Безумие какое-то. Зачем она тут, чего желает добиться, меряя шагами огромный, пустой запертый подвал?
Да, безумие. И вообще, последние поступки лиры княгини разумностью и не пахли. Что за дурная идея — в одиночку обследовать древний замок?
Но начатые дела следует заканчивать, и Кантана шла дальше, по линии, выложенной на полу красными камнями. Пока она не пересеклась с такой же зеленой.
Получается, здесь имелась и зеленая, но вот Кантана пошла по красной. А расположение зеленой на схеме лабиринта она знала наизусть и могла бы нарисовать, даже проснувшись ночью. То есть, если пойти сейчас по зеленой, и добраться до её начала, она поймет, в какой части лабиринта находится. Но нет, это в другой раз…
У Кантаны заломило виски, и как будто стало не хватать воздуха. Нет, воздух в лабиринте был, ей, кажется, не хватало собственных легких, чтобы вдохнуть больше.
Как можно больше!
Несколько минут спустя стало легче. Наверное, конец её пути уже близок, и она убедится, что там ничего нет? Ровным счётом ничего. А жаль, если уж бродить по этому таинственному, запертому от всех подвалу, то хорошо бы что-нибудь найти, кроме винного склада.
Котёнок под плащом мурлыкнул и выпустил когти, Кантана вздрогнула от боли и остановилась. И увидела, что её путь окончен. Красная линия упиралась в основание невысокого, ниже её роста, каменного столба. С другой стороны к нему так же подходила зелёная. Теперь Кантана, наконец, без труда представила себе весь лабиринт, и то место, где она находилась. Представила в виде вышитого мелким крестом рисунка. Значит, можно теперь пройти по зеленой линии, наверное, там тоже есть тайный выход наружу. Зеленая линия, возможно, гораздо короче, во всяком случае, поворотов она делает меньше…
Тут у неё внезапно потемнело в глазах, и она упала.
А когда проснулась… то есть, очнулась, к её лицу нежно и щекотно прикасалось что-то маленькое и влажное. И тут же, следом — пушистое, как мягкая кисть. Она открыла глаза, и не сразу поняла, что происходит, где она, что с ней. Она лежала на полу в странной, пустой комнате без окон, возле какого-то каменного столба, а котенок лизал её в щёку, в нос, и норовил потереться.
Зачем она здесь? Как ей вообще пришло в голову бродить здесь одной?!
Безумие какое-то.
Кантана села, потом встала, придерживаясь за столб. Красная линия, зелёная линия были на месте. Выбраться отсюда немедленно — вот что надо сделать.
— Пойдем, малышка, — она подняла котенка, который, к счастью, не собирался убегать, — Ничего страшного, это наш замок. Это наш подвал. Пойдём, нам пока совсем нечего здесь делать.
Она огляделась, не понимая, что, собственно, её тревожит. В следующее мгновение поняла: их больше не окружала кромешная темнота, которую с трудом рассеивал магический шар. Лабиринт теперь был освещён, спокойным, неярким светом, но достаточным, чтобы, к примеру, шить. И откуда шёл это свет, было неясно.
— Пойдем отсюда, — пробормотала Кантана, прижимая к себе котёнка, — просто пойдем.
Путь обратно по красной линии показался ей быстрым. Пугала мысль, что, возможно, она пролежала без памяти долго, и её хватились. Но нет, должно быть, обморок был совсем коротким.
— Ты будешь Ютой, — сказала она котёнку, усевшись в кресло у себя в комнате и радуясь тому, что всё, в сущности, в порядке, — согласна? Нравится? — она погладила Юту по пушистому загривку.
Та довольно заурчала. На возражения это не походило.
Мантина недавно упоминала, что в подвале есть какие-то кристаллы силы, и там может быть опасно для случайного человека. Но хозяйка Шайтакана — не случайный человек здесь, и сам замок настойчиво даёт ей это понять. А обморок — это голова закружилась от волнения и духоты, всего лишь.
Нет, Кантана не жалела о своей «прогулке». И вообще, подвал-лабиринт тут устроен явно не для хранения вина и припасов.
А для чего?..
Глава 25. Кантана и её болезнь
К приходу мужа самочувствие Кантаны успело ухудшиться. Князь же был ласков и готов к долгой и настойчивой любовной игре, а у неё осталось одно желание — отодвинуться, забиться в угол и чтобы её оставили в покое. Да, она понимала, что это неправильно. Она не должна отказывать мужу в его законных требованиях.
Долг, её долг! Да, он суров. Сколько же у неё долгов!
Выйти замуж — долг. Спать с мужем — долг. Да-да, конечно, если сжать зубы и потерпеть, она сможет. Не так уж это и неприятно. К счастью, Дьян быстро понял её настроение.
— Ты обещала ждать меня и скучать. Передумала? — спросил он шутливо, хотя ему не очень удалось скрыть разочарование.
Она покачала головой. Разговаривать не хотелось.
— Устала? — он взял её за руку, — дорогая, что-то случилось?
— Ничего, — прошептала она, — все в порядке.
— Хотел бы я, чтобы ты не пыталась мне врать, — заметил он, и в голосе его скользнула льдинка, — всей правды можешь не рассказывать, но не ври.
Ей пришлось согласиться:
— Наверное, я устала.
— Устала вышивать? — тут же уточнил он с усмешкой.
Вот зачем он так?
— Не знаю.
— Мне уйти?
