— Мне эта дверь показалась настоящей, — она пожала плечами, — не знаю, что нашло. Но я не додумалась, нет.
Это была не вся правда, по сути, это было ничто. Но на душу опять словно тяжесть легла от одной мысли, что она посвятит кого-то в свою тайну. Уж мужа владетельницы — можно и нужно?..
Потом. Пока не время. Ей тоже это все твердят: не время, потом, всё — потом!
Она сначала сделает это своим, а потом подумает, отдавать кому-то ли нет. Когда будет знать точно…
— Не смейся. Вот, я попробую открыть, — она вывернулась из его рук, подошла, надавила ладонями на мозаичную дверь, почти не сомневаясь, что ничего не выйдет.
Надавила сильнее. И не вышло.
— Попробую помочь? — Дьян приблизился и накрыл её ладони своими, и тоже нажал.
Потом он отстранил её, и, вынув и кармана жилета недавно сделанный амулет, обвёл им дверь, потом ещё поводил, по-всякому.
— Впрочем, тут всё проверено, — он пожал плечами, — нет так нет. Мне было бы даже спокойней без фантазий мага про эти неизвестные места в замке, — и взглянул на неё исподлобья, улыбнулся непонятно.
Она вернулась в спальню, он — следом.
— Как муж владетельницы, я могу вот что, — он быстро провёл рукой от её подбородка до талии, и серебряные пуговки на жилете из плотного шёлка расстегнулись разом.
И пуговки на рубашке. И ладонь князя по-хозяйски скользнула под шёлк и накрыла её грудь. А она, бывшая скромная и благородная ленна, не отшатнулась, а даже чуть-чуть подалась к нему, навстречу этой горячей и ласковой ладони.
— Смотри, о чём я подумал, владетельница Шайтакана, — другой рукой князь сделал легкое движение пальцами, и у него в руке откуда ни возьмись оказался платок.
Ещё движение — платок исчез.
— Это мой тайник за тенью. Он есть у всех нас. Мы им пользуемся, как дышим. Никакой магии. И никто не задумывается, что этот тайник — не здесь. Он за гранью этого мира, понимаешь? Где именно, я понятия не имею. Главное, что это есть.
Он говорил о серьезном, и при этом продолжал ласкать нежную кожу под распахнутым шёлком.
— И… что?
— Замок построен руками соддийцев в те времена, которые здесь называют изначальными. И если половина замка скрыта вот в таком тайнике…. Правда, так никто не умеет сейчас. Это чересчур — прятать то, что настолько велико. И это не магия, это… Впрочем, когда-то мне объясняли, что у нас и у истванских магов просто разный подход к одному и тому же. Ладно, не скучай, лира жена. Если хочешь, поговорим об этом вечером.
И он ушёл, а ей пришлось самой, медленно, застегивать многочисленные мелкие пуговицы. Впрочем, торопиться было некуда.
Она вернулась в гардеробную, постояла напротив мозаики. Потом решилась, подошла, и сразу картина обрела объём. И от её толчка подалась, пришла в движение…
Открылась дверь. И мягко, не сразу загорелся свет, проявляя лестницу, ведущую вниз.
Да, уже понятно. Дверь открывалась для неё, Кантаны Каюбы… Кантаны Дьянны, хозяйки замка Шайтакан. Когда кто-то был рядом, даже её муж — не открывалась.
Только для неё. И теперь следует решить, что с этим делать.
Глава 22. Ардай и маг Вейр
Раньше вечера он не ждал Шалу. Ушла, с сёстрами своими советоваться, это не близко и не быстро. Хотя, кто знает? Ниберийские ведьмы — они ведь не пойми что, то здесь, то там. А он вот взял и влюбился в такую.
Влюбился в весёлую, рыжую ниберийскую ведьму, которые — как погода, принимай, какая есть и не возмущайся. Которые никогда не становятся добрыми жёнами, что растят детей и угождают мужу. С такой кулаком по столу не стукнешь и на своем не настоишь, она просто исчезнет, и не помашет на прощанье. И все уже, кто мало-мальски близок, поглядывая многозначительно, советовали — не влюбляйся, парень! Бери, раз дают, отдавая — не жалей, но не влюбляйся!
Ха. Глупость какая. Разве можно нарочно влюбиться или нарочно не влюбиться?..
Шала проросла в него прочно, только с кровью выдергивать. Вспоминалось вот недавно, как они впервые встретились в лесу, как она ему помогла и обманом всучила свое колечко. И как кухарка Лита уверяла, что не получится жениться, пока с ведьмой не развяжешься. И кто-то ещё ему говорил, что каждая ниберийка, уходя, то ли кусок души с собой забирает, то ли сердца… всё равно чего, главное, что её забыть всё равно не получится.
Всегда уходит. Всегда забирает.
Но это ещё посмотрим, как она уйдёт. От большого черного дракона из рода Дьянов? Он не отпустит…
Вот именно, несмотря на то, что Шала делала что хотела, и не раз выручала его из крупных неприятностей. И вообще, с самого начала чинить своей ведьмочке какие-то препятствия ему и в голову бы не пришло.
Всё рано, не отпустит, и всё тут…
Обязанность летать в дозоры осталась за ним. Да эту обязанность он и добровольно бы не отдал. Раз в три дня он в компании трех других драконов шесть часов подряд нарезал круги над островами, иногда прилично отклоняясь в сторону, так, что ясно был виден берег материка. Итсванский берег. Сам Шайтакан, все его острова они уже не считали Итсваной. Это теперь тоже была Содда, земля драконов.
