В ночь на двадцать седьмое переворот в Нигерии. Свергнуто правительство генерала Бухари. Пока сведений других нет. Новый генерал, Бабоггидо, кажется, стал президентом страны. Прежнее правительство тоже пришло к власти в результате переворота в восемьдесят третьем году. Под Новый год, как уточняют шведы.
Несколько авиационных катастроф за эти дни. Самая большая – пятьсот двадцать погибших – в Японии. Самая маленькая – в Штатах, но в ней погибла тринадцатилетняя Саманта Смит и ее отец. Всего восемь пассажиров было на этом рейсе. Все погибли. В Манчестере загорелся самолет, летевший на Корфу, тоже что-то шестьдесят четыре человека погибли, а остальные спаслись.
Еще за неделю до Киргизского землетрясения был подземный толчок в Туркмении, недалеко от Ашхабада, на границе с Ираном. Но про то сообщали только, что жертв и разрушений нет. Про Иран, как с той стороны границы, ничего не говорят. А об Уцянском у нас вообще не написали ничего. Оно отдалось и в Алма-Ате и в Ташкенте, правда, в этих городах толчки были незначительные, что-то по три балла. Китайский прогноз оправдывается, но о таком дальнем западе в заметке об этом ничего не говорилось. В Китае есть свой запад – Сычуань, а Синьцзянь-Уйгурский автономный район как-то выходит за границы представимого.
Пока Верочки нет, но она нам часто звонит, не очень довольна своим отдыхом. Послезавтра поеду ее встречать, и, по-видимому, вплотную придется заняться квартирными делами. Мне должны дать новую квартиру, так редко мне что-нибудь дают. Был уже в жилищном отделе, да пока все неподходящие предложения делают. Врач диспансера написала в жилотдел, чтобы нам с мамой дали отдельную квартиру. Больше я ничего не заслуживаю и не смог сделать. Без Верочки все равно не выбрать и комнаты. А вдруг правда дадут отдельную квартиру, хоть бы однокомнатную. Это было бы очень кстати. На последней своей квартире я не жил.
Сегодня позвонил около четырех Кира, я поехал к нему в гости. Был Саша еще, говорили о книгах, о прямом и непрямом, по категориям, обмене книг. О новом издании сборника В. Хлебникова «Ладомир», которого мы сами еще не видели. Говорит Кира, что еще два сборника В. Хлебникова выйдут, к столетию, по-видимому. Из «Книжного обозрения» и этих сведений не удается подчерпнуть. Кое-что все же выходит. Книга про герменевтику и «Нимская телега» в Л.П. Кое-что для Верочки интересное. Сегодня передали, что за макулатуру можно купить двухтомник «Друзья Пушкина», а пораньше так же распространялись двухтомные русские сказки. У нас уже нет макулатуры, последнюю стащили за «Порт-Артур». Саша предлагает забрать макулатуру у него на складе, не знаю, что из этого выйдет, сроки очень жесткие. Думаю, что не успеем обернуться до первого сентября.
Говорили про болезнь Кириной собачки. Об этом больше всего разговоров. Уколы не помогли, ей становится все хуже. Уже задних ног не таскает. Лежит в кресле, укутанная шерстяным платком, ничего не просит, не выбегает уже встречать приходящих, не треплет шнурки и брюки, вообще не встает. Прописано еще какое-то лекарство. У нее что-то вроде эпилепсии еще с чем-то. Хорошо посидели, как недавно уже было, поговорили, попили чая. Я ушел около девяти и теперь не могу уснуть. Привез с собой этот дневничок и теперь записываю все, что произошло за то время, что он был у Киры. Не слишком много событий, но слов довольно. Привез еще несколько яблок маме. Ведь мама так и прожила весь Верочкин отпуск со мной в Купчине. Теперь собирается домой, несколько раз просила ее отвезти до возвращения Верочки, но решили этого не делать.
