а югославских примитивистов в Русском музее. Картинка для Киры. Не «АКТ» и не «АСТ» написано на ней, а «АНА». Это прямо «Красные крыши» – тут же сделаны и весь почерк читаем работы. Я сам ее не видел нисколько <несколько лет?>. До сегодняшнего дня ее не было в Ленинграде. Попробую устроить ее к Кире, он поухаживает за ней, и она не будет ветшать еще больше. Чувствуется, что прошло двадцать лет. Это последняя живопись маслом – позже я перешел на смешанную технику. У меня тогда был новый этюдник, подарок мамы, и я мог разводить краски пожиже и давать им подсыхать тут же. Шесть часов у меня проходит с шести. Я встал в шесть и все успел до звонка до визитов. Два раза пил чай, вытряхнул остатки «индюхи». Там, за фольгу, просыпалось чая столько, что мне хватило на заварку. Пока чай есть, но пора подумать о будущем. На Новый год припасен пакет «Бодрости», да немного второго сорта. А так мы пьем «36», сдабривая его «индюхой», так вот эта «индюшка» кончается.
В субботу все население Осимы эвакуировали. Обычное землетрясение силой четыре балла по семибалльной шкале. После Камеруна ясно – что там, что там, а там… Извержение и там. Там покойники, тут эвакуируемые. Неделя совсем бы без событий, если бы не террористы. Убили Ж. Бесса, большого предпринимателя. Какой-то другой вид землетрясений сопровождает катастрофы там и там. Оба раза подозрения на землетрясение перед катастрофой.
Вера подписалась на С.Т. Аксакова и пошла покупать письма Ф.М. Достоевского – первую книгу двадцать восьмого тома. К этой жизни я не совсем не готов, и того и другого я уже покупал, живя на Блохиной. «Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников» – два тома и тома С.Т. Аксакова я покупал и читал эти книги. Они у меня не окончательно пропали. Леша видел у меня их. От тех времен остались две (и одна обещанная) картины, и обе сегодня на Будапештской. Знаю по мере землетрясений, а мерещатся извержения. И на пороге ночи просто курим, от ночи мы, по привычке, не ждем новостей. Два землетрясения отмечены вблизи Осимы уже после эвакуации. Шесть и одна и четыре с чем-то по шкале Рихтера. Одиннадцать тысяч человек выселили.
Хризантемы и немного холодно от выбитой форточки. Это только кажется. В этом году зарегистрировали даже абсолютно высокую температуру в ноябре. Тепло. У нас тепло. Пишут, что на Осиме паника началась в связи с эвакуацией. За последние сутки десять подземных толчков – вчера по телевизору говорили. Извержение продолжается. Вулкан Михара с 1787 года не знал такого извержения, кажется.
Вставили сетки в окна, от камней. Снег нападал, мокрый. Но у нас тепло, обещают +4 днем, а везде по России уже морозы. И в Москве мороз. У нас дует южный ветер. А так, в прогнозах, только и слышишь о морозе –12. Как-то я все эту цифру слышу. Спросил вчера у Киры, не ждут ли похолодания? Но, вроде, нет. Теперь все окна у нас затянуты сетками, и от этого внутреннее пространство сузилось. Но не так страшно маму одну оставлять. Сегодня, как раз, мне надо будет поехать за травкой. Японию утром сегодня не слышно, а хотелось бы новости из первых рук получить. А так ничего не говорится нового об интересующем меня предмете. Горбачев М. С. улетел в Индию, останавливался в Ташкенте. Никогда не представлял себе, что Ташкент – этап на пути в Индию. В Индию попадают не так. В конце ноября совсем тепло. Девять градусов, теплее, чем в двадцать четвертом году. Кажется, идем в Русский.
Продолжение Индириной повести. Я в метро случайно увидел книгу, где писалось об Морарджи Дессаи. Правда, не о том, как он разбился в самолете и летчики погибли, а он с сыном остались живы, но тоже интересно. Потом эта поездка в Индию пришлась прямо на пустые дни, когда ждут напрасно великих событий. Нас еще в самом начале этого Малого Года начали пугать сказочными покушениями, а ничего, ровным счетом, не происходило. Курится Осима. Слышны по утрам японские передачи. Но утро такое время, что не до передач. Цветы не вянут. Их распаковали при мне, болгарские хризантемы… – А мы дерево содим, – говорит М.С. Горбачев. – И тебя посодят, даже не ждавши Дигханикаи выхода в свет. Вас понял. Сыркин в эмиграции во внутренней, надеюсь.
Хризантемы перестояли визит М.С. Горбачева в Индию. А у меня есть «Белая Индия» Н. Клюева. У себя. Я устроил выставку двухдневную, когда переехал сюда. А теперь показывают грузинку, которая танцует индийские танцы. Это актуально.
Вышел на улицу вынести мусор – очень хороший день. Ведь пивной зал переделали на «Соки» и больше не толпятся пьющие на углу. Наверное, все подались на Блохина, там еще есть пивная. Погнать их тут к церкви – план. А я продал картину двадцатилетней давности и на это курю. Конец ноября, плюс пять.
День, когда, кажется, ничто не может обидеть, взбудоражить. Стоит выйти, да что, дойти за книжкой, т. е. до «Книжки». Я чувствую, как кто-то побогаче собирает библиотеку. А что у нас прибавилось к Ф.М. Достоевскому и С.Т. Аксакову? «Жизнь Н.С. Лескова» и Н. Федоров? Верочка купила Г. Мелвилла «Билли Бадд» и еще несколько книг, все без нагрузки. Очень рада. Я тоже доволен. Вижу А. Гончарова, а подозреваю М. Е. Салтыкова-Щедрина. Вот он как-то меньше встречается. Ни дня без К. Гамсуна. И ни дня без Сымы-Цяня. У Верочки начинается отпуск, и она никуда пока не едет. Погуляет по городу. Может быть, на выставку-то вместе с ней сходим? Приближается время звонков, а это все только утро.
