Я решила добраться до гостиной, где на столике видела сегодня еще один графин с водой. Кажется, от дверей моей спальни до дверей гостиной было около 50 шагов по прямой, но оказалось, что днем и ночью пространство имеет разные измерения. Эти 50 шагов дались мне, как тысяча, причем тысяча, ведущая на эшафот. Я обливалась холодным потом, пламя свечи едва-едва рассеивало мрак, и всякий миг я ожидала, что передо мной возникнет светящийся призрак или жуткий пес с перерезанным горлом. Когда протяжно заскрипела дверь в гостиной, которую я открыла, продолжая держать в той же руке миску, мне показалось, что мои волосы без посторонней помощи вот-вот станут дыбом от ужаса. Но вот и круглый столик, а на нем – графин с водой, причем полный.
– Господи! – вырвалось у меня. – Наконец-то!
Я поставила свечу на стол и потянулась к графину, но тут позади меня зажегся свет, и я застыла на месте от ужаса.
В кресле возле высоких японских ширм, украшенных журавлями и цветами, сидел Кристиан, только что зажегший лампу, и пристально смотрел на меня.
– Как вы меня испугали! – простонала я. – Чуть опять не разбила графин…
– Опять?
– Я разбила графин с водой в своей спальне, – объяснила я. – А Ружка хочет пить.
– И вы вышли ночью, одна?
– Я стучала к отцу, но он не открыл. Наверное, крепко спит… – Тут я спохватилась. – А почему вы здесь?
– Это тайна, – серьезно ответил мой собеседник. – Значит, Ружка пришла в себя? Я очень рад.
– Скажите, – проговорила я, окончательно оправившись от испуга, – это вас я видела несколько минут назад в конце коридора? Мне показалось, что там мелькнула какая-то тень…
– Нет, – спокойно ответил Кристиан, – я все время сидел здесь.
Тут только я разглядела, что в пальцах он вертит мой талисман.
– Вы, – проговорила я, все еще не веря, – вы сидите здесь – и ждете их?
Глаза моего собеседника казались двумя черными провалами на бледном лице. Он и сам чем-то напоминал призрака, и только блеск глаз давал понять, что перед тобой все же человек.
– Я любопытен, – задумчиво уронил мой собеседник. – В конце концов, раз замок мой, то и привидения тоже мои. Как вы считаете?
Его слова мне не понравились: мне показалось, что он опять скатывается к опасному настроению, в котором я видела его в библиотеке – перед тем как он отправился стреляться.
Еще недавно все было хорошо, Кристиан беззаботно играл в теннис с Гофманом и как будто совершенно успокоился, но стоило возникнуть Беттине… точнее, тому, что слишком живо напоминало о ней… Я готова была возненавидеть эту девушку. Одно ее имя приносило хаос и страдание.
– Вряд ли привидения могут кому-то принадлежать, – сказала я, чтобы вернуть своего собеседника на землю. – Если даже рай с адом отказались от них…
Я налила воды в миску. Мне показалось, что она льется с плеском, напоминающим грохот водопада. Вероятно, мои нервы тоже были на пределе.
– Я провожу вас, – произнес Кристиан, поднимаясь на ноги. – Кажется, привидения побаиваются меня. По крайней мере, этой ночью я не слышал никаких шагов, никаких стуков…
– Пожалуйста, не надо так говорить! – взмолилась я. – Потому что именно в этот момент они и появляются…
Кристиан усмехнулся, подошел ко мне и задул свечу.
– Я возьму лампу. От вашей свечи все равно мало толку… Идем!
И мы бок о бок двинулись во мраке, озаряемом светом лампы. Разные причудливые мысли теснились в моей голове, и в какой-то момент мне даже началось казаться, что вокруг нас не замок, а черный корабль, плывущий во тьме, и мы следуем за своей звездой (которой, само собой, была всего лишь керосинка в руке Кристиана).
Тут под ногой у меня протестующе взвизгнула половица, и я не то чтобы подпрыгнула до потолка, но вцепилась свободной рукой в локоть своего соседа (а это уже было не совсем прилично).
– Пол скрипит, – шепнул Кристиан, и мне показалось, что он улыбается. – Не бойтесь!
Он проводил меня до моей двери, и я открыла ее, подошла к двери спальни и стала возиться с ключом.
– А где Ружка? – спросил он, озираясь.
– Я перенесла ее в спальню и заперла дверь, – сказала я. – Чтобы за время моего отсутствия к ней никто не мог… ну, наведаться.
Кристиан поднял лампу так, что свет ударил мне в лицо.
– Ну, если принять гипотезу, что призраки обладают даром проникать сквозь стены и запоры – что вполне вероятно, так как они бестелесны, – запирать двери не слишком разумно, вы не находите?
Все-таки он ставил меня в тупик: в некоторые моменты его поведение представлялось мне совершенно ребяческим, а иногда он казался старше и умудреннее своих лет – как, например, сейчас.
– Нет, не нахожу, – упрямо возразила я. – Я защищаюсь всеми доступными мне способами, только и всего.
Я отобрала у Кристиана лампу и прошла в спальню. Увидев воду, Ружка немного оживилась и стала лакать ее, а потом опустила голову на подстилку и прикрыла глаза.
– Мне кажется, она выглядит лучше, – негромко заметил Кристиан, подойдя поближе. – Думаю, она поправится. Не сразу, но обязательно поправится.
