Вроде бы, она говорила такие очевидные вещи. Незначительный разговор, дань вежливости. Хотя, может быть, наоборот, значительный — если понять настоящий смысл всего сказанного. Того, что осталось лишь во взгляде княгини Арвисты. Они уважают чужие законы, но согласно их законам Кантана — лишь женщина Дьяна? Хотя, ради детей и не на такое можно пойти?
Но ведь она ожидала этого. Ожидала, что народ мужа её не примет, так что же теперь огорчаться? Здесь — не Содда, здесь её Шайтакан.
А Юта зашипела и опять царапнула Кантану.
— Разве так бывает не всегда? — мягко спросила Кантана, поглаживая котенка, — не все дети оправдывают надежды. Но мы постараемся достойно их воспитать.
— Ну разумеется, моя дорогая. Но каждому мужчине необходимо иметь такого сына, который достоин его самого, его предков. А для Дьянов это долг, перед предками, перед своей кровью, перед своим народом. Не забывай этого.
— Ты сейчас говоришь о врожденных способностях? — поняла Кантана.
Кажется, «старуха» решила её вразумить, заранее лишить ненужных иллюзий.
— Да, именно о них, — охотно подтвердила та.
— Что поделаешь. Никто из нас над этим не властен. Ни я и мой муж, ни ты и твои внучки. И моя жизнь так коротка по сравнению с вашей, я для вас просто бабочка-однодневка, да? Ну так и пусть мой муж помнит о своих долгах, а я буду помнить о своих…
— Умница, — кажется, в глазах у княгини появилось торжество.
Вот почему одни и те же слова все понимают по-разному? И Кантане захотелось, чтобы вернулось то, неожиданное ощущение чужих чувств, как в купальне, это помогло бы лучше понять старую княгиню. Но нет, то наваждение прошло, да и было ли оно? Просто нелепые фантазии. А Юта зашипела на княгиню.
Теперь Кантана увидела, как из башни одна за другой выходят девушки, там были и те, которых они встретили в купальне, и другие. Те самые внучки княгини Арвисты. Все — взрослые девушки, слишком взрослые, казалось бы, чтобы быть внучками такой молодой на вид женщины. Они переглядывались, пересмеивались, шли к ним. И ещё наверху появились драконы, прямо над их головами, и довольно низко! Сразу захотелось спрятаться.
Ещё она увидела Джелвера и Младшего Дьяна позади девушек. Ардай махнул ей рукой. Но в основном она смотрела на ближнего дракона в небе, он был белый, и резвился в полёте, винтом поднимался вверх, и вдруг ринулся вниз, прямо на них.
У неё потемнело в глазах, она вскрикнула и отшатнулась, и упала прямо в руки Мантине, соддийка тоже оступилась, не удержалась на ногах…
Все кинулись к ним, но первой над Кантаной склонилась высокая белокурая девушка, которая оттеснила княгиню.
— Что это с ней? Ей дурно? Ну, да, она же боится драконов!
— Эта Ириса такая разбойница! Её же предупреждали! — поддержали её.
— Жена соддийца, которая боится драконов — это сухая вода и мокрый огонь! — жестко сказала княгиня Арвиста.
— Нужна нюхательная соль! — белокурая принялась расстегивать пуговки на жилете Кантаны, и вдруг вскрикнула, и тоже упала, что усилило всеобщее смятение.
— У неё шад! — крикнула белокурая, — у неё на шее шад! Ужасно. Я обожглась.
Все соддийки отпрянули от Кантаны, Юта опять угрожающе зашипела.
— Шад, на шее? Немыслимо! Но зачем? — восклицали девушки.
— Как это отвратительно.
К этому времени Кантана уже пришла в себя, всё слышала и понимала. Всё, кроме того, что случилось.
Какой шад на шее? Что отвратительно?..
Над ней наклонился племянник мужа.
— Ты в порядке? Можешь встать? — и он поднял её, поставил на ноги, ощупал её кулон, — откуда у тебя эта дрянь, тётушка? Да ещё сильная такая!
— Это наше фамильное сокровище, — прошептала она в ответ.
Джелвер занимался белокурой княжной, осматривал её порозовевшие пальцы, она беззвучно плакала — слезы прочертили дорожки на её щеках. Он лишь коротко взглянул на них с Ардаем.
— Позволь-ка, — Ардай ловко расстегнул цепь на шее Кантаны, и протянул кулон Джелверу, держа его за цепь.
Белокурая княжна тут же отшатнулась, выдернув ладони из рук Джелвера. Тот осторожно коснулся желтого камня и покачал головой.
Сначала Кантане, кажется, стало трудно дышать.
Боль, ненависть, брезгливость, отвращение, стук в висках.
Как отвратительно!
Она прижала ладонь к шее, потому что затошнило. Подумала, что не хватало ещё раз потерять тут сознание. Даже вид дракона в небе стал почти безразличен.
Отвратительно! Больно. Страшно. Плохо!
— Положи это в футляр и отнеси ко мне. Но сначала отведи её, — негромко распорядился дракон-маг, явно имея в виду Кантану, и взглянул на неё с сочувствием.
А её затрясло от гнева. У неё отобрали столь дорогую вещь, и собрались куда-то вести! Как будто она сама вещь!
— Не смейте! — она бросилась к Ардаю и вырвала у него кулон, зажала в кулаке.
— Не смей! Вы, все, не смейте! Это моё, только мое, и не смейте прикасаться! — голова закружилась сильнее, и опять потемнело в глазах.
