— Наш дракон не нападал на лошадей, лира, — тон Джелвера был безупречен.
— Но его видели! — она невинно распахнула глаза, — это доказано!
— Это ошибка, лира, — Джелвер улыбнулся.
— Но его видели двое, — с грустным вздохом подтвердил маг, которого Джелвер называл лиром Сахом, — мы наскоро провели дознание, свидетели говорили правду. На их глазах дракон унес жеребенка, бегущего рядом с лошадью. На глазах у возницы, его жены и детей.
— Мы непременно разберемся, — пообещал Джелвер, — теперь непременно. Благодарю, лира, за такую удивительную новость.
Ардай, слушая это, чуть не рассмеялся.
В человечьем облике ни один дракон, наверное, не откажется от хорошо приготовленного жаркого. Разве что Лиолина, пожалуй, была исключением — если ей предложить вместо жаркого сладкую булочку со взбитыми сливками…
Но в драконьем облике ни один дракон не станет питаться мясом, ни живым, ни жареным. Не хочется. Жажда и отвращение к пище накатывали на Ардая и до того, как он переменил обличье впервые, если драконья суть подступала близко.
Зачем дракону страшные острые зубы? Не для того, чтобы есть, во всяком случае. Ими можно хватать, рвать — да мало ли что. Без них было бы неуютно. Они великолепно дополняют грозный облик большого черного!
Но слушать все эти глупости сейчас, и не смеяться? Так и лязгнул бы прямо здесь, у этих лиров на виду, своими страшными драконьими зубами…
— Вам, наверное, неприятно узнать, что ваши драконы иногда вам не подчиняются? — с пониманием спросил младший князь Каста, — это понятно. Если бы вы привязывали их, как мы рухов, всё было бы иначе. Конечно, драконы слишком сильны, но ведь есть шад, который помогает их удерживать? Когда-то вы всё же пользуетесь шадом?
Вот же умник нашелся…
— Шад… это всё слишком сложно, — ответил Джелвер. — И да, лир, если бы наши драконы нам не подчинялись, было бы слишком грустно. К счастью, это не так.
— Однажды я сам видел, как охотится дракон, — младший князь понизил голос, — я был ещё мальчишкой, лет восемь мне было… или десять. Дракон поймал горную козу, очень близко от меня, я хорошо видел. Это было у нас, в Касте.
— А какой был дракон? — спросил Джелвер.
— Чёрный, — уверенно ответил лир Эв, — но он был меньше того, что только что улетел. Я готов ручаться за свои слова, потому что помню всё очень хорошо. Я рассказал отцу, и он попросил меня никому и никогда не говорить о том, что видел.
— Почему же ты решил рассказать теперь?
— Потому что я не вижу доверия в твоих глазах, лир Джелвер, — сказал лир Эв. — Но если я сам видел, как дракон охотится на козу, почему я не должен верить, что он может поохотиться на жеребенка?
— Дело в том, наверное, что я ничего подобного ещё не видел, — ответил Джелвер. — Но мне было бы любопытно посмотреть. Это было лет двадцать тому назад, как я понял? Я знаю дракона, который часто летает в тех местах. Он темно-серый.
— Думаю, в этом я мог и ошибиться, — нехотя согласился лир Эв.
"Вот же демоны, — сказал Джелвер по-соддийски, — и зачем ему было ловить ту козу?"
Глава 9. Князь Дьян
Смятение, последнее время царившее в душе, уже изрядно утомило Дьяна. Вроде бы всё было предельно ясно, что можно и чего нельзя, что нужно, а чего не надо совсем. И свой собственный долг, свои обязанности перед народом и семьей он тоже давно для себя уяснил, и никогда этим не тяготился. Так было правильно…
И вот ещё что: он давно не мальчишка пылкий, и привык руководствоваться разумом, трезвым расчетом, и только. Это Ардай, его юный племянник, пока может себе позволить внимать зовам сердечным… и того, что в штанах, да. Только в его годы это как-то оправданно. Ещё разочаруется раз-другой-третий, пока повзрослеет, а сейчас он счастлив, и пусть бы это продлилось подольше.
Серый дракон под князем летел ровно и быстро, сила одевала их коконом, защищая от обжигающего холодом ветра, и упасть с дракона нельзя, так что вздремнуть было бы нелишне. Он не мог спать. Защищенный от ветра на спине дракона, он ясно чувствовал, как такой же ветер, холодный и небрежный, растрепал теперь всю его жизнь — налаженную и ясную. А внизу простиралось море, серо-зеленое, неласковое в это время года, в седых космах волн, в одной стороны — бескрайнее…
Только не для него. Для драконов в том мире нет ничего бескрайнего.
Он, Дьян — соддийский князь. Князь, коронованный истинной короной. У него до сих пор нет наследников, потому что мальчишка, рожденный его непокорной и взбалмошной сестренкой восемнадцать лет назад от итсванского именя — пока не наследник. Ему ещё взрослеть. Князя некому заменить, потому что дед, Старший Дьян, на это уже не годен.