И тут только до меня дошло, что я нахожусь ночью в своей спальне с мужчиной, который не является мне родственником и который уж точно не пребывает в возрасте, не представляющем опасности для женщин. Я почувствовала, как у меня заполыхали щеки, лоб и даже уши. Раньше я не замечала за собой готовности попадать в ложные положения, но то, что происходило сейчас, было просто за гранью всех приличий.
– Уходите! – прошептала я, теряя голову.
– А в чем дело?
– Как будто вы не понимаете! – рассердилась я.
– Нет, не понимаю, – спокойно ответил Кристиан, после чего взял мою руку и поцеловал ее.
– Возьмите вашу лампу и ступайте к себе, – проворчала я, высвобождая пальцы, которые он не отпускал. – И не сидите в гостиной. Мне не по себе при мысли, что вы можете встретить там… кого-нибудь.
– Сегодня я уже встретил всех, кого хотел, – ответил Кристиан с поклоном. – Спокойной ночи, фрейлейн Ланина.
Он забрал свою лампу и двинулся к дверям, и тут мы оба увидели бледный силуэт, который плыл по коридору, не касаясь пола. Очертаниями он отдаленно напоминал женскую фигуру.
– Стойте! – вне себя закричала я, вцепившись в руку Кристиана. – Стойте, ради бога!
Услышав мой истошный крик, призрак замер, словно раздумывая, и решительно ринулся к двери кабинета, которая осталась открытой. Но у порога была насыпана соль, и привидение внезапно замерло, словно наткнувшись на невидимую преграду.
С жутким звуком, напоминающим свист, оно проплыло мимо открытой двери и скрылось из глаз. Я отпустила Кристиана, рухнула в кресло и разрыдалась.
– Кажется, я был не прав, – напряженно промолвил Кристиан. – Соль его отпугнула. Интересно, почему?
Я вытерла слезы, стараясь успокоиться. Как всегда, когда платок был позарез нужен, он упорно не отыскивался.
– Вы не можете возвращаться к себе один, – сказала я. – Я с ума сойду от беспокойства. И ваша мать никогда мне не простит, если я отпущу вас и с вами что-нибудь случится.
– Вы предлагаете мне переночевать в вашем кабинете? – спросил Кристиан.
– Хотя бы переждать в нем до рассвета. А я пока посижу тут с Ружкой. Обещаю, мы не будем вам мешать.
– Хорошо, – спокойно произнес Кристиан. Он запер дверь, выходящую в коридор, и задвинул все засовы, после чего потушил лампу и устроился на диванчике в кабинете. Я села в кресло недалеко от Ружки. Рысь вскоре задремала. Из кабинета не доносилось ни звука, и я сама не заметила, как провалилась в сон.
Я проснулась от негромкого ворчания Ружки и почувствовала, как кто-то осторожно трогает меня за руку.
– Доброе утро, – сказал Кристиан. – Солнце уже встало. Полагаю, мне лучше уйти. Мне пришлось разбудить вас, чтобы вы закрыли за мной дверь. Если бы не это, я бы предпочел уйти, не тревожа вас.
– Все в порядке, – проговорила я. – Я… я просто немного устала.
Открыв дверь в коридор, я огляделась и, убедившись, что поблизости никого нет, выпустила Кристиана. Дойдя до конца коридора, он махнул мне рукой, прежде чем скрыться из виду.
«Надеюсь, теперь он не будет сидеть по ночам в темноте, подстерегая тех, с кем живому человеку лучше никогда не встречаться, – подумала я. Тут я заметила, что тонкая черта соли возле моего порога, защищающая от привидений, кое-где совсем размазалась. – Надо бы ее подправить. У меня в столе еще достаточно соли…»
Я достала маленький бумажный кулечек с солью, которую взяла на кухне, присела на корточки и заново насыпала ее. Разровняв кое-где черту пальцем, я уже хотела подняться на ноги, но тут мой взгляд упал на наружную стену возле двери. В стене этой на высоте примерно полутора футов над полом торчал старый гвоздь. За его шляпку, которая неплотно прилегала к обоям, зацепился кусочек белого батиста.
Глава 20Рука на горле
Я сняла клочок батиста с гвоздя и повертела его в пальцах. Ткань как ткань, тонкая, довольно приятная на ощупь. Кто-то шел мимо – женщина, несомненно – и зацепился одеждой за гвоздь? Но когда просто идешь по коридору, трудно напороться на гвоздь, который торчит так глубоко. Та, чья одежда пострадала от гвоздя, должна была находиться совсем рядом со стеной. К примеру, она могла выйти из моих покоев – или, также, к примеру, подслушивать под дверью.
Горничная Лиза носила белый фартук, но он был не из батиста. У Минны и у графини Рейтерн имелись светлые платья, но батист они употребляли только на платки. Эмилия, парализованная жена Теодора, никак не могла оказаться в этом крыле, а жена сторожа и жена кучера не бывали в замке. Приходящая прачка тоже исключалась.
А если клочок, который я нашла, был не от одежды, а от платка? А если…
Я услышала, как поскуливает Ружка, и, захлопнув дверь, вернулась в спальню. Рысь волновалась, и по ее глазам я понимала, что она хочет мне что-то сообщить. Я предлагала ей еду, воду, но она от всего отказывалась. Я погладила ее, она уткнулась головой в мою руку и беспокойно вздрагивала.