И все же она удержалась на ногах, повернулась и побежала прочь, по стене к дверям, ведущим внутрь донжона. Несколько раз споткнулась на узкой каменной лестнице. Почти бежала по залам, не видя ничего вокруг. Лицом к лицу столкнулась с Вейром, он схватил её за плечи, тряхнул, заглянул в лицо:
— Что случилось? Кто тебя обидел?
И снова нахлынули отвращение и ненависть.
— Уходи! Убирайся прочь! Не подходи ко мне! — крикнула она, и Вейр, поражённый, отступил.
Оказавшись в своих покоях, она первым делом задвинула засов. Огляделась. Сейчас сюда придут, это же ясно. Они отнимут у неё ожерелье!
Если найдут — отнимут, конечно.
Решение пришло мгновенно — Кантана прошла в гардеробную, толкнула мозаичную дверь. Вбежала в открывшийся проём, и положила ожерелье возле стены у двери, там, с той стороны.
Там они не найдут.
Когда она вернулась, в дверь уже стучали.
И — Юта! Котенка не было. Должно быть, она забыла его там, на стене.
— Кантана, открой! — услышала она голос Ардая. — Открой, пожалуйста!
Никого не хотелось видеть.
— Уходи! — крикнула она, — прошу тебя, уходи!
Хотя, кричать тоже не хотелось. Она теперь чувствовала себя выпотрошенной рыбой. И они, конечно, откроют дверь, что для магов засовы? Только если магически запереть дверь изнутри, на что она не способна, конечно. И никто здесь не сделает этого для неё. Но побыть одной — разве это такая невозможная роскошь?
Просто побыть одной. Вот, совсем немного времени прошло, а ей уже стало легче. И даже хочется понять, что такое, вообще, происходит? Подобного ведь раньше не случалось. Чтобы было так плохо, и хотелось закатить истерику просто потому, что иначе невмоготу? Никогда. Она привыкла презирать женщин, которые так себя ведут.
Можно только порадоваться, что ни мама, никто из родных не видит…
Скоро дверь открыл Джелвер, и они зашли, он и Ардай. Кантана сидела на кровати, по шею завернувшись в одеяло. Нехотя взглянула на них. Ну, что им стоило оставить её в покое ещё на час?
Ардай остался у входа, а Джелвер подошёл, посадил рядом с ней, на кровать, котёнка.
— Что случилось, княгиня? Ты здорова?
На безразличный кивок у неё сил хватило. А Юта тут же пристроилась среди подушек и блаженно зажмурилась. Но почему-то тут же встрепенулась, выгнула спинку и зашипела на Джелвера. Тот только усмехнулся, протянул руку — кошечка отпрянула.
— Ты очень напугала нас, — сказал Джелвер Кантане мягко, словно извиняясь. — Это было какое-то фамильное украшение, я понял. Но жить среди нас и носить такое никак нельзя. Та же Мантина будет бояться к тебе прикоснуться, ты ведь не хочешь ничего подобного?
Она отрицательно мотнула головой.
— Твоему мужу прикосновение к этому камню будет болезненно. Понимаешь?
Она кивнула.
Джелвер подвинул кресло ближе к кровати, сел, глядя на Кантану снизу вверх.
— Княгиня, нам необходимо, по крайней мере, осмотреть твоё украшение. Проверить его на магические следы. Убедиться, что тебе дали его не с целью навредить нам. Камень не очень похож на обычный шад, выглядит гораздо благороднее, но это именно шад, причём слишком сильный для своего размера. Нужно понять, что это такое. Понимаешь?
Она опять кивнула. Конечно, это она понимала.
— Поверь, такой камень может навредить здоровью князя, и тем более других соддийцев, которые слабее. Он совершенно точно опасен для Мантины. Тебе сложно в это поверить, потому что ты итсванка и не чувствуешь этот камень, как мы, для тебя он просто камень. Но не для нас. Ты отдашь мне это украшение, княгиня?
Ни мгновенья не сомневаясь, она отрицательно мотнула головой.
— Княгиня, — Джелвер огорчённо вздохнул, — ты неразумно поступаешь.
Может, и неразумно. Но, кто знает отчего, Кантана не сомневалась, что расставаться с этой вещью ей нельзя. Ожерелье Княжны принадлежит только ей. Они заберут, и могут не вернуть — от одной этой мысли в её душе поднималось негодование вперемешку с острым чувством опасности.
Они ведь уверены, что больше смыслят в таких вещах, а она — неразумное дитя. Поэтому и не вернут. Так вот — нет.
А ведь Джелвер только старался казаться спокойным. Он был очень взволнован. Это выдавал его взгляд, и то, что сердце Кантаны опять застучало сильнее, и дышать стало почти больно. Или Джелвер ни при чём?
Ей опять становилось хуже, захотелось зажать руками уши и закрыть глаза, может быть, заплакать. Или что-нибудь разбить?
Как назло, рядом — ничего бьющегося.
— Княгиня, — негромко, медленно продолжал Джелвер, — от кого ты получила эту вещь? От твоего отца? И как давно?
Недавно, от мамы. Но сказать об этом? Чтобы они к маме приставали со своими расспросами?
— Очень давно, — сказала она, — это Ожерелье Княжны семьи Ваолен. Последних владетелей Шайтакана. До меня его носила моя мать, ещё раньше её мать, наверное. Не знаю точно. Мама мало знала о своих родителях, она осиротела в детстве.
Вот, она сказала только чистую правду.