Продолжительные аплодисменты.
И наконец, кончая, скажу о том, что встает перед моим мысленным взором. Перед моим мысленным взором встает Колумбия… округ Колумбия… ммм… ослепленный… ммм… покрытый шрамами… он ведет государственный корабль через поля сражений, в самое сердце золотоносного Запада и хлопчатобумажного солнечного Юга.
Восторженные аплодисменты. Как всегда сосредоточенный, мистер Джонс разносит коктейли.
Судья Фоссайл (суровым голосом). Джентльмены, не давайте заморочить себя риторикой! Штат Айдахо настаивает на импичменте. Мы должны поставить на голосо…
Джерри (прерывая его). Одну минутку, судья Фоссайл! Чтобы объявить импичмент, штат должен входить в состав государства – так?
Судья Фоссайл. Конечно.
Джерри. Так вот: штат Айдахо более не принадлежит Соединенным Штатам.
Общее изумление. Сенатор Фиш встает со стула и снова валится на него.
Судья Фоссайл. Кому же он тогда принадлежит?
Снукс (пробиваясь вперед). Он принадлежит отныне Ирландской Польше.
Беспредельное изумление.
Джерри. А что в нем особенного, в этом штате? Сплошные горы. Я обменял его у Ирландской Польши на Канючьи острова.
Мистер Джонс передает судье Фоссайлу договор.
Фиш (встав со стула). Судья Фоссайл! Народ Айдахо…
Снукс. Измена! Измена! Садитесь, приятель. Вы теперь подданный моей страны.
Джерри (тыча пальцем в сторону Фиша). Эти иностранцы возомнили, что могут диктовать нам свои порядки.
Сенаторы отшатываются от Фиша, как от зачумленного.
Судья Фоссайл (Фишу). Если вы желаете высказаться как гражданин Соединенных Штатов, вам следует восстановить свое гражданство.
Снукс. Еще чего! Я его забираю. Он наша собственность (Хватает за руку упирающегося Фиша и прикалывает к лацкану его визитки табличку: «Продано».)
Дорис (с жаром). Какое счастье, что я не вышла замуж за иностранца!
В эту самую минуту, когда Джерри готов торжествовать полную победу, снаружи доносятся вопли волынки и буханье барабана и на сцену, сопровождаемый своей музыкальной командой, строевым шагом выходит генерал Пушинг. Он возбужден до чрезвычайности.
Генерал Пушинг. Господин президент, у меня дело государственной важности.
Сенаторы. Ура!
Генерал Пушинг. Надо объявлять войну.
Сенаторы. Ура!
Джерри. Кто наш противник?
Генерал Пушинг. Наш противник – Ирландская Польша!
Все головы поворачиваются в сторону Снукса. Тот заметно струхнул.
(Зычным голосом.) Даешь Канючьи острова!
Сенаторы. Ура! Ура! Долой Ирландскую Польшу!
Судья Фоссайл. Все договоры с этой страной теряют силу, господин президент.
Генерал Пушинг (смерив Джерри презрительным взглядом). Хотел обменять штат Айдахо на какие-то острова с канюками! Тьфу!
Сенаторы. Тьфу!
Снукс (возмущенно). Почему шум? Похоже, тут покушаются на законные права моей страны. Мы хотим штат Айдахо. Вы хотите Канючьи острова. Почему шум?
Генерал Пушинг. Мы их отобьем силой. Война! (Сенаторам.) Мы распорядились вышвырнуть из музеев все чучела канюков!
Одобрительные крики.
Прирученных канюков разрешается отстреливать без лицензии.
Одобрительные крики.
Мы никому не позволим канючить над нами.
Судья Фоссайл (уперев палец в Джерри). Минуту внимания, сенаторы. Кто из вас подает свой голос за то, чтобы объявить импичмент этому врагу отечества?
Пятеро сенаторов поднимаются со стульев.
(К Джерри.) Таков приговор справедливого народа. Желает кто-нибудь опротестовать его?
Папа, все это время внимательно изучавший небеса, с грохотом опрокидывает телескоп.
Папа (трагическим голосом). Поздно!
Все. Почему?!
Папа. Конца света сегодня не будет! Я обсчитался на две тысячи лет! (Заламывает руки.) Я умру со стыда.
Делает попытку умереть: достает револьвер, стреляет. Промахнулся, но тем не менее падает наземь.
Дорис (стоя над поверженным папой и грозя ему пальцем). Не человек, а сплошная промашка! Я вас упрячу в сумасшедший дом, дайте срок.
Папа (в свою очередь грозя ей пальцем). Родители скверно воспитали тебя.
Судья Фоссайл. Тихо! Объявляю импичмент этому врагу рода человеческого. Взгляните на него!
Все сурово смотрят на Джерри.
