— Этот, — сказал ей Ардай.
Кантана и сама поняла, по тому, как встрепенулась просительница, как стала оглядываться, нашла её взглядом и умоляюще сложила руки. Кантана отвернулась, взяла у Ардая камень, прижала его к груди ладонью — чтобы прослушать обвинение, не отвлекаясь, и отдохнуть заодно. Ардай тут же стал растирать руку — шад причинял вполне реальную боль. Действительно, дяде Дьяну тут не позавидуешь, ему не раз придется касаться этого шада, раз для его жены он такая необходимость. Хотя, можно и приспособиться, конечно.
Юноша-подсудимый был среднего роста, совсем молодой, светловолосый и симпатичный. Он стоил, опустив голову, пока дородный купец возмущённо объяснял, как пригрел змеёныша на своей груди, дал тому работу, хорошо платил и доверял, а неблагодарный так подло поступил. Он-де один знал, что купцу принесли крупную сумму в золоте, и где лежит, знал, и с ключа мог слепок снять, и что на этом замке магической защиты нет, тоже знал, окаянный! Судья с золотой цепью на груди скучающе кивал, седой старичок с ним рядом что-то писал, на обращая на происходящее внимания — дело слушалось второй раз и, похоже, никто не ожидал услышать про какие-то новые обстоятельства. Так, формальность, потерянное время. Допрашивать кого-либо, выслушивать свидетелей никто не собирался, это всё уже было.
— Астар Вантин, ты действительно обманул этого достойного человека, совершил подлую кражу? — бесцветным голосом спросил судья.
Дело о лодке он рассматривал с куда большим энтузиазмом. Кантана поспешно вернула Ардаю камень. Немного поздно, ещё ведь надо настроиться на подсудимого.
— Да, мудрейший лир, — хрипло ответил парень.
Бесполезно, его чувства утонули в общей какофонии. Ну же, ещё раз, и помоги, Провидение…
— Ты совершил кражу у почтенного лира Саратина? Отвечай правильно, Вантин, — повысил голос судья. — Ты украл золото и драгоценное кольцо, которое у тебя нашли стражники?
— Да, я украл, мудрейший лир. Золото и кольцо.
— Зачем ты всё это украл?
— Собираю деньги на дом, мудрейший лир, — он ниже опустил голову.
— Понятно. Благая цель не оправдывает недостойные средства, — в голосе судьи появился некоторый намёк на негодование.
— Нет, нет! Мой сын на себя наговаривает! — закричала со своего места мать. — Он никогда, ни… — она захлебнулась на полуслове.
«Её заткнул маг, бросил заклятье, я заметил, — услышал Ардай мага Трейна, — буду настороже, вам он не помешает».
— И зачем зря тратят время? Признался ведь уже крысёныш, — громко заметил кто-то неподалёку.
Мать… она говорила правдиво. Она верила в то, что говорила. Никакой лжи, её чувства ощущались чётко.
— Отвечай, Астар Вантин. Ты согласен прилюдно принести магическую присягу, чтобы у достойных жителей нашего города не осталось сомнений? — судья, наконец заговорил громко
— Да! Я признаю, что украл золото и кольцо! — ответил юноша тоже громко, звенящим голосом, кажется, он был готов умолять оставить его в покое. — Я согласен на магическую присягу!
Вот теперь Кантана услышала его очень хорошо. Его страх, его обиду, и какую-то надежду, или что это было, определённо, радостное? И, отчетливо — горчинку мяты в медовой сладости. Парень говорил неправду. Оговаривал себя, получается так.
— Это ложь, — она стиснула руку Ардая, — он лжёт!
— Ага, — он погладил её по руке, — посмотрим на магическую присягу.
Маг с медальоном в это время поднялся со своего места, взял со стола чашу, помахал над ней руками — над чашей появилось облако сияющих блесток, — и подал подсудимому. Тот выпил.
— Последний раз, Астар Вантин! Ты признаешься, что украл золото и кольцо?! — провозгласил судья, и теперь уж точно его слышали все в зале.
— Я признаю, что украл золото и кольцо! — голос парня задрожал. — Я заслуживаю наказания и умоляю о снисхождении! — и снова это была ложь, ложь…
Его мать рыдала. После магической присяги, такой эффектной, сомнений ни у кого не осталось.
— Ложь. Он оговорил себя, — уверенно повторила Кантана. — А это сияние вокруг зелья — такая чепуха. Просто для эффекта.
Кантана знала это точно, её отец составил самый подробный рецептурник судебных зелий, за что бы награждён. Десять лучших допросных зелий из этого рецептурника он разработал лично.
— Демоны и духи. Надо же, как интересно, — отозвался Ардай.
Она опять взяла у него свой шад, прижала к груди. Значит, этот Астар Вантин не виноват, и она не позволит его покалечить. Они не позволят, точнее.
— Что делать? Я должна сказать?.. Но меня не знают! Может, потом?
— Боишься?..
— Не боюсь.
Она, действительно, не боялась. К ней вдруг пришли уверенность и кураж, как перед сложным полётом на рухе. Может быть, это начало работать зелье, выпитое недавно у лекаря?
— Приговариваю! — начал судья, — Астара Вантина, повинного в воровстве и попрании клятв, к трем дням у позорного столба и отсечению…
— Нет, мудрейший лир, — звонко сказала Кантана, вставая, — этот человек солгал, оговорив себя, и следует разобраться, почему и в чью пользу это сделано.
