много с января восемьдесят четвертого года. Попробуем Боре отдать напечатать в журнале. Что-то из этого выйдет?