И вот два пишутся подряд в настоящем времени или в соотношении с прошлым.
«Каждый из свидетелей поместил себя со всеми своими достоинствами и чинами, кто оборотным шрифтом, кто косяками, кто просто, чуть не вверх ногами, помещая такие буквы, каких даже и не видано было в русском алфавите». 7 гл.
голубое облако дает тень, заслонив солнце. небо белое повторяет его форму.
к горизонту оно розовое
с утра серого.
НИК – цветок на каком-то языке
облако – раковина, перламутр, разлив
Розовой пеной только что размыливаться в засуху до черной масти.
Третья историческая Урга (или какая-то по счету). Не готовым к голоду они не выходят на оккупантов.
А упреждающим индийским ударом он является? Нет. Вот как хочешь.
Что правильное различение тогда здоровей инстинкта, лишено обладания и не обладания даром вкуса, таланта. Говоря, что вкус – плод уже прищипки, как прививки. Третий нижний лист с одной ветви со временем и слухом (Вьетнам), одноматериальный с ними, он и был прищипнут в почечном состоянии, чтобы вырасти, как бы подводя черту под их однородностью, лицом к зрителям, несколько иначе, чем верхние два.
– Только механическое, вечно цветущее, чьи листья выданы нам за цветы одного зеленого цв., может в пустоте находиться дерево и невольные, механические же, свидетели, как канонические, машинальные.
Поднять от этого к единству представление о верхе и низе в однородности листвы и земли вплоть до независимости знания и сознания. (Куда-то к единству пространства, безвременья и их фиктивности. Необходимость только фикции, как понимания ее.) Примером служит свободное состояние невольных свидетелей…. А время, как – – –, пригодно только для практического, т. е. правильного применения в качестве идеи, умения совладать с ней уместно.
Человеческое чувство – плод ухода за волосами: то неприятное, что составляет ткань бытия, – запах собственной кожи. Она поделится чем-то тут. Но это же непереносимо.
Каждое его движение (жест) есть серия последовательных движений. Понимание невсеобщности такого языка должно получить оправдание в глазах – –, и только тогда он может себе позволить на (нем) него ответить.
«То, что обнимается небом и землей, что поится силами инь и ян, что увлажняется дождем и росой, – это рождаемая преобразованием тьма вещей: голубая и голубовато-зеленая яшма, нефрит и жемчуг, перья зимородка и панцирь черепахи, узоры (на шкурах животных)…» черная сажа, татуировка, – – закрепляющаяся на коже, что же, под давлением запаха, что ли (репродукция).
Синий карандаш «Кремль», под вторым сортом Грузии, отвлеченно иначе прочтенное и забытое название. Повод понимания по-корейски, как, примерно, Египет нам Ближний Восток. Разберем слово «в-с-поенный»……………… эти буквы в названии. С как Ц, а Ц – dj или gj из им. Сакко и Ванцетти.
Новое землетрясение с 4-го на 5-ое. Южное. Перевод Ахматовой. слова. (Сайгон). Полшестого выключил свет, было еще совсем темно; сразу пошел дождь очень маленький. Внезапно стало светать. Светало в два приема до без пяти. И снова солнечный день на другой выходит пролонгированного действия. Так пишется, потому что, говорят, накануне перемены погоды. Это так же, как «дневные звезды»; два наблюдателя способны сообщить друг другу и интервал в разрывах облаков, я не уверен, что правильно тут во множественном числе. Так можно, т. е. это повод, чтобы сказать, что звезда точно на том же месте в следующем разрыве – не та же, или что совсем тонкие облака – не то же, что тушь на моем разливе. Ветер. Полный комплект жильцов, старые заботы, отражены в картинках. Подоспели отгадки к прошлым загадкам; таинственное кажется простым и доступным. Но завтра будет не то, не те произвольные сочетания. А вот их-то и не выполняешь под музыку. Так что и покой – только говорится, что душевный, добавлять не стоило. Подожми ноги, оторви голову, раскрой глаза и увидишь готовую лезть на тебя громадную крысу, светящуюся, как электрическая лампочка. А я чувствую свет звезды.
Дыхание осени, свет фонаря –
был незаметен рассвет.
Последнюю стражу хлопаньем листьев
пальма мне возвестила.
Эй, дождь накрапывавший, ты
Ведь обманул меня!
Ни плащ теперь не нужен мне,
Ни шляпа. Я на днях
Свой сбросил шелковый наряд –
Мне нечего беречь!
Пусть служба – вещь, достойная почтенья,
Но с жизнью ли ее своей сравню,
Когда, осла хромого погоняя,
Я возвращаюсь в милые края.
Хороший ливень по дороге смоет
С дорожного плаща всю грязь и пыль.
