— А я и не животное! Я — фамильяр, между прочим. К вашему сведению, нам положено быть рядом с хозяевами круглосуточно, иначе наши фамильярские связи ослабевают и истлевают, и сами мы кирдык.
— Что за чепуха?! — возмутился герцог. — Какой еще пони-фамильяр?!
Я тоже хотела возмутиться: ведь кусочек души человека не так-то просто приживить коту или собаке, и уж куда сложнее — всем более крупным. Но вовремя заметила, как Баян мне подмигнул, и промолчала, кивнув.
— Экспериментальной породы! — гордо задрал голову пони, а потом он посмотрел на меня: — И вообще, нам пора отдохнуть после обеда.
— Ну что за несправедливость, как можно?! — искренне возмущался Баян, развалившись на пушистой шкуре возле моей постели, на которой как раз лежала я, удобно устроившись на животе и подложив ладони под подбородок. А пони все сокрушался. — Я тоже хочу свою собственную кровать! Фамильяр я или где?
— Ты — фамильяр понарошку, — улыбнувшись ответила другу. — И свою постель я тебе не отдам, нет! Так и знай, на конюшни отправлю.
Баян отвечать мне не стал. Он изобразил оскорбленную невинность, обиженно фыркнул и повернулся ко мне хвостом. Вот же артист! Однако, выдержав картинную паузу, Баян снова заговорил:
— Может, сделаем набег на кухню, а? — И посмотрел на меня трепетным взглядомсовершенно милого и доброго существа.
— Ну уж нет! Ты сам выпроводил Франшузу, а она несла подносы с ужином, между прочим! — возмутилась я, на что пони обреченно вздохнул и поник, словно глубоко раскаивается. А потом заговорил таким бедным и несчастным голосом, будто его били, мучили, истязали:
— Ты не понимаешь! Я, как увидел ее, сразу обомлел. Она меня в дом пускать не хотела, представляешь? Как какую-то скотину подзаборную! Я же думал, тебя тут убивают, а она: «Ждите на конюшне, у меня инструкции». Вот я и погорячился слегка.
В ответ я вздохнула и зажмурилась.
Его «слегка» — это мягко сказано. По факту, стоило управляющей открыть двери и войти, как Баян издал пронзительный крик и одарил ее мощным пинком обеих задних ног сразу. Понятное дело, Франшуза вывалилась в коридор, а мой ужин на нее. Еще рычащие угрозы Баяна, раздавшиеся сразу после нападения… В общем, метаморф, ворча себе под нос, быстренько унес ноги. И ужин больше не принес, вот мы и сидели голодные и холодные.
— Иди пощипли травку, если так голоден. В конце-то концов, ты же конь! — не выдержала я тихого и непрекращающегося завывания под кроватью.
— Травка — это запас на голодное время, — опротестовал мое предложение Баян и обреченно вздохнул.
Так мы и провели вечер — оба жутко голодные, но слишком упрямые, чтобы сдаться или уступить. Я ведь требовала извинений перед Франшузой: она же не виновата, что герцог запретил пускать животных в дом. К тому же, мы ведь не знаем, какая из личин метаморфа была виновницей.
Как следствие, я полночи ворочалась и не могла заснуть, а когда все же засыпала, во сне мне являлись вяленые колбаски и паштет, а еще ватрушки и булочки с корицей. Во время очередного пробуждения я подавилась волосами и едва не получила от этого сердечный приступ: как оказалось, Баян каким-то образом пробрался на широкую постель и заснул с самого края, не разбудив при этом меня. Я прогнала незваного гостя, ворчащего о жестокости и моем маленьком черном сердце.
Глава 10. О родне и санкциях
В результате всех распрей выспаться мне не удалось. Утро вообще не заладилось. Начнем с того, что я проснулась уже сердитая, и все вокруг меня бесило: и новомодные жалюзи, и чересчур пушистый ковер под ногами, и даже собственное отражение. Градус злости накалился еще больше, когда я заметила очередные отвоеванные татуировкой участки спины, которые при этом еще жутко чесались. А еще безумно хотелось есть, просто неимоверно.
Наскоро умывшись и приведя себя в порядок, выдрав при этом от злости приличный клок волос, я оделась и собиралась уже наведаться на кухню, чтобы пополнить свои запасы стратегически важными составляющими. Однако меня опередили. Едва я открыла дверь и подняла ногу, желая переступить порог, как нос к носу столкнулась с заикающейся Франшузой: это герцог пригласил меня позавтракать вместе с ним. Уже злило. Баян, конечно же, увязался следом, чем заставил меня начать дыхательную гимнастику прямо на ходу. Бесило все.
Проходя мимо метаморфа, пони угрожающе клацнул челюстями, а потом как ни в чем не бывало припустил за мной. Я едва не рассмеялась от комичности происходящего, и моя злость немного сбавила обороты. Я глубоко вдохнула-выдохнула, досчитала до десяти и с застывшей улыбкой пошла навстречу судьбе. И не важно, что при этом у меня нервно подергивалось веко, все равно я старалась мыслить позитивно.
В столовой все уже было готово, разнообразие блюд ничуть не уступало вчерашнему обеду, а Сиэль вел себя подозрительно тихо. Лишь вежливо поздоровался, помог придвинуть стул, а потом безмолвно приступил к еде. Мы оба — я и фамильяр — тоже вот-вот собирались приступить к трапезе: я — за столом с Сиэлем, а пони, с обиженным видом, — в уголочке, из предоставленного ведра, как вдруг где-то во дворе раздался протяжный рев, словно с кого-то живьем кожу сдирают.