Судейский маг вскочил с места, и тут же его рука повисла плетью — маг Клейт был бдителен. Следом за Кантаной тут же поднялся Ардай, Младший Дьян, которого городская верхушка знала в лицо, и остальные соддийцы — они к тому же выделялись одеждой. Их разумно побаивались. Судья поперхнулся словами, а седой старичок опрокинул чернильницу и в изумлении взирал на Кантану.
— Это говорю я, Кантана Дьянна, владетельница этого города, — спохватившись добавила Кантана. — Мне дано видеть ложь. Как и моим предкам, возможно, вы это ещё не забыли…
Забыли или нет, но все потрясенно молчали. Никто даже не попытался сбежать из зала — и правильно, действо творилось занятное, будет потом о чём поговорить.
— Ну, иди же туда, — легонько подтолкнул её Ардай.
И она пошла к судейскому столу, перед ней расступались. Ардай шёл рядом, Мантина на шаг позади. Охрана поддерживала вокруг них никому не видимые щиты.
Что бы в этом случае сказал дед? А княгиня Каста что бы делала? А императрица? Ох, помоги, Проведение…
— Приветствую вас, мудрейшие лиры, и вы, достойные горожане. Я сожалею, что не назвалась, и это привело к неловкой ситуации. Так или иначе, давайте закончим это дело и назовём истинного виновного.
Она не была уверена, что ей следует обращаться к судейским именно так — кто знает, как здесь это принято? Вообще, повсюду в Итсване их не зовут мудрейшими, это местный обычай. А парень-подсудимый побледнел и дрожал, зато его мать теперь смотрела на Кантану с надеждой и священным ужасом.
— Лира владетельница! — выдохнул седой старичок, — мудрейшая лира, внучка лиры Аурики! — это вызвало сдержанный гул в зале.
Кантана остановилась напротив парня, смерила его холодным взглядом, сказала:
— Этот суд не закончится, пока мы не выясним истинного виновника. Но ты можешь сберечь наше время, если сейчас же расскажешь правду.
— Нет, нет, лира, — забормотал тот, — я виноват, я виноват…
— Хорошо, — кивнула она, — значит, будем разбираться.
Стул ей не предлагали, возможно, потому, что не все ещё пришли в себя и сообразили хотя бы закрыть рты. Кантана чувствовала, что стоять перед столом рядом с подсудимым владетельнице как-то не пристало. Она огляделась, направилась к резному креслу и присела на его краешек. Было удобно, а насчет того, не нахальство ли это… Наверное, ей потом простят такую оплошность.
Ардай и Мантина стали по обе стороны кресла.
— Умница, тётушка, — тихонько похвалил Ардай. — Ну, ищи теперь виновника! Бедолага признаваться не собирается, а нам бы до вечера домой попасть!
— Если он не виноват, то кого он покрывает, и зачем? — прошептала Кантана, — кому выгодно?
Ей бы так хотелось угадать виноватого, не становясь при этом «мудрейшей», то есть, не расставаясь с шадом. Она устала. Слишком много «мудрости» для первого раза.
— А если бы не этот дурачок, кого бы заподозрили? — сказала Мантина. — Отсюда и плясать. И всех заново допрашивать, княгиня. Если ты не желаешь угадывать своим способом. Может, отложим?
— Нет, мы закончим сейчас, я попробую. Давай поговорим с купцом, которого обокрали, — в Кантане проснулось упрямство.
Она отдала Ардаю камень.
Основная роль тоже досталась ему — Кантана вряд ли смогла бы и читать чувства, и при этом связно говорить, «чтение» поглощало всё внимание. Ардай попросил судью опять вызвать купца к столу, чтобы тот повторил свои жалобы. Тот и повторил, уже без прежнего надрыва и неуверенно поглядывая на так неожиданно объявившуюся владетельницу. И никакой мяты с мёдом…
— Он говорит правду, — сказала Кантана. — Он верит в виновность этого человека.
Маг тем временем несколько раз порывался сбежать, пока кто-то из соддийцев не связал его силовой «простынёй». Маг стал ещё одной проблемой — ясно же, что он потворствовал ложной клятве! Событие из ряда вон, вообще говоря. И служить в суде ему больше нельзя, он потерял репутацию. Но об этом следует побеспокоиться после, а пока…
— Давай-ка поговорим с этим… с магом, — решил Ардай. — Хотя бы выясни, знает он, кто купца обворовал, или нет?
Маг был сплошное негодование и оскорблённое достоинство. За долгое время службы в магистрате Шайтакана он, кажется, привык к безответственности, потому что здесь не принято было проверять качество его работы. Кантана была озадачена — как такое допустил отец?..
В сущности, и это понятно: отец занимался своими делами, дела города были ему неинтересны.
Маг начал с того, что громко высказал своё недовольство, пообещав принести жалобу в Императорскую Магическую управу — маги неприкосновенны и подчиняются только ей. Ардай резонно заметил на это, что тут больше не Итсвана. Но разговор стал получаться, лишь когда вмешался маг Клейт и приструнил коллегу магическим образом.
«Я его слегка пнул, — объяснил он Ардаю. — Для экономии времени. Он совсем слабый, нижний уровень возможностей, потому фокусы и показывает».