Миша с Леной и Никиткой все еще в Кандалакше, но скоро должны вернуться. Вообще, уже все съезжаются после отпусков. Только Саша идет в отпуск со второго. Хочет побродить по лесу, пособирать ягод. А у нас дел невпроворот. Не знаю, как справимся – у Верочки только неделя остается свободная, маме надо будет сделать какие-нибудь закупки в ее дом. Еще макулатура. Не знаю, что из всего этого выйдет. Всенощная – не сплю всю ночь, или с вечера немножко сплю. Потом не успокоиться. Сегодня не уснуть, наверное, совсем. Но и вчера я полтретьего был уже на ногах – нервы. Ноет зуб, самый матерый во всем ряду. Так жалко, если его придется тащить, он почти целый. Один из самых здоровых у меня во рту. Надо же, что-то разнылся. Время идет быстро, мама тоже не спит и уговаривает меня прилечь. А мне совсем сегодня лежать неохота.
Эллочки сегодня не видел, она заехала к родителям и осталась у них ночевать. Несколько дней, с тех пор как у собачки наступило ухудшение, не слышал ее голоска. Довольно тепло было днем, даже удивительно. Я легко доехал до Веселого Поселка. Прошелся там, прошелся, позже, от проспекта Славы до дому. Вообще-то, я дальше близлежащих магазинов не выхожу. Даже нет смысла идти на Бухарестскую, искать беломор. Говорят, он снова пропал и его нет в продаже. Ждут подорожания. Вина и водки и коньяки уже подорожали. Только сухие, игристые и сладко-полусладкие не подорожали. А боятся все за табак. Нечего скоро станет курить. Свез сегодня пачку Кире – у него уже все запасы исчерпаны. Что бы мне в прошлый раз двадцать пачек взять, нет ведь, брал в обрез только до Верочкиного приезда, а теперь вижу, что еще раньше кончится курево. Надо как-то потянуть, да я не умею. Пачка в сутки, ровно.
Полнолуние. Звезда – как сигнальный огонек на вершине крана. Хотя в полупотьмах всю конструкцию крана домысливаешь, но все же таких высоченных их не бывает. Даже на Бухарестской. Значит, это яркая звезда. А луна еще стоит над горизонтом. Красноватая и очень красивая. А небо там в общем-то еще светлое. Как ни давно кончились белые ночи, но что-то от них еще остается – освещенное небо на западе и на востоке одновременно. Только тут могу спокойно сидеть и писать, а так все бегаю по кухне – взад-вперед. Прикалываюсь к месту. Ничего не слышу, кроме шума холодильника. Не устаю прослушивать радио. Но это днем, вечером. А ночью – молчание всенощное. Правда, сейчас еще соседи сверху не угомонились. Не хочется спать, но нужно будет лечь, иначе мама не успокоится. Я и так уже сказал ей – «Мама, я пишу». Но это действует недолго. Каплет вода. На днях я сорвал кран, и пришлось вызывать водопроводчика. Громко тикают часы. Навели относительный порядок в доме перед Верочкиным приездом.
Четвертого в Греции землетрясение, эпицентр возле какого-то озера в двухстах километрах от Афин. Было совсем плохо слышно, Греция передавала. Толчок, силой, кажется, шесть и девять десятых балла, произошел в двенадцать пятьдесят по греческому времени. Об ущербе ничего не сообщается. Зафиксировано несколькими сейсмостанциями. Сегодня Верочка приехала с дачи и привезла журнал «Знание – сила» со статьей о предсказании землетрясений. Я ее отметил, а она вырвет, когда будет разрывать журнал. Поминается снова Тангшань (почему-то так, с буквой «г» в середине названия). Пишут, что толчок был совершенно неожиданным. Со своей стороны могу сказать, что я только его и ждал. И тут понял, что дни Мао сочтены. Даже то, что в одном выпуске новостей с этим объявлением о землетрясении в Тяньцзине было передано, что в Китае легализована марихуана, было не очень удивительно. Я так и запомнил этот выпуск последних известий. В статье с оптимизмом пишется о возможностях предсказания землетрясений, но конкретно ничего не предсказывается. Вообще, это сообщение о коллоквиуме, посвященном предсказанию землетрясений.
