— Главное, что ты не пострадала, — сказал князь.
Так сказал, что она усомнилась, точно ли это для него главное.
— Провидение так быстро подарило нам ребенка, — ответила она, — значит, скоро будет и другой.
Просто хотелось как-нибудь его утешить. Он ведь много лет мечтал о сыне — наверное, столько она и не жила на свете.
— Надеюсь на это, — бросил он, — отдыхай и поправляйся. И не делай больше глупостей.
Она не смогла сохранить сына — вот как следовало это понимать. Потому что сделала глупость, никому не понятную, пропадала невесть где целые сутки. Если бы она сидела дома, беды бы не случилось. Да, наверное. Но ведь она не знала о беременности! До того вечера, как…
Но как это объяснить? Кому это можно объяснить?
Собственно, попробовать, конечно, можно. Переполошить всех опять. Но ей хотелось самой понимать, что происходит. Доверяться, зависеть, быть игрушкой — надоело.
Из глаз её князя ушёл радостный блеск — он был разочарован. Кантана не переживала так. Недавно она с трудом поверила в существование своего будущего ребёнка, он не успел ещё прорасти в её душу. Теперь его не было… да, жаль. А может, и не жаль, если вспомнить, что с ней самой пока неладно. Между тем короткое нездоровье прошло, и она чувствовала себя хорошо. Если бы не тревоги, дурные мысли…
Она даже радовалась, что муж больше не приходил. И хотела видеть его, и легче было не видеть. И как бред, вспоминался иногда полет в ночном небе, среди серых лохматых облаков, и где-то там были звезды… очень высоко. Она была такая легкая, тонкая, грациозная, и звездная пыль припудрила её крылья. А он, тот, другой дракон, был воплощением силы, страшной и неотвратимой, но ей покорной и доступной…
Они были парой то недолгое время. Продолжением друг друга. Они друг без друга больше не существовали — где-то в ней поселилось такое ощущение, смутное и постыдное. Не потому ли она потеряла сына, которому так обрадовался Леман Дьян?
Дракона нельзя создать магией. Получится монстр.
Приходил маг и долго мучил её расспросами, — что случилось, где она была. Ему очень хотелось больше разузнать про Тайный замок. Она слушала его, кивала, ничего не отвечала — должно быть, это странно выглядело со стороны. Её беспокоило исчезновение Юты. Кажется, это беспокоило всего больше.
— Твою кошечку видели на кухне, — сказала Мантина. — Её кормили. Обещали поймать, когда ещё появится.
Она попросила Мантину позвать Ардая, и он пришёл. Сел напротив, сочувственно улыбнулся, стал говорить какие-то формальные слова.
— Хочу тебя попросить, — прервала она его. — Когда мы были в Хаддарде, я видела дракона. Он был чёрный, и немного золотого блеска на крыльях. Прилетел после нас, когда началась церемония в зале, сел на башне в городе, но рядом с замком. Как бы узнать, что это за дракон? Зачем он прилетал?
Очевидная вещь пришла ей в голову практически только что: тот дракон был похож на драконицу, в которую превращалась она сама. Чёрный, с золотом на крыльях. Тот, с которым она летала, был другой.
— Я понял, как он выглядит, — кивнул Ардай, — был такой здесь как-то. Говорят, что это северянин. Но когда ты видела его в Хаддарде? На помолвке твоей сестры? Его там не было.
— Он прилетал! — настаивала Кантана, — поговори с охраной! Я ручаюсь тебе.
— Не было такого, — отрезал Ардай.
— Значит, его просто не видели? Все охранники были в замке, внутри? — настаивала она.
Разве нельзя доверять глазам и ушам Юты? И если Ардай прав, то это вовсе ужасно. Это значит для неё, что невозможно верить себе, вообще ни в чём.
— Снаружи остались только драконы. Они бы увидели. Они бы не пропустили твоего дракона, точно говорю, — твердо заявил Ардай.
— Ты читаешь мысли драконов? Знаешь, что они видели, а что нет?
— Не совсем так, — Ардай уже сердился, — но я знаю, что они не видели дракона. Потому что его не было.
Он мог бы добавить, что не кто-то там, а он сам зорко смотрел по сторонам, и точно не пропустил бы даже муху, вздумай она летать зимой, не то что чужого дракона. Поэтому он мог поклясться в своих словах, но настойчивость Кантаны его удивляла.
— Ты ведь была в замке, — добавил он, — уже начался приём. Кого ты могла видеть, тем более на городской башне? Окна того зала смотрят в другую сторону. К тому же там витражные окна, и пока твой дурак-кузен их не высадил своей дурацкой магией…
— Поверь мне. Я могла. Пожалуйста.
— Вот что, дай мне руки и покажи, что ты там видела, — он присел на пол перед её креслом, взял её руки в свои, — вспоминай того дракона. Иначе не разберёмся.
Она попробовала, но не так просто было сосредоточиться. За этим занятием их застал Дьян. Он промолчал, но выразительно поднял бровь.
— Тётушке кажется, что она видела дракона-северянина в Хаддарде, дядя, — Ардай вскочил на ноги, отчего-то смутившись, — но я его точно не видел.
Его оговорку никто не заметил.
— Иди, — махнул рукой Дьян.
Сам он подошёл к Кантане, провел ладонью по её щеке.
— Не обижайся, что я пропал. У меня были дела.
— Конечно, — поспешно согласилась она.