— Бабуля, — невесело известил герцог и тяжело вздохнул.
Нужно было ни на что не обращать внимания, спокойно поесть, но нет, любопытство пересилило. Я подскочила к окну и от удивления разинула рот: ровнехонько над ближайшей пологой крышей, выпуская клубы пара и издавая страдальческие хрипы от невозможности развернуться, парил здоровенный синий дракон. Его морда и передние лапы с крыльями были усыпаны яркими голубыми шипами, на спине приторочено изящное бирюзовое седло, а хвост беспокойно метался из стороны в сторону. Видимо, дракон волновался. К слову, в сверкающем драгоценными камнями седле, словно самая настоящая воительница, гордо расправив плечи, сидела женщина. Она что-то вкрадчиво говорила парящей рептилии, отчего последняя как-то обреченно закатывала глаза и нервно подергивала хвостом. В какой-то момент дракон сердито выдохнул серое облачко дыма и дернул хвостом чуть более резко, не рассчитал своих габаритов и обрушил смотровую башню справа.
— Дядя Бенджен! — послышался у меня за спиной усталый голос. Я вздрогнула от неожиданности, на что герцог обнял меня за плечи, чтобы успокоить. — Ба всегда любила эффектные появления.
Внимательно присмотревшись к всаднице, я заметила развевающиеся серебристые волосы.
И снова отчаянные визги огласили сад — это уже не дракон-дядя Бенджен, это десяток Франшуз едва ли не волосы на себе не рвал от страха и ужаса. А может быть, и от злости: погром-то им убирать.
— Как будто что-то им придется восстанавливать, — ворчливо протянул Сиэль и потерся подбородком о мою макушку. От его непроизвольного жеста что-то внутри меня счастливо зажмурилось и замурлыкало, хоть я и строила из себя неприступную крепость.
Затем Сиэль отстранился, как-то обреченно вздохнул, потоком воздуха раскрыл двери на террасу и вышел навстречу синей громадине. Легким щелчком пальцев герцог закрутил воздушные потоки и в мгновение ока восстановил испорченную башню, заодно наведя марафет под башней. Франшузы перестали голосить и счастливо заулыбались. Потоками же воздуха Сиэль слевитировал бабулю с многочисленными сундуками и чемоданами к себе.
— А-а-аргх! — обиженно протянул дядя Бенджен.
— Извини, в другой раз, — без капли сожаления в голосе ответил герцог и помахал дракону рукой на прощание. Синяя громадина обиженно вздохнула, сделала два мощных взмаха крыльями и взлетела высоко в небо, превратившись в далекую темную точку, а потом и вовсе исчезла, скрывшись в облаках. Сиэль оценивающе осмотрел гостью и сказал — Здравствуй, Даория!
Бабуля, словно царица, стояла над своей поклажей, скрестив руки на груди и сверля внука внимательным взглядом желтых глаз.
Я во все глаза смотрела на нее, по наивности, не понимая, что слишком быстро моя спокойная жизнь накрылась медным тазом. Нет, я и раньше предполагала, что не просто так дракон утащил меня в свое логово, что наверняка у него в планах что-то, что может мне не понравиться. Но для решения присоединиться к нему у меня были свои причины: взять хотя бы Баяна и бедного запечатанного энканта. Кстати, о нем я так ничего и не слышала и собиралась в ближайшее время это исправить. А еще собиралась удрать, как только буду уверена в том, что все живы и здоровы. Но не тут-то было!
День, как начался паршиво, так и продолжился. Позавтракать, к моему величайшему неудовольствию, не вышло. Едва старая драконица вошла в столовую с террасы, окинула меня пристальным взглядом едких медовых глаз, тут же принялась ругаться на чем свет стоит. И что я «пугало», и что у меня «манер никаких», а также, что я «рабыня, где это видано!», и что мне «обязательно помогут войти в драконий дом и стать отличной хозяйкой». Гневные тирады вперемешку с добрыми намерениями заводили меня в тупик, мозг отказывался понимать такие резкие перепады настроения старой драконицы. И вообще все эти замечания меня ошеломили. Я ведь рабыней-то не была, это наглая клевета! Признаюсь, поначалу я опешила — все же меня воспитали в уважении к старшим — и на все брошенные замечания лишь скромно молчала, стараясь не обидеть пожилого человека. Баян, конечно же, постарался меня защитить, фамильяр, все-таки. Он аккуратно выступил передо мной:
— Уважаемая Даория! Я бесконечно рад, что у Сати такая великолепная наставница! — слащавым басом распинался пони, успевший съесть свою порцию завтрака, между прочим. А еще он невинно хлопал длинными пушистыми ресницами и изображал милейшего зверька в мире. — Я буду самым преданным вашим помощником!
— Ты мне зубы не заговаривай. Только влезь куда не просят — сразу в суп порежу! — тихо проскрежетала Даория в ответ на пламенную речь Баяна, на что пони сердито прищурился, но не отвел взгляд. «Это вражда», — сразу поняла я и осторожно отступила на шаг назад — на всякий случай: вдруг драконица решит съесть пони прямо тут?