Вышивать она не пыталась, читать тоже, даже заветные тетради, которые нашлись среди книг. Чаще просто сидела, завернувшись в одеяло и глядя куда-то в одну точку. Думала… обо всём. Вспоминала. Детство в Касте. Юность в Линнене. Длинные рассуждения отца, который с каждым годом от общих тем всё больше уходил к мечтам о приручении драконов. Его это по-настоящему увлекало. Об этом все помалкивали, но в тишине своего кабинета, только ей, отец говорил об этом много. Она слушала, понимая, что этим помогает ему — отцу тоже надо было, чтобы его слушали. С этим неплохо справился бы и гипсовый болванчик, но у Кантаны получалось лучше…
Драконов приручить невозможно. Для того, чтобы справиться с драконом, нужно быть соддийцем. Создать дракона невозможно. Да, отец это тоже говорил! О невозможности создания дракона. Но если она превратилась в драконоподобного монстра… ну, предположим, это не её сон, не её видение, а она действительно превратилась — почему тот дракон на Скалистом острове отнёсся к ней, как к настоящей?
Или ему было всё равно, настоящая она или подделка? И почему Ардай был так уверен, что чужого дракона не было в Хаддарде? А сказки про драконов, которые рассказывали по вечерам в Касте? Такие разные сказки. Драконы представали в них и мудрыми, и хитрыми, и коварными. И очень богатыми — драконы обожали золото. Драконам дарили красивых девушек — только самых красивых. К драконам обращались за советом, просили у них суда и искали справедливости. Можно было договориться с драконом, отгадав их загадки, то ли три, то ли семь…
Вот что важно: драконы в сказках были мудрыми. Мудрее людей. Они разговаривали. Судили спорщиков, делали множество дел, спасали кого-то, давали шанс влюблённым юношам сразиться за потерянную невесту…
Это, конечно, всё сказки. Но Кантана предпочла бы узнать, что драконы на самом деле мудры и разумны, и не уступают в этом людям. Потому что…
Да-да, именно поэтому: она занималась любовью с драконом. Который мог бы, к примеру, быть ездовым животным её мужа? Причём ощущения от этого действа были самые феерические. Однако какое облегчение было бы узнать, что на самом деле этого не было!
Мысли менялись, крутились, как песчинки, подхваченные ураганом, Кантана то мучилась от стыда и осознания своей вины, то успокаивалась и пыталась рассуждать здраво — последнее, кстати, получалось всего хуже.
Отец обронил как-то, что у соддийцев и драконов некая кровная связь, этим и объясняется их взаимное влияние. Что это значит? Кровная связь, это означает — родство? Или какую-то магическую привязку на крови?..
Как об этом спросить?!
Ей все время казалось, что она знала нечто очень важное, но забыла и не может вспомнить. Знала, или видела? Наяву или во сне? Но стоит ей вспомнить, как всё встанет на свои места. Что же это, важное?
Кровная связь между соддийцами и драконами. Они родом из одного мира. Её собственные предки, предки Виаланов, владетелей Шайтакана, родом из одного мира с драконами. Дракона создать нельзя — получится монстр…
Жить по указке других — это просто. Слушать объяснения, наставления, советы. Все хотят, чтобы она так и делала. Но если начать размышлять самостоятельно, то можно зайти в этом куда угодно далеко. В любые дебри. И лучше бы вовремя остановиться.
— Кажется, в кухне сменили кухарок, — со смешком заметила Мантина на третий за завтраком, — всё стало вкуснее, не правда ли? Нас собираются откормить, моя княгиня. Не замечала раньше, чтобы князю нравились пышечки.
— На рухах ты не летаешь, а драконам разве не всё равно? — равнодушно заметила Кантана, — они сильные, поднимут тебя любую.
Она лениво щипала нежнейшую сдобную булку с цукатами, не испытывая желания съесть её целиком. Вот если бы она вернулась с прогулки на рухе — одной такой булкой не ограничилась бы. Но наезднице руха толстухой быть нельзя, это верно — рух всего лишь птица. Ему далеко до дракона.
— Не скажи, княгиня, — соддийка бросила на неё взгляд исподлобья, — если я стану, как мешок с мукой, то, хм… не взлечу. Упаду в море.
Кантана недоверчиво улыбнулась.
— Как много может поднять дракон? Мне кажется, ему и несколько человек — нипочём?
— Это верно.
— Мантина, тебе никогда не снилось, что ты превратилась в дракона?
Соддийка закашлялась, поперхнувшись горячим травником.
— Постоянно снится, — сказала она осторожно. — Эти сны прекрасны, я их обожаю.
— А стать драконом по-настоящему?
— Думаю, это ещё лучше.
— Почему?
— Драконы могут летать.
— Но они же… звери?
Кантана отложила булку. Соддийка смотрела пристально, немного странно и весело в то же время.
— Я поняла тебя. Но представь, я бы осталась собой, и вдобавок стала бы драконом — что в этом плохого?
— Ничего, наверное, — согласилась Кантана. — А если бы твой муж превратился в дракона? — продолжала она расспрашивать.
Пусть вопросы и были глупые — никто ведь не запрещает говорить глупости.
— Я бы ничего не имела против, — пожала плечами Мантина.
— А если бы ты могла, а он нет?
— Это было бы грустно, — Мантина улыбалась, ~ знаешь, соддийцы на брачной церемонии говорят друг другу: «Хочу, чтобы отныне у нас с тобой было одно небо». А когда одно небо, то лучше летать в нём вместе.
