— Если я решу покончить жизнь самоубийством, — предупредил Алек подругу, — да еще и в извращенной форме, то приеду сюда и куплю в этой лавке хлеб.
— Да! — она усмехнулась. — Ты не ищешь легких путей! Итак, булочную мы нашли. А вот и салон подарков. Неподражаемо!
Алек вынужден был с ней согласиться. Эта сторона площади резко отличалась от противоположной. Здесь стояли аккуратненькие чистенькие домики, построенные в одном стиле, покрашенные в традиционный бежевый цвет. И в том из них, что был ближе к несуразной булочной, находился салон подарков. Алек сделал пару шагов в сторону салона и посмотрел в переулок, отделяющий булочный кошмар от классических строений.
— Вот и наш тупик, — печально сообщил он подруге.
Тупик и правда имел самый плачевный вид, как и многие другие его братья-близнецы в таких же маленьких городках, затерявшихся на просторах любимой родины. Тупик был чистым. В смысле там не валялось коробок, ящиков и кусков разломанной мебели, как это, опять же, часто бывает. В этом городе решили ограничиться одной помойкой — на площади. В тупике была другая фишка. Асфальта тут не прокладывали, зато всю поверхность утоптанного грунта покрывали мелкие осколки. Глядя на этот стеклянный ковер, можно было подумать, что когда кому-то в городе приходило на ум снять стресс битьем бутылок, он для этих целей шел именно в тупичок за площадью.
— Спорю на серебряный доллар, что тут нет ничего стоящего, — прогнозировал Алек. — И так понятно, что ее сюда откуда-то притащили.
— Естественно — Елена брезгливо поморщилась. — Слушай, а почему мы вообще считаем, что это наше убийство?
— Говорят, оставлять здесь дам — одна из любимых привычек нашего призрака, — ерничал Алек в свое удовольствие.
— Понятно. — Елена расстроилась. — Ладно, если я порежу руку, то тебе придется порвать футболку на бинты.
Дорогой друг не был жадиной, но футболку жертвовать не очень-то и хотел. Елена усмехнулась, глядя на его жалобное выражение лица, а потом, присев на корточки, сосредоточила все свое внимание на том, как бы уместить ладонь между особенно крупными осколками.
Закрыла глаза, глубоко, поглубже. По-особому. Так, чтобы сама душа этого места втянулась в легкие вместе с пылью летнего вечера. А теперь можно мысленно посмотреть… Картинка всплыла сразу. Белая тряпка, рваная и какая-то истерзанная, тонкая лодыжка, выглядывающая из-под нее. Рука, повернувшаяся так неловко. Кукольная, неживая рука. Такое же лицо с застывшей улыбкой и стеклянными глазами. И черный лоскуток маски рядом с прядью грязных, спутанных волос…
А вот другое тело, в сумерках, брошенное, как ненужная вещь. И пугающие пятна крови на белом корсете… И снова женское лицо с застывшей улыбкой и спутанные букли. Простое деревенское платьишко, задравшееся выше колен, — пошло и отталкивающе.
Картины менялись, менялись лица и позы, но место оставалось прежним, как и следы смерти на шее…
— Ну и что? — Алек посмотрел на нахмуренное лицо подруги. — Мне до конца жизни искать в Интернете для тебя серебряный доллар?
— Да за такое надо золотой давать, — пробурчала Елена. — Блин! Сколько же их здесь было?
— Все так плохо? — Он взял ее за руку в знак сочувствия.
— Угу. — Елена гулко сглотнула. — Черт, горло саднит.
— Идем в салон, — он потянул ее к магазину подарков. — Там найдем воды.
В таком заявлении полностью отсутствовала логика, но дорогая подруга не сочла необходимым поиронизировать по этому поводу, хотя слова подходящие были, но очень хотелось покинуть это жуткое и травмоопасное место. Как ни странно, в салоне вода нашлась сразу. Газированная, между прочим. Елену заботливо усадили в шикарное кресло из обожаемого ею ротанга и принесли высокий бокал удивительно синего стекла, в котором в лучах света появлялись рыжие огненные всплески. Она поблагодарила милую девушку-продавца королевским кивком и тут же схватилась за сотовый, пытаясь при этом еще и пить.
— Ой… Гелла? — Естественно, она чуть не перепутала, что подносить к уху — бокал или телефон. — Ага, и еще раз привет… У тебя ручка под рукой? О да, все мои каламбуры до жути удачны! Пиши давай! Надо выяснить, что это за рухлядь на рыночной площади и как много тут находили трупов и когда находили. А кому сейчас легко? Что? Мокрые трусики? Ну, это не повод, чтобы отлынивать от работы. Что? Ну так сними их! Андрик не оценит? Чушь! Он оценит. Но не увлекайся. Работать, работать и еще раз работать… — Она нажала отбой и оценивающе посмотрела на бокал. — Какая прелесть! Девушка, а у вас сколько таких?
Алек чувствовал себя несчастным. Он устал, плавился от жары, у него гудели руки и ноги. Многочисленные пакеты мешали при ходьбе. Обычно Алек не отличался расточительством, но иногда на него находило «покупательское» настроение. Вообще-то во всем была виновата Елена. Она стала скупать все, что попалось на глаза в этом магазине. Глядя на нее, и Алек решил без покупок не уходить. Да еще и цены в магазинчике были на удивление низкие, не то что в том же «Подаркофф», не в укор леди-художнице сказано.
