Солдат опомнился и замер по стойке «смирно». Ворманн почувствовал, как уходит охватившее его напряжение.
Что с ним творится? Прежде ненависть была ему чужда. Он убивал людей в сражениях, на расстоянии и в рукопашной, но без ненависти. Это было непривычное, выбивающее из колеи чувство, как будто в доме поселился нежеланный гость, от которого никак нельзя избавиться.
Пока солдат приводил в порядок форму, Ворманн смотрел на девушку. Магда уже оправила на себе одежду и поднялась на ноги. Вдруг она шагнула к эсэсовцу и отвесила ему такую оплеуху, что у того мотнулась голова. От неожиданности солдат отступил, споткнулся о ступеньку и не упал лишь потому, что уперся рукой о стену.
Магда сказала что-то по-румынски, причем выражение ее лица и интонация не оставляли сомнений в смысле сказанного. Гордо подняв голову, она прошествовала мимо Ворманна, прихватив по дороге горшок с водой.
Ворманну потребовалась вся его прусская сдержанность, чтобы не зааплодировать. Вместо этого он повернулся к солдату, который разрывался между необходимостью стоять «смирно» в присутствии офицера и желанием разобраться с девушкой.
Девушкой… Почему он называет ее девушкой? Она лет на двенадцать моложе его самого и лет на десять, как минимум, старше сына, Курта, а его он считает взрослым мужчиной. Возможно, из-за того, что в ней есть какая-то нетронутая свежесть, невинность. Что-то, что просто необходимо сохранить как драгоценность. Защитить.
— Ваше имя, рядовой?
— Рядовой Лееб, спецподразделение, господин капитан.
— Для вас в порядке вещей — насиловать женщин, будучи в карауле?
Ответа не последовало.
— То, что я сейчас наблюдал, входит в ваши обязанности здесь, в подвале?
— Она всего лишь еврейка, господин капитан.
Он произнес это таким тоном, словно считал, что сам по себе этот факт позволял ему сделать с девушкой все, что угодно.
— Вы не ответили на вопрос, рядовой! — Ярость Ворманна подходила к точке кипения. — Является ли изнасилование вашей служебной обязанностью?
— Никак нет! — На сей раз ответ прозвучал лаконично, хоть и с вызовом.
Ворманн приблизился к солдату и сдернул автомат с его плеча.
— Вы будете наказаны, рядовой…
— Но я…
Ворманн отметил, что солдат обращается не к нему, а к кому-то, стоящему позади него. Не было необходимости оборачиваться, Ворманн и так знал, кто это, и, не прерываясь, закончил:
— …за то, что оставили свой пост. Сержант Остер назначит вам дисциплинарное наказание… — Ворманн сделал паузу, поглядев в глаза стоявшего наверху Кэмпффера. — Если, конечно, у господина майора нет для вас какого-нибудь особого наказания.
В принципе, Кэмпффер был вправе вмешаться, поскольку каждая группа солдат подчинялась своему командиру и Кэмпффер находился здесь по распоряжению командования. К тому же формально он был старшим по званию. Но в данной ситуации майор ничего поделать не мог. Отпустить рядового Лееба безнаказанным означало простить солдату, что он оставил без приказа пост. Ни один офицер не мог допустить подобного. Кэмпффер оказался в ловушке. Ворманн все прекрасно понимал и собирался извлечь из этого максимальную выгоду.
— Заберите его, сержант, — строго сказал майор. — Я разберусь с ним позже.
Ворманн передал «шмайссер» Остеру, который повел сникшего эсэсовца вверх по лестнице.
— На будущее, — злобно прошипел Кэмпффер, когда сержант с солдатом отошли за пределы слышимости, — я запрещаю вам читать мораль и отдавать приказы моим подчиненным! Они находятся в моем распоряжении, а не в вашем!
Ворманн медленно поднялся наверх. Подойдя вплотную к майору, он яростно бросил ему прямо в лицо:
— Тогда потрудитесь держать своих вонючих псов на цепи!
Майор побледнел при виде такой вспышки нескрываемой ненависти.
— Слушайте, господин офицер СС, — продолжал Ворманн, выплескивая всю свою злость и отвращение, — и слушайте внимательно. Я уж и не знаю, как сказать, чтобы до вас наконец дошло. К разумным словам у вас прямо-таки железный иммунитет. Поэтому на сей раз я попытаюсь обратиться к вашему инстинкту самосохранения — а нам с вами известно, насколько сильно он у вас развит. Вдумайтесь: этой ночью никто не погиб. А единственное отличие этой ночи от всех предыдущих в том, что в замке появились эти двое евреев из Бухареста. Здесь должна быть взаимосвязь. В любом случае, хотя бы потому, что появился шанс, что они смогут найти объяснение происходящим здесь убийствам и способ прекратить их, вы должны держать своих скотов подальше от них!
Чувствуя, что может не совладать с собой и дать Кэмпфферу пинка для ускорения мыслительного процесса, если немедленно не уйдет, Ворманн, не дожидаясь ответа, повернулся и пошел к сторожевой башне. Пройдя несколько шагов, он услышал, что Кэмпффер медленно бредет следом. Капитан подошел к комнате на первом этаже, постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Вежливость, конечно, хорошо, но он собирался поддерживать непререкаемость авторитета своей власти в глазах этих двух гражданских.
