— Того самого, черного — можно?
— Являться — так с музыкой? — Мантина опять расхохоталась, — да, чёрного и добудем. Хочешь повидать императора? Такое я бы не согласилась пропустить! Сядь, подберу тебе волосы, лететь такой растрёпой всё-таки чересчур, — она указала на табурет.
Десять минут спустя Кантана снова должна была признать, что у Мантины золотые руки — ей необычайно шёл этот тяжелый узел на затылке, свободно выпущенные пряди, это сияние алмазов.
Занимаясь причёской Кантаны, соддийка не торопилась, потому что заодно посвящала Ардая в суть происходящего. Как и следовало ожидать, тот вовсе не готов был сразу на всё соглашаться.
«Ты так быстро сошла с ума в этой башне? — полюбопытствовал он, — может, я сниму вечерком сеть, полетаешь и успокоишься? Я ведь Дьян, могу снять…»
«Да пойми, умник, что она здесь, похоже, как рыба в воде, где её ни запри. Мы не знаем, на что она ещё способна! А так хоть будет под присмотром! Сообразим, что делать. Что-то уже происходит, а князь не понимает, твердит, что де вот вернётся и всё решит!»
«Вот-вот, что дядя скажет?»
«Ну, мы-то непременно узнаем, что он скажет, не сомневайся…»
«Ладно», — решил Ардай, резонно предположив, что всё это, по крайней мере, будет весело.
А дядя… Не убьет же.
«Те браслеты, отсекающие магию, — напомнил он, недолго поразмыслив, — они ведь срабатывали в прошлый раз в Хаддарде? Они у мага? Я возьму. Мага брать не будем. Я прилечу сейчас к вам на башню, сеть сниму, стражей предупрежу».
Со стражами проблем закономерно не было: если один из Дьянов делает то, что идет вразрез с приказом другого Дьяна, пусть и князя, а дело касается всего лишь женщины-итсванки, то сами Дьяны и разберутся. Ардая всё-таки не переставала удивлять эта чисто соддийская небрежность вкупе с безоговорочным взаимным доверием.
Конечно, в Хаддарде их никто не ждал. Ардай не спеша сделал несколько кругов над городом, и Кантана, низко пригнувшись к спине дракона, с удовольствием наблюдала за переполохом внизу — на улицах, на рыночной площади. И почему раньше это не казалось ей таким забавным?
Скорее наоборот. Раньше она сама пугалась. Недовольства императора и императрицы готова была избегать любой ценой. А теперь ей очень хотелось разозлить императора. Что изменилось?..
Кажется, появилось некое понимание того, что с равнодушным императором будет сложнее справиться, чем со злым? А ей надо справиться. Кольцо деда, её кольцо, надо вернуть. Потому что…
Почему?
Почему император без особых сожалений отдал соддийцам наследницу Шайтакана, но придержал кольцо? Только потому, что ему нравится изумруд?
Игиления была недовольна тем, что дракон рычит. Ну надо же. Она считает своим долгом отчитывать Кантану, жену соддийского князя, как нашкодившую девчонку, за то, что драконы иногда рычат! Они с Лиссаром не считают нужным соблюдать тот самый этикет с девчонкой, которая недавно была их подданной. Однако жена князя не должна вызывать жалость и сочувствие. Не должна позорить этим свой новый народ. Только восхищение! Это её обязанность перед мужем и его людьми, правильно? В прошлый раз она отвратительно справилась со своей ролью, но теперь всё исправит.
Кантана поглаживала мягкую шёрстку Юты, прикорнувшей под её плащом, и ни в чём не сомневалась.
Черного дракона над городом успели и заметить, и хорошо рассмотреть, поэтому, едва он стал снижаться над Изумрудным замком, флагом замахали сразу. Дракон не спеша сел на брусчатку широкого внутреннего двора.
— Мантина, ты можешь сделать так, чтобы дракон зарычал?
Ардай, который и сам прекрасно всё слышал, охотно приподнялся на задних лапах и издал долгий трубный рёв, отчего кругом задрожали стёкла, а императорский секретарь, который уже успел примчаться, отступил на пару шагов и чуть не свалился, потеряв равновесие. Когда Кантана сходила с дракона, изящно придерживая плащ, он на шатких ногах приблизился. Поклониться забыл, но это, конечно, от волнения.
— Лира Кантана. Несомненно, тебе здесь рады, но, должен заметить… — ему явно непросто было высказать свою мысль.
— Говори скорее, лир секретарь, — попросила Кантана, мило улыбнувшись, — на этот раз в нашем распоряжении не часы, а минуты. К сожалению. И дракон беспокоится.
— Наш император ещё не отменял в Изумрудном замке правила этикета, лира. И наша государыня велела мне… Итсванская лира высокого рода… — мямлил он, потому что доносить какие-то правила до женщины, позади которой возвышался дракон, ему вдруг стало неловко.
Даже не будь дракона, говорить такой женщине, что она чего-то там должна, было нелепостью. Кощунством. Её глаза блестели, как драгоценные камни, в окружении длинных пушистых ресниц. Лучи бледного зимнего солнца дробились в тысячах алмазных граней, окружая её голову радужным ореолом. Худая кошечка с холёной блестящей шкуркой выглядела на её плече дополнительным украшением. Эта дочь мага была такая… Если бы она вдруг захотела, он бы верно служил ей!