Дозоры совсем несложная повинность, которая, скорее, доставляла удовольствие. Собственно, раньше он летал ежедневно, и не по шесть часов, а по десять-двенадцать, не только в составе дозора, но и самостоятельно или с Джелвером, или присоединялся к дозору в «чужое» время. Джелвер, его «нянька», это поощрял, потому что юному Дьяну следовало больше летать, открывая всё новые возможности своего нового, драконьего тела. А что ещё оставалось делать, если дядюшка князь вовсе запретил принимать человеческий облик? Привыкать так привыкать.
Теперь ситуация была иной.
«Твоя задача приглядывать за девочкой, — сказал Джелвер, — помогай ей. Поэтому тебе придется пока обходиться без крыльев. Ты неплохо с ними освоился, так что уже можно. Летать в дозоры будешь, чтобы совсем не забыть, что к чему».
Как это можно забыть?..
И зачем ему приглядывать за этой «девочкой»? Разве за ней, вообще, так уж надо приглядывать? Она вышла замуж. Ну да, за князя Средней Содды. И ведёт она себя соответственно, как замужняя итсванка, а никак не соддийка. Ну и ладно, ему-то что до этого? Приглядывать за её братцем-магом — это ещё понятно. Или то её дядюшка?
Нет, не сказать, что ему не нравилась дочь Каюба и было неприятно с ней общаться. Скорее, он был даже удивлён тому, что дочь самого ненавистного человека вызывает у него чувства вполне теплые, даже в чём-то братские. Соскучился по своим, что ли, по сестрам, по братишке?
Да, по сестрам. По старшей, Валенте, особенно. А брат слишком маленький ещё, он его и не замечал почти. Только бы тот поправлялся, не болел больше, чтобы у Эстерелов из Варги был наследник. И повидать бы всех, отца, мать, сестренок, и брата тоже. Всех. Побывать бы дома. Поговорить с отцом вечером у камина. Обнять маму и расспросить, как дела…
Море внизу бугрилось пенистыми валами. Волны уже достигали трех-четырех стетов в высоту, то ли ещё будет! Похоже, шторм только начинался.
В сущности, Ардай уже научился всему, что следует уметь просто дракону. И летать лучше всех для него было естественным и правильным. Когда-то наездником на рухе. Теперь — на своих крыльях. Это не сравнимо, конечно, судьбы подарила ему такое, а чем он и помечтать не догадывался. Он и теперь старался делать всё лучше других, потому что привык. Но всё ещё не мог как следует пользоваться своим тайником за тенью, и, самое главное, — не умел собирать стаю. Быть вожаком. Собирать в своём разуме, чувствовать каждого, вести, делать всех единым целым. Это то, что отличает большого чёрного от остальных драконов. Дьян же отличается от других черных тем, что может собрать в стаю всю Содду, если потребуется — и Северную, и Среднюю, и Южную. А он, Младший Дьян, пока не умел собирать в стаю даже тех трех драконов, которые летали с ним в дозоры над морем. Хотя ему явно старались помочь, чтобы скорее учился. Средней Содде нужен ещё один большой черный, тем более ещё один Дьян. Так что он, Ардай, пока неполноценен как большой черный и как Дьян. Хоть и уже неплох как просто дракон.
«В конце концов, ты не так давно начал», — со смешком утешал его Джелвер.
Да, и впрямь, недавно. И почему кажется, что его первое превращение случилось жизнь назад?
Холод зимнего неба над штормовым морем для дракона не имеет значения. И это здорово. И ветер тоже не мешает. Ардай его почти не замечает. Дракон не зверь, дракон это…
Что?
Трудно объяснить. Ардай не смог бы. Может, потому, что и сам пока толком не понимал. Но при первом своём превращении, таком нежданном, он вызвал страшный шторм, принёсший столько бед городу…
Дракон как-то связан с силами мира. Со стихиями мира. Так что он такое?..
Что бы ни было, быть драконом и летать над морем в бурю так здорово.
Ардай-дракон вынырнул из облака над самым замком, как раз тогда, когда человек выходил из башни на стену. Остановился у края, чуть подался вперед. Ветер трепал его тёплый плащ, человек отпустил его, позволил свободно биться за спиной. Как будто не мёрз.
Что бы ни было, быть драконом и летать над морем в бурю здорово.
Ардай-дракон вынырнул из облака над самым замком, как раз когда человек выходил из башни на стену. Остановился у края, чуть подался вперед. Ветер трепал его тёплый плащ, человек отпустил его, позволил свободно биться за спиной. Как будто не мёрз.
Кастанский маг Вейр. Что он забыл на стене в такую непогоду? Просто стоял, смотрел перед собой. Он не видел Ардая, который неслышно скользил по небу среди рваных облаков немного позади него. И Ардай чуть отклонился в сторону, чтобы и дальше не попадать в поле его зрения. Продолжал наблюдать.
Так, у самого края, касаясь бездны носками сапог, не боясь пропасти перед собой, могут стоять наездники рухов. И драконы. Наездники рухов привыкли к высоте, привыкли демонстрировать свою удаль, немножко бахвалиться ею. Но на самом деле они всегда осторожны. О, они очень осторожны, это их вторая натура! Драконы же небрежны и безразличны. Они не боятся упасть, потому что крылья при них всегда. И даже не меняя обличье, дракон не разбивается, он просто прыгает с высоты, замедляясь, а не падает.