Он смотрел и виновато, и как-то испытывающе. И опять его чувств не было слышно. Вот Ардая она слышала, но как-то приглушенно, спокойно. Тот не закрывался.
— Вот что, лира жена, мне пора. Мы и так тут задержались. И я кое-что решил насчёт тебя. Знаешь ли, не хочу сомневаться в том, что найду тебя живую и здоровую, когда вернусь. Не хочу, чтобы ты искала тут приключения, или чтобы они нашли тебя сами. У тебя не будет доступа к твоим мозаичным дверям. До моего возвращения уж точно.
— Что ты имеешь в виду? — она не узнала своего голоса.
— Будешь ждать меня в башне. Выйти сможешь, когда я вернусь. Поскучаешь немного, или придумай, чем себя занять — отказа ни в чем не будет. Мозаик там нет, я сам проверил.
— Я не хочу сидеть взаперти! Ты не можешь так со мной поступить! — возмутилась она, понимая, впрочем, насколько это бесполезно.
Конечно, может. Он так уже делал. Просто теперь она отчего-то поверила, что всё изменилось. Люди не меняются — когда-то давно это пыталась втолковать ей мама. Нельзя на такое рассчитывать. Так и есть. Тогда у него была причина, теперь тоже есть причина.
— Кастанский Хранитель настаивал, чтобы я привёз тебя к нему, и как можно скорее. Якобы это для тебя вопрос жизни и смерти. Упоминал Аурику. Он, конечно, тебя не получит, но повторяю, рисковать я не буду. Чтобы разобраться, нужно время, и оно у нас будет. На крайний случай, разгневанная жена лучше, чем… — он хотел пошутить, не договорил, улыбнулся.
Разгневанная для него лучше, чем мертвая. Да, разумеется.
— Пойдём, — он крепко взял её за руку.
Эта башня была не чета той, прежней, в Драконьих горах. Просторных комнаты одна над другой — тут можно было даже танцевать. Много дорогой мебели из полированного дерева, ковры, шитые золотом и шёлком подушки, её рукоделие, сундук с книгами — похоже, сюда принесли половину библиотеки. Князь всерьез вознамерился обустроить для неё не просто клетку, а клетку золотую. Зато стены были тут вообще без отделки, просто штукатуренные и белёные известью, как в бедных домах. Печь в нижнем ярусе оказалась небольшая, тоже белёная. Ни картин, ни мозаик.
Прощание у них получилось довольно сдержанным.
— Не хмурься, лира жена, — он тронул её за подбородок, — это необходимо. Лучше улыбнись.
Она не стала улыбаться.
— Желаю тебе хорошей дороги, лир муж мой. Ты, вижу, позаботился о моем удобстве. Сердечно благодарю.
Конечно, иронию он расслышал — не глухой же.
— Всё, что пожелаешь, моя радость, — усмехнулся он, притянул её к себе и поцеловал.
Целовал долго и со вкусом. И ей, кстати сказать, это было даже приятно, и опять замелькали перед глазами серые облака в ночном небе, свист ветра, взмахи мощных крыльев, и упругие объятия чужой силы, державшие её даже крепче, чем теперь муж. И потом…
И то, что было потом. Эйфория. Миллион звезд.
Теперь это её личное наваждение? Если бы только князь об этом знал!
И это была маленькая женская месть — грезить о таком, целуясь с ним…
— Я скоро опять навещу вас. Дней через пять или шесть.
— Я не хочу, чтобы ты так себя утруждал. Север Драконьих гор — это очень далеко.
— Для меня это лишь ночь пути. Ты даешь мне понять, как тебя удручает разлука, моя лира? — и снова усмешка.
— Я слышала, разлука укрепляет чувства, лир. А от сидения взаперти они созреют, как выдержанное вино.
— И свалят меня с ног? Да, колючка?..
— Посмотрим, мой драгоценный супруг, — она не поскупилась на едкий взгляд, неуместный для молодой и воспитанной лиры.
А Дьян только рассмеялся.
Реши он вдруг остаться с ней, совсем не лететь на свой Север — она была бы в ужасе. Без него она сможет собраться с мыслями, почитать бабушкину тетрадь, подумать и разобраться, и что-то сделать. Что-то очень важное.
Он ушёл, а она осталась с Мантиной. Да, теперешнее заключение отличалось от прежнего ещё и этим — она делила его с Мантиной. А вот Юту так и не нашли.
— Не переживай, княгиня, — утешала её соддийка, — твою кошку кормят, не обидят. Всё будет хорошо. Наверное, она лучше нас освоилась в замке. Кошки в этом ни с кем не сравнятся.
— Прости. Мне так жаль, что ты тоже угодила под замок, — извинилась перед ней Кантана.
— Это мелочь, княгиня, — и бровью не повела соддийка, — и я тоже виновата, конечно. Я не должна была оставлять тебя одну, без помощи.
— Что ты говоришь? Я не малое дитя! — с досадой воскликнула Кантана.
— Как скажешь, — согласилась соддийка, но её многозначительный взгляд утверждал обратное.
Что-то вроде того, что с малым дитятком не было бы проблем, а вот с ней — кто знает.
В башне было достаточно места, чтобы чужое присутствие не тяготило. Мантина чутко поняла, что её подопечной нужно побыть одной, и решила дать ей такую возможность. Она, как и раньше, приказывала прислуге, которая не понималась выше нижнего яруса, приносила воду для умывания, три раза в день накрывала стол, кратко осведомлялась у Кантаны о её пожеланиях и исчезала, Кантана не интересовалась, куда. Ей было всё равно.