Он, князь Дьян, был дважды женат по обычаям предков, кроме того, у него были женщины вне этих браков. И результат — одна дочь, маленькая Бина, выжившая чудом. Его любимая малышка, которую ещё годы отделяют от её первого полета. Она станет красавицей, как её мать, и такой же прекрасной летуньей, как все женщины в семье Дьянов — ему бы этого хотелось. Но она будет женщиной, которую отдадут замуж за черного дракона, может быть, в другой конец Содды — что для драконов расстояния? Она, если посчастливится, станет матерью черных драконов, но наследницей отца ей не стать, и корону его не примерить — истинная корона Дьянов и держится на головах женщин. Они примеряли, конечно, примеряли, и не раз — не держится. Это так же верно, как то, что женщины не водят драконьи стаи.
Это закон жизни. Мужчинам полагается одно, женщинам другое. Не лучше и не хуже, просто другое…
Это всё к чему?..
Да к тому, конечно, что он, Дьян, даже любовницу на ночь не может себе выбрать просто так, не думая о том, что выбирает возможную мать своему ребенку. Мать Дьяну, который будет жить после него, продолжит его кровь и его род. То, каким будут его внуки и правнуки, зависит от того, какую женщину он возьмет себе в постель теперь.
И есть ведь счастливцы, которые могут не беспокоиться об этом вовсе! Они
следуют желаниям, воле Провидения — а этим можно оправдать вообще всё. И когда по ним нежданно-негаданно бьёт вот эта самая, как её там… простая житейская магия, называемая внезапной любовью…
Нет, влюбленностью, говорил этот дурень Джелвер. Влюбленность может стать любовью, а может и не стать. Останется пустышкой, поволнующей кровь, наполнившей дурманом разум — на какой-то срок, может, вовсе недолгий, а потом незаметно увянет, как и не было её. Но дети могут родиться.
Внезапная влюбленность, да. Житейская магия… проявление магии, наполняющей мир, пронизывающей его невидимыми стрелами, омывающей невидимыми волнами. И в один прекрасный момент происходит такой вот разряд, внезапный, как молния… нет, много разрядов, много молний — мир ведь велик. Наверное, в один и тот же миг не только князь Дьян потерял разум, а много кто ещё… только те, другие, радуются, они могут любить, могут быть счастливы, сколько повезет, могут предаваться дурману этой самой житейской магии.
Когда встречаются подходящие составляющие, получается разряд — тоже сказал Джелвер. Молния не бьет, к примеру, между деревом и камнем. Нужно соприкосновение родственных сил…
Тогда происходит их объединение, мгновенное и беспощадное. Разряд.
Дьян спросил — что это?! Что родственного есть между ним и девочкой, отец которой — маг Каюб? Джелвер ответил тогда, что не знает, и про родство не следует понимать буквально. И что магии сложно обучаться именно потому, что многое там не имеет четких понятий, которые можно изложить словами. При таком подходе и между камнем и деревом тоже может найтись немало общего.
Разве он, Дьян, много лет назад, когда был юнцом вроде Ардая, не жаждал приобщиться к этому демонову проявлению житейской магии? Ещё как жаждал. И приобщался, в общем. Только тогда она его вот так, нежданно-негаданно, по голове не била. И не была такой сильной, яркой, такой одуряюще желанной.
Джелвер, он не дурень, конечно нет. Верный друг, добрый советчик, разум которого всегда ясен и трезв. Внук великого итсванского мага, которого помнят до сих пор, восхваляя даже сделанные им глупости…
Джелвер говорит, что это всё пройдет. Не может не пройти. Это можно подавить, перетерпеть, и оно отпустит. Можно выпить соответствующее снадобье, тогда отпустит быстрее, наверное.
В Шайтакане ему сразу доложили о неприятности — в который раз отловили нескольких наёмников, прошедших в замок через портал. Портальных амулетов при них не нашли, да и из допроса стало ясно, что портал в замке постоянный. В замке, который маги обшарили уже несколько раз, ну разве только подвал не трогали. Но подвал теперь замурован.
Наемники, те, что остались в живых после стычки с охраной, не смогли показать, где портал. В том месте, на которое указывали, его не было никогда. И вранье следовало исключить — это маги проверяли. Тогда что?..
Маг Гелемент отвел Дьяна в сторону.
— Послушай меня, князь. Здесь кровная магия, конечно. Магия кровного права. Если у этой великолепной груды камней есть кровный владетель, то имеются вещи, доступные только ему одному, и я, по крайней мере, не способен с этим что-либо сделать. Если мы считаем, что "гости" приходят от Каюбов, то они как-то связаны с владетелем, получили от него разрешение. Ключи, что есть…
— Без этого владетеля нельзя найти порталы? — медленно уточнил Дьян. — Владетельница — жена Каюба. Вдова, точнее.
— Да-да, князь. Я хотел тебе это сказать. Ещё у владетельницы есть дочь. Точнее, у неё две дочери и сын, но… Это исконные земли Каста, князь, и сведения о владетелях должны вноситься в Земельную книгу, которая хранится в княжеском замке Каста, а записи там делает сам Хранитель. Видишь ли, в этой книге больше никто и не может писать, только Хранитель и его помощники, их двое. А вот прочесть может каждый, чем я и воспользовался. У меня есть надежный человек в княжеском замке, и я послал ему весточку, попросил заглянуть в книгу, поскольку…