В результате Алек тащил под лучами палящего солнца пакеты с Елениными приобретениями: бокалами, круглым настольным зеркальцем в стиле мачехи Белоснежки, двумя псевдояпонскими веерами и тремя горшками под цветы. Последнее он купил, повинуясь неясному приливу вдохновения. Вот поставишь такой ящичек этнической окраски, в него напихаешь какой-нибудь колосящейся травы да ленточкой перевяжешь. Красиво! Один ящичек он хотел поставить дома, другой — в Еленином кабинете, то есть на своем рабочем месте, а последний… он собирался подарить художнице. И конечно, у него хватило глупости поделиться планами с лучшей подругой. В результате, под завязку загруженные, они прямо из магазина отправились обратно на луг — собирать колоски для подарка. Дарить ящик, так сразу с травой! Елена даже специально приобрела все в том же салоне две пары симпатичных ножниц, выполненных под старину, с литым цветочным узором вокруг колец. И ко всем прочим страданиям Алек прибавил еще и ноющую боль в ладонях от мозолей. Ножницы были красивыми, но ужасно неудобными в обращении.
Но конец страданий был близок, они с дорогой подругой подходили к воротам усадьбы.
— Ты как-то неважно выглядишь, — с наивным беспокойством обратилась к нему Елена.
Он мог бы сказать многое…
— Устал. — И как всегда, Алек ее пожалел. — Голова болит.
— У меня тоже, — поделилась Елена. — Это от солнца. А как ты собираешься вручать ей горшок?
Алек чуть не переспросил: кому?
— Я об этом сейчас не думаю, — признался он жалобно. — Сейчас все мои мысли занимает только диван в гостиной твоего ухажера.
— Я согласна даже лечь на пол, — пожаловалась она в ответ, жизнерадостно размахивая еще одним пакетом, куда упаковали какие-то шмотки и остальной «женский хлам». — На коврике. А рядом пусть кто-нибудь поставит холодное пиво.
— В тазике, — усмехнулся Алек.
— Точно, — покладисто согласилась Елена. — Чтобы голову высоко не поднимать… Вау!
Тут она резво рванула вперед, мгновенно позабыв про смертельную усталость. Алек с удивлением и некоторым негодованием смотрел, как его дорогая подруга подлетает к непонятного вида дядьке и радостно кидается ему на шею, послушно подставляя щеку под поцелуй.
— Юрчик! — вопила Елена, пытаясь задушить дядьку в объятьях.
Алек окончательно сник. Он ее терял. А впереди еще несколько метров до коттеджа. Тяжело вздохнув и обиженно сопя, он пошел дальше, стараясь не слышать радостных воплей предательницы.
А люди кругом отдыхали. Кто-то чинно выхаживал у ворот в усадьбу, кто-то лениво курил на ступеньках крыльца под высоким навесом. Когда Алек свернул за угол, то увидел плетеную беседку, недавно поставленную резвыми подчиненными Андрика. Там отдыхали за ротанговыми столиками, попивая холодные напитки. И ближе всех, в гордом одиночестве, с книжкой в руках и каким-то желтым соком в бокале сидела Она. На этот раз на девушке не было тюрбана из шарфика. У нее оказались темно-русые волосы с рыжиной, вьющиеся, не слишком длинные. Она собрала их в хвост на затылке, но парочка прядей выбились из прически. Смотрелось это мило. Алек никогда не читал женских романов и не знал, что мужчины должны остро реагировать на такие вот случайные «завлекалочки». Но он среагировал и без подсказок. Даже не успев еще нормально подумать, что он делает, Алек шагнул к столику.
— Здравствуйте! — И он тяжело опустился на соседний стул.
— Привет, — отозвалась девушка немного оторопело.
Алек засмущался, но все же украдкой бросил взгляд на ее лицо. Как ни странно, она не носила солнцезащитных очков. На ней были самые простые, с прозрачными линзами. Он поймал себя на глупой мысли, что надо обязательно запомнить цвет ее глаз, чтобы друзья больше не мучили его этими вопросами. Глаза у художницы были серые. Дымчатые с темными крапинками. Красивые. И серьезные.
— Был в магазине, — сообщил Алек. — Это вам.
И взгромоздил на стол свой ящик с травой.
— Она высохнет, и будет красиво, — продолжал он, чуть расправляя колоски.
— Мне? — искренне удивилась девушка. — Но…
— Для вдохновения, — поспешно сказал Алек.
Она поправила очки.
— Извините, вообще-то я никогда не была склонна к… курортным романам. И ко всяким таким случайным интрижкам…
— Я тоже, — горячо заверил ее Алек. — Я вообще не умею с девушками знакомиться. Елена с Женькой меня по этому поводу постоянно доводят. Так что вы про меня так не думайте! Просто я покупал горшки себе и Лене в кабинет. А заодно и вам. Вот!
Было похоже, что эта сумбурная речь ее несколько шокировала.
— Возьмите, пожалуйста, — попросил Алек.
— Ладно. — Девушка подвинула ящик к себе. — У вас странный вид.
— Я устал. Проголодался, изжарился, и еще у меня все болит, — перечислил он почти радостно. — А тут официанты есть? Ой… Вы не против?
К его удивлению, девушка рассмеялась.
— Сейчас я вызову вам помощь. — Алек отметил, что тон у нее стал заботливый.