Профессор едва удостоил взглядом вошедших офицеров. Он сидел в своей коляске перед столом, заваленным книгами, и потягивал воду из оловянной кружки. Складывалось впечатление, что он не двигался с места и всю ночь просидел в той же позе, в какой его оставили вчера вечером. Ворманн подумал, а двигался ли за ночь старик вообще. Капитан взглянул на кипу книг и отвел глаза. Он вспомнил прочитанный им вчера отрывок в одной из них… о подготовке к жертвоприношению какому-то божеству, чье имя состояло из непроизносимого сочетания согласных. Его передернуло от воспоминания о том, что должно было быть принесено в жертву и как эту жертву подготавливали. Как можно спокойно читать такие вещи — и чтобы при этом не выворачивало наизнанку…
Он оглядел комнату. Девушки видно не было. Вероятно, она сидела в соседней комнате. Помещение казалось меньше, чем двумя этажами выше, где жил он сам. Возможно, из-за сваленных книг и багажа…
— Хотелось бы знать, будет ли повторяться сегодняшний инцидент постоянно, как только мы попытаемся раздобыть питьевой воды? — холодно поинтересовался старик. Лицо его походило на восковую маску. — Будут ли ваши солдаты нападать на мою дочь каждый раз, когда ей понадобится выйти из комнаты?
— Мы с этим уже разобрались, — быстро ответил Ворманн. — Солдат будет наказан. — Он выразительно посмотрел на Кэмпффера, вышагивающего в противоположном конце комнаты. — Могу вас уверить, подобное впредь не повторится.
— Надеюсь, — сказал Куза. — В этих книгах довольно трудно найти что-либо и в более благоприятных условиях. Но работать под угрозой физической расправы… разум восстает и отказывается.
— Лучше пусть не отказывается, жид! — рявкнул Кэмпффер. — Лучше пусть повинуется!
— Мне трудно сосредоточиться, если я вынужден все время опасаться за дочь. По-моему, это вполне понятно.
Ворманн чувствовал, что профессор явно чего-то хочет, причем от него, но никак не мог понять, чего именно.
— Боюсь, с этим ничего не поделаешь, — сочувственно сказал он старику. — Ваша дочь — единственная женщина на военной базе. Мне подобное положение вещей нравится не больше, чем вам. Женщине здесь не место. Хотя… — Ему вдруг пришла в голову отличная мысль, и он повернулся к Кэмпфферу. — Мы можем поселить ее в корчме. Она возьмет с собой пару книг, изучит, а потом обсудит с профессором.
— Исключено! — отрезал Кэмпффер. — Она останется здесь, под нашим присмотром.
Он подошел к сидевшему у стола Кузе.
— А теперь говори, что тебе удалось выудить в этих книгах, отчего прошлую ночь все остались в живых?
— Не понимаю вас…
— Нынче ночью никто не погиб, — пояснил Ворманн.
Ему хотелось увидеть реакцию старика, но на его высохшем, почти мумифицированном лице невозможно было что-либо прочесть. Хотя Ворманну показалось, что веки профессора слегка дрогнули, будто от удивления.
— Магда! — крикнул старик. — Иди сюда!
Дверь в заднюю комнату распахнулась, и девушка вышла. Она уже успела переодеться и как будто пришла в себя после приключения в подвале, но Ворманн заметил, что руки у нее все еще дрожат.
— Да, папа?
— Этой ночью никто не умер! — воскликнул профессор. — Должно быть, сработало одно из заклинаний!
— Значит, все живы? — В глазах девушки мелькнула растерянность, но было в них и что-то другое — мимолетное выражение ужаса при воспоминании о прошлой ночи. Но тут она встретилась взглядом с отцом, заметила его легкий кивок и, видимо, поняла, что он имел в виду. — Чудесно! Интересно, какое именно заклинание сработало?
— Заклинание? — Еще в прошлый понедельник Ворманн лишь посмеялся бы над подобной чепухой.
Все это смахивало на чародейство и черную магию. Но теперь капитан был готов поверить во что угодно, лишь бы и на следующее утро все остались живы. Во что угодно…
— Дай мне посмотреть это заклинание, — потребовал Кэмпффер с загоревшимися глазами.
— Пожалуйста. — Куза протянул ему увесистый том. — Это «О таинственных червях» Людвига Принна. На латинском. — Профессор глянул на эсэсовца. — Вы знаете латынь, майор?
В ответ Кэмпффер лишь скрипнул зубами.
— Стыдно, — сказал старик. — Ну что ж, тогда я вам переведу…
— А ведь ты мне врешь, жид, верно? — Голос Кэмпффера звучал подозрительно мягко.
Но Кузу было не так уж легко напугать, и Ворманн восхитился его мужеством.
— Ответ лежит здесь! — воскликнул профессор, указывая на книги. — Прошлой ночью вы могли убедиться в этом. Я пока не знаю, что за существо обитает в замке, но через некоторое время выясню это, конечно, если мне дадут спокойно работать и не будут мешать. А теперь всего хорошего, господа!
Он поправил очки и решительно придвинул к себе очередной том. Ворманн ухмыльнулся про себя, глядя, как Кэмпффер бесится от бессилия, и, прежде чем тот успел ляпнуть очередную глупость, быстро заговорил:
— Полагаю, сейчас самое лучшее оставить профессора в покое и предоставить ему возможность заняться тем, ради чего он, собственно, сюда и приехал. Не так ли, майор?