И на следующее утро занят. Заехал в два места, время и прошло. Теперь жду Мишу. Про Миларепу, про Далай-Ламу мы находим в конце года тексты у В.С. Дылыковой. Как видите, кому-то показались интересными «Песни, приятные для слуха», их нельзя сбрасывать со счетов, в наше время вех это определенный ориентир в мерзлой тундре. Пора, наверное, заклеивать окна. От окон тянет холодом. К Новому году делаем закупки, несмотря на то, что месяц впереди. Как же не радоваться? Приготовлено макулатуры столько, что хватит еще на два тома сказок. Верочка привезла девять пачек «индюшки» и три – азербайджанского.
1 декабря 1986 года. Верочка принесла из института четыре тома Низами. Оказалось, что у Киры рука не сломана, а ушиблена сильно. Пока оставили гипс. Сегодня поставил В. С. Дылыкову на полку – на ней нашлось место и немного места осталось. Но Низами ставить некуда, кладу его сверху, где томик В. Хлебникова лежит. В воскресенье произошло землетрясение на северо-востоке Бразилии. Силой 5,3 балла по шкале Рихтера. Около тысячи домов разрушено, о жертвах не сообщается.
Второе дек. Что Новый год? – Новый век начался жизни В. Хлебникова. О, этот год был полон событиями, не удавалось отдохнуть. И вот в самом конце года выдалось спокойное время. Наверное, все спешат этим воспользоваться. Снег еще только собирается выпасть и тогда, куда бы я ни пошел, он сохранит следы. Всем вам (изданным в «Круге»), нет, всем нам – каждому, пожелаю стихов, сколько у Далай-ламы VI. Верочка сегодня принесла «Колхети» и мы выпили. Кира сидит, пьет, и дни у нас проходят безбедно.
Говорят, что было наводнение вчера, но мы не заметили. Сегодня выпал снег, совсем немного. 0, –2. Верочка первый день дома. Я смотрел «Песни, приятные для слуха» и думал о том, что жизнь и есть работа над стихотворением, гатхой. Я подсчитал на этих страницах примерный объем, что должен быть вложен в стихотворение. Год был полон событиями, они приходились на концы месяцев, кроме гибели С. Машела, которая произошла в середине ноября. Вот, примерно, какие подстрочники я делал в начале позапрошлого года. В стихах время уплотнено, но сказано должно быть и о пустоте. Подводят итоги года. Верховный суд не отменил приговор трем сикхам, убившим Индиру Ганди. В Аргентине начальника полиции бывшего приговорили к 25 годам. А наши суды еще не произошли, или их и не будет? Порешат дела обсуждением более или менее всенародным? Все-таки зима, декабрь. Все есть пока что, а мы запасаемся на Новый год.
Вышли на улицу, сдать макулатуру на «1001 ночь», купили двадцать четвертый том Ф. М. Достоевского в «Старой книге». Этого тома с «Кроткой» у меня не было и здесь, кажется, толковые записные тетради двух периодов. Я очень доволен. Но, вероятно, и двадцать третий нужно искать. Сегодня его не было. Матисс, иностранный. Из маленькой серии брошюр Грюневальд и Мазаччо по полтиннику. Денег совсем нет. На Ф. М. Достоевского нашлось у Верочки. Лу Синь продается – подписка. Пятый том Низами не вышел пока. Об этом мы узнаем на Рыбацкой. Подписные издания и макулатурные книги вынесены в специальный отдел, туда, где раньше был магазин нот. Помещение хорошее, народа мало. А в магазине самом могло показаться даже, что что-то разбирают. Но нет – обычное оживление. Пошли домой. Картошки нам не досталось. Заходили в аптеку. Диковины аптечные – иглы очень большие, шприцы за 66 коп., презервативы по рублю. Землетрясение в Бразилии опять – не слышу подробностей, что-то говорят о раненых и жертвах, но, по-моему, число их общее неизвестно. Это конец дня, а следующий день спокойный.
Потихоньку ночами падал снег. Наконец, три дня спустя после начала непогоды, его нападало столько, что он стал похож на первый снег. Сегодня вышел – солнце над Артиллерийским музеем, низкое. А в улицах сумерки утренние. В десять почти никого не видно, дошел до магазина.
Смотрел газету, слушал новости. Смертные приговоры на Гренаде, снайперы в Индии и Колумбии убивают десятки людей по непонятным мотивам. Умер правитель Гонконга в Пекине, был там на открытии представительства.
Конец года мой, но пишу довольно несвободно, хотя я знаю, что конец года наш, и мог бы с этим что-то делать. Баба Оля у Кирюши умерла вчера, он сказал маме.
Опять было наводнение. Говорят, что по Ракова шли ночью по колено в воде. А у нас воды нет. Понятно, поволновались немного. Утром ветер стих, я выходил на минутку, погода мягкая. Снег. Эту зиму пережить наша задача. Зима началась поздно. Сейчас воскресенье, всеобщие выборы на Тайване, демонстрации в Париже. Новостей особенных никаких нет. Телевизор не смотрю. Донбасс. Светлый денек. Завтра похороны Ольги Павловны. Я видел ее