Графиня залилась слезами.
– Нет! Он не мог никуда уехать, я проверяла – он оставил в столе все деньги…
– Тогда я ничего не понимаю, – пробормотал старый доктор, вздергивая плечи. – Ничего!
В конце концов было решено заявить в полицию об исчезновении графа Кристиана Рейтерна, если в течение ближайших часов его местонахождение не прояснится.
– Мальчишество! – буркнул доктор.
Но когда Кристиан и утром не объявился, даже доктор Фридрихсон утратил свой апломб и нехотя согласился, что без полиции, пожалуй, не обойтись.
Уже знакомый мне следователь Чиннов прибыл в Фирвинден с несколькими людьми, которым, очевидно, было предписано оказывать ему всяческое содействие. Чиннов выслушал сбивчивый рассказ графини и ее отца, поговорил с Креслерами, а затем вызвал меня, и тут я убедилась, что хотя до того он видел меня всего лишь раз в жизни, он запомнил не только мое имя, но и род занятий, и происхождение, не говоря уже обо всем остальном.
– Вот так скучно мы живем, Анастасия Михайловна, – рокотал следователь, – то убийство, то еще какая-нибудь пакость… – Он неодобрительно покачал головой. – Разумеется, я был бы счастлив беседовать с вами при более приятных обстоятельствах, но…
Раньше я не останавливалась на внешности Чиннова, потому что для писателя в ней не было ничего, за что можно зацепиться воображением. Лет то ли 30, то ли 35, телосложение среднее, волосы русые, усы; лицо скорее широкое, серые глаза прячутся под выпуклыми веками. Заурядный с виду, он, как я уже успела убедиться, был не прочь при случае разыграть из себя незаинтересованного простака, но сейчас ему приходилось вести себя более осмотрительно, потому что в Шёнберге его уже знали и имели понятие о его методах.
– Скажите, когда вы в последний раз видели графа Рейтерна? – спросил Чиннов.
– Вечером в субботу, за ужином.
– Вы не говорили с ним после ужина?
– Это был не разговор – всего несколько фраз. Граф Рейтерн сказал, что он надеется, что завтра будет хорошая погода, и он сможет играть с Карлом Людвиговичем в теннис.
– Карл Людвигович – это телеграфист Гофман?
– Совершенно верно.
– А потом вы графа уже не видели?
– Нет.
– Могу ли я спросить, чем вы занимались в тот вечер?
– Тут нет никакого секрета. Я взяла на кухне муку и посыпала полы в том крыле, где находится библиотека.
Перо, которым следователь записывал мои показания, замерло в его руке.
– О! И зачем же вам это понадобилось?
– Если вам угодно, я могу объяснить, но предупреждаю, что рассказ будет долгим.
И я рассказала о призраках, о ночных стуках и шагах, о светящейся графине и ее мертвом псе, который завыл, и о явлении Белой дамы, после которой на гвозде остался клочок батиста.
– Я понимаю, что выгляжу глупо, – добавила я, волнуясь. – На основе одного клочка батиста сделать такие далеко идущие выводы… Но кто-то пытался убить мою рысь, а когда я посыпала пол мукой, ее убрали, чтобы не оставлять на ней следов. И… кроме того, не только я подозревала, что призраки – чей-то розыгрыш. Однажды ночью мне пришлось выйти за водой для Ружки, и я увидела графа Рейтерна, который сидел в кресле. Он сказал мне, что ждал призраков. Тогда я решила, что он… ну, бросает вызов судьбе, а теперь думаю, что он засомневался и решил проверить.
– Очень, очень любопытно, – пробормотал Чиннов, потирая подбородок и пристально глядя на меня. – Кого конкретно вы подозреваете?
Я замялась.
– Может быть, это кто-то из слуг, на которых шипела Ружка. Или сторож, чью собаку она разорвала. Но вы должны понимать, что это только мои догадки, – быстро прибавила я. – И я до сих пор не знаю, какую цель преследуют те, кто стоит за появлением призраков.
Чиннов поднял брови.
– Цель? Цель, Анастасия Михайловна, всегда бывает только одна: вы-го-да, – отчеканил он. – В самой примитивной форме – деньги, либо чуть посложнее – власть, влияние, устранение соперника. Месть – тоже одна из форм выгоды. – Он прищурился, постукивая пальцами по столу. – Скажите, кроме этих призраков, вы не замечали в замке больше ничего странного? Я имею в виду любые мелочи, пусть даже они вам кажутся несущественными.
– Нет, я ничего такого не помню, – с сожалением призналась я. – Ну разве что в библиотеке мне попалась рукопись с вырванными страницами, но вряд ли она вас заинтересует.
– Вас не затруднит принести мне эту рукопись? – попросил Чиннов. – Хотелось бы на нее взглянуть, так, для очистки совести.
– Хорошо, – сказала я, поднимаясь с места. Однако у следователя был припасен для меня еще один вопрос.
– Скажите, Анастасия Михайловна, вы совершенно уверены, что вам ничего не известно о том, где сейчас может находиться граф Рейтерн?
– Нет, мне ничего не известно, – с удивлением отозвалась я. – Я ведь уже говорила вам…
– Ах да, верно, я и запамятовал. Прошу меня простить!