…………………….
Хоть свежею была трава; но дождь,
Ее вспоивший, прилетел из Чжоу.
……………………..
Сгустились сумерки. Земля во мраке.
В ночь зимнюю сидела я одна
У фонаря, обтянутого шелком.
Я вздумала играть на камунго.
Тоска!……………..
Как поле В. Жилки корней обнаженных А видимое в свое зеркало под углом времени (в наст. вр.) как ткани одновременного. отставленный фриз. тишина под перевернутым деревом у стены. Свет «перед» воссоединением путем… (В то и то в среднем роде посредине Графиком Дао только отсутствие правильное и этого и того.) Выраженное ставшим новым – стающим, а выраженное в том тканье (под воротами – как бы под одной кровлей – В перспективе). Снизу вверх течь по будущей к. Вечно каплющей луной. Например, предлог У из Уэда как а в о в падежах по-видимому в начале сверху. Понимаешь отсутствие разниц ± или видишь забытый период языка нуждающего настоящего повторно. Чтобы не заб<ыть>.
Так вот этого, т. е. бывшего пред, золотым, как сечение, драгоценным нимбу про равнодушие, вроде моды на сонеты, или и того похуже для ясности в уме
Как в открытое открытым море достичь единства достижения и нет. То белое. окончание – кнехт, таких двухсложных слов. 4-х смыслов прошедшего 5 в 3. Второго никого. Встречное. Персонифицированы соседи жертв тавтологии краткой. Не стараясь угадать
Тогда тут прямо за каждой фанзой мир круглый и все у него поместилось на одной стороне, как на ширме.
Черное небо, свет, тень и глина некрасная, как будто в дальних светофорах включили все три огня сразу, да и выбрав цвета к туману. Ясный день звуков и теней розовый закат и белый свет, диалект, из египта приглашение в Египет…ских христиан……………
«Книга мертвых», продолжение.
Ясный день звуков и тени – пленэр со среды на здоровую себе атмосфера электрическим светом по отношению к тени со светом, услышанным бытия восьмеричного конечного каменного
Пути и исчезновения в Нирване
В белом свете на розовом закате под деревом Бодхи Небесном графике Будет у опустевшего лотоса белого Ухода Четырехлепесткового Достижения…. как остроконечная кровля, видимая сверху, прообразует крону опрокинутого дерева ворот сверхотражаемого чистым действием
Как? и в одной телепередаче океанская просверленная раковина и мегафон в одной процессии, не видал ли; ла?.. До синяков отказа вернуться на родину из израильской тюрьмы. Что есть? Оковы синего неба алжирского, или любого другого, плена и желтого света неволи, лишностности себя, для примера, достаточности. И отражение, как уход, черное белого в воде. разноцветного белого и розового лотоса металла на дне не всплывшего больше в будущем времени до выхода из кроны корнями растущего вверх дерева, выхода или входа в уход номер
Начало декабря 1977 г. Станции минувшего года неповторимые близкие, по числу остающихся дней в году. Глубже осенью грешней, дальше отсюда за плотными загородками. Стоянки монолитные паузы, перечисляемые в уме: до того, что на Рождество падает середина зимы их, а снежные месяцы дальнейшего скроют меня, как и сами затеряются к «лету Господнему благоприятному» непрерывности, непрерывистости. в светах – том и этом, и в цвете. живые подобия придут, камень и дерево, во втором случае – воздух и земля; внезапные, как сосна горящая перед грозою на холме на солнце над дамбой с ивами, расщепленными в предыдущие времена… Октябрьская ж. д. в общем-то, там и там. изнанка высокого общественного положения – захолустье, приведенное к самадхи беспрерывности иконной жизни и мечте, ее сменяющей в близком будущем скором, как молнии свинцовой грозы налетевшей
Такого, а более полного блеска никогда не видел. утраченного света того или своего… Обрек себя на муки, такое же внезапное, как сосна или вишневый цветок, иерархия постижение, одновременное лишения жизни вечной, остающееся уныние северное, вневременное затем.
В омраченности узлом явилась стоянка октябрьской дороги связавшей, соткавшей две беспрерывности. Мерность град и гард. Искусство сообщать о грехопадении путем письма с последнего моря самому себе в захолустье, в заборы Кзыл-орды неразделенной, неделимой. Самому себе писать в простое небытие, сообщая о виденном лишении жизни вечной свободы-цели.
А это – письмо в картинках. трояко переведенный подлинник, висело там. Потому что в такие моменты прямо вытесняется из памяти то, что создавало представление о границах, о существовании стран на свете. Объективация ума на предмете искусства ценности ситуации, достойной быть сопоставленной с ним. Вытесняемое последнее. забвение драгоценности закона.