Джентльмены, если верить астрономам, то на самом краю небес, вблизи Южного Креста, располагается область, называемая Небесной Дырой, где даже самый сильный телескоп не обнаружит ни кометы, ни планеты, ни солнечного света, ни звезды.
Слушатели сникли и оцепенели. Джерри дрожит как лист. Фиш налаживает разрушенный папой телескоп и лихорадочно обшаривает небо.
Там, в стуже и кромешном мраке, Великий Творец Небесного Механизма оставил изначальный хаос. Если бы попираемая мною земля могла выражать свои чувства, она зашвырнула бы этого врага рода человеческого в ту Небесную Дыру, где его уделом будет одиночество – беспредельное, как сама вечность.[549]
Все сокрушенно молчат.
Джерри (дрожащим от обиды голосом). Как бы вы ни набедокурили, судья, разве я стал бы сулить вам такое?!
Судья Фоссайл (громовым голосом). Вам есть что сказать?
Джерри (созревший для красноречивого отпора). Есть! Хочу вам всем сказать одну вещь. Я не желаю быть президентом.
Сдавленные, изумленные возгласы.
И никогда не хотел им быть. Черт побери, я не могу понять, как меня угораздило стать президентом!
Генерал Пушинг (ужасаясь.) Как?! Неужто найдется такой американец, что не возжелает священного президентского бремени? Сэр! Чего же вы, наконец, хотите?!
Джерри (в ярости). Чтобы меня оставили в покое – вот чего!
«Орангутанги» мистера Бац-Моцарта вовсю наяривают «Дрожь в коленках»[550]. Сенаторы почтительно выпрямляются, снимают котелки; генерал Пушинг, отсалютовав палашом, замирает.
Сгибаясь под тяжестью семейных сундуков, из Белого дома появляются четыре здоровяка-носильщика и семенят к воротам. За сундуками следуют полдюжины чемоданов и баулов.
Джаз-банд продолжает играть, сенаторы продолжают стоять. Фросты взглядами провожают свои пожитки. Разные чувства владеют членами семейства.
К Шарлотте первой возвращается самообладание. Когда она обращается к сенаторам, джаз почти стихает, и мы слышим каждое ее слово.
Шарлотта. Если это вас утешит, то с этой минуты у него другая жена. С этой минуты я буду делать ему жизнь непереносимой. (Уходит под оглушительный джазовый всплеск.)
Пошарив вокруг себя, папа находит свой видавший виды саквояж.
Папа. Обсчитался на две тысячи лет. Остается умереть со стыда.
Носильщики берут папу под руки, уводят. Теперь очередь Дорис. Она с достоинством укладывает свои принадлежности в маленькую, но вызывающе элегантную сумочку.
Дорис. Доведись Сесилу Б. Демиллю увидеть Белый дом, он знаете что сказал бы? «Ничего хижина, для садовника сойдет. Теперь будем строить настоящий дом». (Уходя, она отчаянно старается не попадать в джазовый ритм – чтобы не выглядеть марширующей. Это ей не совсем удается.)
Собирает свой чемодан и президент Джерри Фрост.
Джерри (вызывающим тоном). Как бы то ни было, я вам доказал, что под вашу дудочку не пляшу. (Оглядывается кругом, видит особенное дерево. Подходит и выдирает его с корнями.) Это мне аборигены подарили. И тот знак – тоже мой. Мое изобретение. (После паузы.) По-вашему, я был неважным президентом? Попробуйте только меня еще раз избрать!
Генерал Пушинг (непреклонно). Упаси бог! Вам по плечу только почтальонская сумка.
Шутка вызывает бурный смех.
Мы снова слышим голос Шарлотты. Кажется, он доносится с улицы или, удивительным образом, откуда-то сверху.
Шарлотта (очень ясным голосом). Закрой дверь! Не продохнуть от этой вони!
На лице Джерри озадаченное выражение. «Что?» – спрашивает он.
Два носильщика обжимают его с боков и вместе с деревом и чемоданом увлекают к воротам, и «Орангутанги» играют громче, громче.
Занавес
Действие третье
Мы снова в доме Фростов. Неделя минула после первого действия. Утро, около девяти часов. Сквозь раскрытые окна льются солнечные лучи, высвечивая на ковре большие яркие квадраты. Исчезли банки, стаканы и пузырьки, что мы видели в тот памятный вечер. Однако настроение дома никак не соответствует ликующему утру: в доме поселилась беда, загрустил даже шеститомник «Американского юмора» в обшарпанном книжном шкафу.
Все как бы затаилось, притихло.
За входной дверью частый стук каблуков: кто-то взбегает по ступеням. Распахивается дверь, появляется Дорис. На ней песочного цвета юбка и, как полагается, вязаная кофточка. Дорис незаметно жует – во рту у нее, конечно, жевательная резинка.