Кантана между тем снова ощутила, как её кровь закипает от гнева. Она едва успела сойти с дракона, а императрица Игиления уже недовольна! А ведь считается доброй и милой. Со всеми, кто заглядывает ей в рот!
— Может, расскажешь это итсванским лирам? Ты здесь видишь хоть одну? — прервала она секретаря и огляделась, изобразив удивление. — И потом, лир секретарь, если этикет не отменили, почему ты не обращаешься как должно к супруге правителя соседнего государства? Я — княгиня Дьянна, запомни, пожалуйста, — в голосе Кантаны теперь шуршали льдинки. — Проводи меня к государю!
— Да, лира княгиня, — тот поспешно поклонился.
Она ясно ощущала чувства императорского секретаря. Ясно, но слабо и ненавязчиво, это не мешало. Он её немного боялся, но она ему и нравилась, вот так, что прямо любовался бы, позволь ему такую вольность. Ну-ну…
«И что за шлея ей под хвост попала? — задумчиво прокомментировал Ардай. — Мантина, ты, когда в замке окажешься, не молчи, держи меня в курсе».
«Конечно, Младший Дьян».
Они зашли в высокие стрельчатые двери — секретарь, за ним княгиня Кантана, последней шла Мантина. И Кантана вдруг почувствовала примерно то же, как если бы её разом укусили сотни комаров. Это уже было неприятно. Вот как, значит, являться в гости к императору без защитного амулета. Но пока было терпимо — комары, хоть и сотни, такая мелочь!
А если не обращать внимания? Не прислушиваться. Думать об императоре. И о том, что сегодня она может всё. Она нравится императору. Она попросит, и он всё для неё сделает. Вот-вот, так и будет…
Это помогло.
И просторный нижний зал, и широкая лестница, и анфилада парадных комнат, по которым пролегал путь к императорскому кабинету, были уже заполнены людьми, и прибывали новые. Кантану разглядывали, как редкую диковину, но на этот раз все предпочитали наблюдать издали, и путь был широк и свободен. Даже странно, такого внимания к своей персоне Кантана не ожидала. Хотя следовало бы.
Та самая комната с часами, те самые двери кабинета, и царапина, которую в прошлый раз оставила Юта на золотом завитке узора.
— Лира княгиня, — поклонился секретарь, — изволь подождать. Я передам тебе волю госу…
— Нет-нет, мой дракон не сможет ждать долго, — мягко возразила Кантана. — Я тороплюсь, и явилась сюда с маленькой, но важной просьбой. Я зайду посте того, как досчитаю до десяти.
Вообще говоря, это было невероятной наглостью. Но секретарь закивал:
— Конечно, лира княгиня, я объясню государю, — и исчез за дверью.
На губах Мантины дрожала усмешка. Помня, как их приняли в прошлых раз, она бы устроила тут бучу и похлеще, дай ей волю. Но кто бы дал ей волю? Государственные дела следует делать аккуратно.
Кантана вдруг одернулась, посмотрела ей прямо в глаза.
— Я всё понимаю, не волнуйся.
«Осмотрись на всякий случай, Младший Дьян, чтобы такое можно было безвредно разрушить, — сказала Мантина Ардаю, — и приготовься пореветь».
«Понял», — деловито отозвался Ардай.
— Говорю же, не волнуйся, — повторила Кантана. — Пора, пойдём, — она тем же временем считала, и достигла десяти.
И тут же шагнула к дверям кабинета.
Когда эти двери закрылись позади двух женщин, император уставился на них так, словно обе они были по меньшей мере рогатыми. Потому что это было неслыханно — он не пригласил, а они вошли. В кабинете с ним был маг Годан и секретарь, которому, видно, пока не удалось доходчиво объяснить императору ситуацию. Что неудивительно.
— Мой государь, — Кантана поклонилась придворным поклоном, сгибая колено, Мантина тут же неукоснительно повторила. — Мой государь, прошу тебя уделить мне немного времени.
Лиссар смотрел так, словно совсем не дошёл смысл её слов.
— Кантана, девочка, боюсь, ты не понимаешь, что делаешь, — маг посмотрел на неё отечески строго, и антимагический браслет на её руке стал быстро нагреваться.
— Я всё понимаю, лир маг, — в третий раз повторила Кантана, мягко и ласково, но в глаза магу она взглянула со всей возможной твердостью, — уходи. Не мешай мне и государю обсуждать важное дело.
Император Лиссар во второй раз потерял дар речи, потому что до сих пор в этом кабинете лишь он решал, кому уйти, а кому остаться.
Браслет стал ещё горячее, и возникло ощущение столкновения со стенкой. Такое уже было как-то раз, с Вейром. С Годаном стенка была более легкой и слабой, Кантана без труда её продавила.
— Тебе не удастся воздействовать на нас магией, лир Годан, — сказала она ласково, но смотрела так же твёрдо. — Я хочу, чтобы ты ушёл.
Это был приказ, не просьба. Отец так разговаривал со своими родственниками — ласково, но твердо. И маг послушался.
— Конечно, дорогая. Я и сам не стал бы вам мешать, — и он поспешно удалился, так поспешно, что Кантана искренне пожелала ему не споткнуться.
Секретарь даже не стал ждать, пока ему прикажут выйти. Итак, вот он, император, напротив неё. Она против императора. Мантина позади не считается.