— Не знаю…
Ей не хотелось, чтобы он уходил. Хотелось, чтобы обнял, это приятно. И чтобы просто спал рядом.
Он положил ладонь ей на щеку.
— А ты горячая. Ты больна. Демоны!
— Нет, я не больна! — отчего-то ей хотелось возражать.
— У тебя жар, — повторил князь, — я сейчас позову Джелвера, пусть посмотрит. Ты простудилась? Болит горло? Ты ведь сегодня даже на стену не ходила, правильно?
Он знал, куда она не ходила. Интересовался, ему доложили.
— Правильно, — она закрыла глаза, — может, я и простудилась, немного. Ничего не болит. Можно, я посплю?
Пол в подвале был холодным, да. Но неужели она действительно могла простудиться?
Джелвер скоро пришёл, Кантана слышала, как он говорил с Дьяном. Должно быть он осматривал её магическим кубиком, потому что она не ощущала прикосновений, проваливаясь постепенно, как в перину, в мягкое забытьё. Голова кружилась, и её качало, как на волнах, становилось то жарко, то холодно, и она дрожала, стуча зубами. А потом снова — дуновение тёплого ветра, почти горячего, и дышать становилось тяжело. Странно, раньше она никогда не болела так.
— Похоже на простуду, — говорил Джелвер, — но я чувствую сопротивление магическим воздействиям. Именно сопротивление. Что, если отец поставил ей какую-то защиту?
— Не исключено, что это влияние замка, — сказал кто-то, и голос казался Кантане знакомым, — мы ведь пока не поняли, как он на неё влияет!
Ах, да, это тот маг, что просил у неё кровь.
— Не выдумывай, лир маг, она просто простудилась. Надо поддержать её силы, я приготовлю отвар, через пару дней княгиня будет здорова, — это сказал Джелвер.
Её качало, дул летний ветер, а небо было голубым, а пики гор сияли белым на фоне этой голубизны. Её рух парил, поймав воздушный поток, она низко склонилась к его шее, и наслаждалась полетом. Руха подарил дед, в её последний приезд в Каст. Она посадила птицу и зашла в пещеру, и зашагала по темному коридору. Одна. Зачем?..
Там опасно, но она зачем-то туда идёт. Ей хочется узнать, что там.
Косматая старуха смеялась и показывала на неё пальцем.
— Ты безмолвная! — кричала старуха, — ты ни на что не годишься, безмолвная, лучше уж была бы безрукой или безголовой! Убирайся!
Рух пронзительно закричал…
Подхватив юбку, Кантана побежала вглубь пещеры, постепенно там становилось всё светлее и светлее… Это лабиринт под замком! Дверь! Она выбежала, и оказалась в широком дворе княжеского замка в Касте. Вот Ризалин, князь Каста, идет ей навстречу, протягивает руки.
— Дорогая сестра, тебе здесь всегда рады. Ты ведь спасёшь наш род!
Сестра Ризалина, давняя подруга Кантаны, тоже прибежала, но остановилась в стороне, не стала подходить.
— Я покажу тебе первенца, пойдем, — князь Каста крепко взял её за руку и повел внутрь замка.
Крепко держал, не вырвешься.
Первенца? У него, вроде бы, две дочери, сына-наследника нет. Чей это первенец?..
— Вот, смотри, княгиня! Это Леман.
В колыбели — младенец нескольких месяцев отроду. Синеглазый. Да-да, глаза яркие, синие…
Как у некоторых мужчин-соддийцев, как у Дьянов, но в Касте ни у кого ещё Кантана не видела таких глаз.
— Леман, — повторила она, — Леман. Леман?
Такое знакомое имя. Кто это?..
— Вот кто спасет наш род, — сказал князь Ризалин, — и это благодаря тебе. Радуйся! Но мы кое-что забыли. Пойдем-ка. Ты ведь княгиня, верно? — он схватил её за руку и куда-то потащил.
В дверь заглянула та сумасшедшая старуха, и мерзко захихикала, и засеменила за ними следом. В какой-то комнате князь толкнул Кантану к столу, и приказал:
— Клади руку! Твой муж понятия не имеет, что должен сделать! Куда уж вам спасать род! Иначе ни на что не будешь способна, — в руке у князя Каста теперь был широкий мясницкий нож.
Кантана взвизгнула и спрятала руки за спину.
— Клади руку, — проревел князь Ризалин, — иначе отхвачу всю ладонь! Ты княгиня, должна понимать свой долг! Ты должна!
— Но я ведь не княгиня Каста! Я княгиня Средней Содды! — закричала Кантана, во все глаза глядя на князя.
А его лицо менялась, оплывало, и из-под молодых черт тридцатилетнего Ризалина выступало жесткое лицо седого старика, не дряхлого, нет, напротив, он был так силен, и словно вытесан из камня. Белоснежные волосы обрамляли суровое, смуглое лицо, он был одновременно красив и страшен. Да ведь Кантана уже видела его! В Обители Хранителя. Однажды они заехали туда ненадолго с мамой. Этот старик выходил к ним, и был приветлив. Потом мама сказала, что это родственник князя Каста, и им он тоже родственник.
— Клади руку! — веско сказал старик, и сам прижал левую кисть Кантаны к столешнице.
А она отчего-то потеряла силы сопротивляться, только смотрела, как он расправляет на доске её пальцы, отодвигает мизинец от остальных, как примеривается для удара…