Но я не поверила ему: он запомнил, где и когда я родилась, он с первого раза безошибочно назвал меня по имени-отчеству, так что он просто не мог забыть того, что услышал от меня всего несколько минут назад. «Кто-то что-то сказал ему обо мне… – мелькнуло у меня в голове. – Неужели графиня думает, что ее сын мог пропасть из-за меня? До чего же это неприятно, в самом деле!»
С такими мыслями я направилась в библиотеку, и Ружка, которая лежала возле меня все время, пока я разговаривала со следователем, захромала следом за мной.
Глава 22Заговорщики
– Эгон Артурович! Подойдите-ка сюда и скажите мне, что вы думаете об этой книге.
Молодой немец, который приехал в замок в числе помощников Чиннова, приблизился к следователю и взял том, который я принесла из библиотеки.
– Это история рода Рейтернов, – промолвил Эгон Артурович с некоторым удивлением, листая страницы. – Безусловно, любопытный труд, но… как это сказать по-русски… на любителя…
– Там не хватает четырех страниц, – произнес Чиннов. – Меня интересует вот что: нельзя ли в кратчайшие сроки найти где-нибудь другой экземпляр и посмотреть недостающий текст?
– Сомневаюсь, ведь это рукопись, а не печатная книга…
– Ах, Эгон Артурович, голубчик, – вздохнул Чиннов, – плохо же вы знаете писателей! Нет на свете такого сочинителя, который не хотел бы, чтобы его творение стало известно как можно большему числу читателей… – Он резко сменил тон, глаза его засверкали, как лезвие ножа. – Итак: наведите справки об авторе. Кто он, где он жил, у кого сейчас его архив. Мне нужны эти страницы, слышите? Достаньте их… словом, достаньте, откуда хотите! Идите, Эгон Артурович, и помните: я на вас рассчитываю. От всех остальных поручений я вас освобождаю, но мне нужен результат именно по этой рукописи!
– Мне, право, неловко… – начала я, когда помощник Чиннова удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь. – Ведь я вовсе не уверена, что книга имеет какое-то отношение к тому, что творится в замке…
– Я тоже не был уверен, пока не увидел, как именно вырваны страницы и уничтожены все следы того, что они вообще там были, – загадочно ответил Чиннов. – Тут, Анастасия Михайловна, налицо определенный умысел. Кроме того, по дороге в замок я встретил пастора Тромберга. Он попотчевал меня разными историями о замке и, конечно, рассказал много того, что не относится к делу, но когда я сопоставил одно из его замечаний с вашей книгой… в общем, все стало ясно.
– А мне ничего не ясно, – сердито отозвалась я. – Вы ухватились за эту книгу, потому что я упомянула о ней… а если бы я сказала вам, как меня ночью в склепе схватил за горло мертвец, вы бы тоже объявили, что вам все ясно?
Чиннов метнул на меня быстрый взгляд.
– Давайте по порядку, Анастасия Михайловна, – попросил он. – Что за мертвец, о каком склепе речь и, главное, что именно вы там делали ночью?
Помявшись, я рассказала о том, как кто-то в мое отсутствие ухитрился пробраться в запертую спальню, как я схватилась с незваным гостем и потерпела поражение, как искала Ружку и оказалась в склепе, который находится прямо в замке.
– Вы меня мистифицируете, – проворчал Чиннов. – С точки зрения здравого смысла… – Он оборвал себя на полуслове и внезапно поднялся с места. – Впрочем, раз вас так встревожило это ночное приключение, предлагаю прямо сейчас спуститься в склеп и проверить, кинется ли кто-нибудь на нас.
– Вы с такой легкостью говорите об этом, – пробормотала я, ежась, – но мне бы ни за что не хотелось еще раз пережить нечто подобное.
Тем не менее я отвела Чиннова к склепу, и тут нас ожидал первый сюрприз: дверь, которая вела туда, была заперта. Я отправилась на поиски Креслера и, так как мне не хотелось углубляться в детали, сказала ему, что приезжий следователь хочет осмотреть склеп.
– Зачем это ему? – изумилась Минна, присутствовавшая при разговоре. – Он давно заперт. Граф никогда туда не заходил, и вообще никто не заходил, пока мы живем в замке.
Креслер взял ключи, а также фонарь, который я забыла прихватить с собой, и вместе со мной и Ружкой отправился к склепу, где нас ждал нахохлившийся Чиннов. По его лицу было понятно, что он принадлежит к тому типу людей, которые терпеть не могут ждать.
– Открывайте, – сказал следователь. – Анастасия Михайловна, следите за вашим зверем. Не уверен, что ему следует тут находиться.
Повозившись несколько минут, управляющий не без труда открыл дверь, запиравшуюся на старинный замок. Мы вошли, и я увидела почти то же самое, что видела в ту страшную ночь – сводчатый потолок, саркофаги и возле входа – открытый гроб из ажурного железа, сквозь переплетения которого просвечивала фигура мертвеца.
– Однако, – пробормотал изумленный Чиннов, созерцая это странное сооружение, – а это что такое?
Креслер поежился.
– К сожалению, не могу вам сказать, – ответил он. – Может быть, госпоже графине известно?..
– Да, пожалуй, позовите ее сюда, – произнес Чиннов рассеянно, обходя гроб кругом. – Кажется, Анастасия Михайловна, вы упоминали, что при бегстве отсюда потеряли свечу? – добавил он, пристально глядя на пол.