Сегодня же утром произошло землетрясение на Байкале. В Улан-Удэ, Иркутске и др. городах ощущался толчок силой четыре балла. Верочка поехала на машине под Новгород, покупать бруснику. Я остался один. Кира сегодня работает. Вчера позвонил Мише – он еще ничего не успел узнать. Отдохнули они хорошо, поездкой довольны. С понедельника или немного позже, выходит на работу. Приглашал Верочку приезжать за мясом.
Съездил на Петроградскую. Это заняло у меня дни с пятницы по воскресенье. Сейчас уже вернулся. Сделал укол, зашел в «Книги», ничего интересного, «Статьи, речи и письма» У. Фолкнера уже распроданы. Еще несколько книг распродано. На прилавках ничего. Сегодня думал поглядеть, что «Академия» продает, да киоск на Промке закрыт. В метро тепло, не дует. Люди сидят и стоят в вестибюле, поджидая своих знакомых. Добрался до дома спокойно и принялся ходить из угла в угол. В четыре зашла Лена, она не знала, что Верочкин день рождения справляют на Замшина. А мы накануне отмечали этот день. Верочка купила два арбуза, а так, в это лето-осень, мы их и не поели. Выпили «пять звездочек» армянского. Было все очень хорошо и тихо. Правда, показывали второй день «Колье Шарлотты», а мама не видела раньше его. Так и прошло время на Петроградской. А сюда уже в одиннадцать заходил Кира. Привез мне альбом японских фотографий, поправился я. Теперь сижу, спать не хочется, пишу. А Верочка читает «Записки» Е. Дашковой. Уже почти ночь. Что буду делать? Ведь не уснуть.
Никаких сейсмических новостей. То, что слышал по радио: сбили афганцы пассажирский лайнер в Кандагаре, подробностей не знаю. Убили еще одного представителя партии ИНК(и) в Пенджабе. Шведы рассказывают о выставке работ военнопленных в Сибири, открытой сейчас в Швеции. Собрал все это в пятнадцатом году один шведский археолог, который с эшелоном помощи пленным был в Сибири в то время. Работы пленных, рисунки, дневники, письма. Говорили в четверг о новых марках скандинавских стран. Би-би-си передает интервью с Синявским к двадцатилетию суда над ним и Даниэлем. Это время могу провспоминать совершенно сознательно. Тогда уже вычитывал из газет все подробности, ловил отрывки прозы. Это наиболее запомнившееся двадцатилетие. Мы посчитали, что и с Верочкой мы знакомы двадцать лет. Живем двадцать лет с перерывами (больничными и увлечениями). Я бы мог вести дневник двадцать лет. Шестьдесят пятый – еще до Ташкента. Забывается, а к шестьдесят шестому приурочены многие события. Аннексия Тибета. Вспоминается, когда говорят, а потом забывается. Забываются многие события, но, конечно, не такие, как Пражская весна. Вот этими вехами и живем и меряем время. Сейчас отмечали пятилетие Гданьских соглашений и «Солидарности». Множество переворотов и других политических перемен забылось. С хронологией у меня по-прежнему плохо. Говорят, что генерала Иваницкого или Ивановского назначили командующим сухопутными войсками и заместителем министра обороны. За двадцать-то лет таких событий было-перебыло. Камаль Хасан Али ушел в отставку – премьер-министр Египта. Теперь там новый премьер, я еще не привык к его фамилии. Предстоит теперь ее слышать. Кира показал краткие заметки М. Антониони, напечатаны в И.Л. Завтра рабочий день.