— Как интересно, — вздохнула Кантана, и опять вспомнила ночь и звёзды.
— Но это как сказать, — быстро продолжала Мантина, — вот моя сестра замужем за кузнецом из Дарьявела. Он хороший, добрый человек, и никогда не летает. Совсем никогда. Но у них одно небо и два сына. Они счастливы.
После завтрака она принесла теплый плащ, бросила его на колени Кантане со словами.
— Пойдём-ка постоим на ветерке, подруга. Киснуть тебе уже хватит.
Она никогда раньше не говорила так.
На самый верх башни пришлось подниматься через комнатку, в которой жила Мантина. Внимание Кантаны привлёк большой стол у окна, точнее, аккуратно разложенные на нём инструменты, коробочки, маленькая наковальня, большой моток золотой проволоки.
— Это чтобы занять руки, — пояснила соддийка, — как ты вышиванием. Вся моя семья — ювелиры.
— Дашь мне несколько уроков?
— Отчего же нет? С удовольствием. Но тебе потребуется плавильная печка. Я-то могу плавить золото, просто к нему прикасаясь.
— Ой. Может, мне надо тебя бояться? — пошутила Кантана.
— Не стоит, — засмеялась соддийка. — Просто скажешь мне, если тебе понадобится расплавить золото.
Один пролёт лестницы — и они оказались на верхней площадке башни, огороженной от пропасти невысокими, хлипкими на вид коваными перилами. Здесь гулял ветер, перед лицом плясали снежинки. И Кантане стало так легко — на ветру и под небом. Хотелось дышать. Даже смеяться захотелось. А внизу, в скалах, кипели волны.
— Хорошо? — Мантина тоже улыбалась. — Нас нельзя запирать в подвалах, в маленьких тесных комнатках, если рядом нет выхода наружу. Это было бы сущим мучением. Дьян никогда бы не поступил так со мной, даже если и считает меня виноватой. Не бойся высоты, — она вынула из кармана пару щепок и бросила вниз, и они не упали, остались висеть в воздухе несколькими ярусами ниже.
— Сеть из силы? — Кантана уже и сама нашлась, как это назвать. — А улететь можно? Если бы дракон…
— Нельзя, — прервала её Мантина. — Князь и Джелвер всё тут закрыли своей сетью.
Получается, этот ветер не означал свободу. Это был лишь ветер. Однако лучше, чем ничего, и Кантана долго простояла на площадке, теперь без страха наклоняясь над перилами. А потом, вернувшись к себе, она задремала в кресле, привычно завернувшись в одеяло. И ей приснилась Юта. Нет не приснилась… это сама Кантана на мягких лапах бежала по коридору от кухни.
От 28 января
— Там кошка княгини! — неслось вслед, — эй, кто поймает, получит сладкий крендель!
Кантана уже добралась до дверей и метнулась под лестничный пролёт, и замерла за старым сундуком. Мимо протопали чьи-то башмаки. Переждав неприятность среди пыли и паутины, Кантана благополучно добралась до выхода. Теперь перед ней был широкий мощёный двор, и она припустила через него во всю прыть.
Юта, кажется, недавно ещё имела совсем другие намерения, о которых Кантана не знала. Сама она желала взглянуть со стороны на место своего заточения. Когда сверху промелькнула огромная крылатая тень, Юта, точнее, Кантана, невольно отпрыгнула в сторону, сердце её ушло в пятки — дракон! Но опасны ли драконы для кошек? Станет ли дракон ловить такого маленького зверька? Надо спросить у Мантины, охотятся ли драконы здесь, прямо в замке. А вообще, с охотничьими угодьями тут неважно, где охотятся драконы? Летают по ночам в Итсвану? Не рыбу же ловят в море. Их кормят, чем? Тоже спросить у Мантины…
И тут она увидела нарисованную дверь — на одной из стен. Точнее, не нарисованную, выложенную более светлыми камнями. Не цветную мозаику. Кантана замерла. Что, и это тоже?..
— Вон она, лови, лови! — донеслось сзади.
Уже и погулять нельзя бедной кошке! Она, конечно, понеслась что было сил. Ничего, всё равно та дверь на виду, и открывать её не стоило. Вот так, Кантана- Юта даже не усомнилась, что может открыть дверь, она подумала, что не стоит открывать! Всё правильно, во сне не предаются сомнениям. Во сне можно всё!
Видимо, ей здорово повезло что она довольно быстро добралась до башни — где по земле, где по крышам. А лазать по крышам — это было захватывающе! Надо делать это почаще! Однако вот она, та самая башня. Определенно, она. Побыв с Мантиной на верхней площадке, Кантана смогла составить для себя представление, где именно в замке находится её «золотая клетка». А вот есть ли здесь двери, вроде той, что она видела недавно?
Дверь нашлась, в узком простенке между двумя строениями непонятного назначения. И когда Кантана-Юта прыгнула, ударив лапками в середину двери, она открылась, позволила кошке юркнуть внутрь, и закрылась следом.
Кошка попала в маленькую пустую комнатушку, там была лишь крутая лестница наверх, и… надо же, на стене лестницы она увидела мозаичное изображение лабиринта. Впрочем, она не очень удивилась, лишь обрадовалась ему, как родному. Ведь проход в подвал означает для неё свободу передвижения по всему, считай, замку. Не для кошки, конечно. Для Кантаны Дьянны.