Какой-то пехотинец протиснулся между ног, и держа нож в зубах.
— Полуви, вука! — проревел он, ударил сидящего под пиками альбийца кулаком и насел на него сверху, тыкая ножом в лицо.
Свалка под пиками продолжалась, воины боролись и резали друг друга ножами. Но сеанс кастрации пока прервался. Феликс ткнул изо всех сил и пика опять выскользнула. Новой никто не подал, и он выхватил меч. Лучше им не рубить, а просто колоть. Остальные пехотинцы доставали короткие тесаки для рукопашных схваток.
— Левый фланг! Держать строй!
— Правый фланг!
— Тыл!
Значит, теперь они окружены. Альбийцы со всех сторон. Феликс перехватил меч левой рукой в перчатке за середину лезвия и уколол очередного варвара. Кровь заструилась из уродливой раны на выкрашенном синей краской животе. Ещё один альбиец подобрался близко, но алебардщик, стоящий позади, разнёс ему голову.
Река давно уже стала красной. Течение размывало кровь, но снести эту гору тел никак не могла. Трупов уже столько, что можно по ним пройти и не замочить ноги.
Отец Салливан не сомневался, что у Спасителя есть чувство юмора. Никто в Церкви не знал о его прошлом, но отправили служить именно сюда. Не в армию какого-нибудь лорда, не в отряд, который сейчас ведёт сын местного правителя, даже не в армию Эндлерейна. Отец Салливан будет капеланом пехоты Леса. Лучшей шутки и не придумать. Но, раз ему суждено наставлять бывших товарищей, так тому и быть. Но это будет сложно.
Он не успел предстать перед командиром до того, как начался бой, и теперь стоял позади армии с остальными священниками, теми, кто не убежал, едва завидев неприятеля. Всё также, как тридцать лет назад, когда армия лорда сбежала, а брод перекрывал только отряд Лесного Братства, знаменитой банды пеших наёмников-пикинёров. Никто тогда не думал, что именно они станут гвардией лорда Дренлига.
Священники стояли подальше от берега и молились. Их осталось только трое, не считая отца Салливана, и двое из них настоящие армейские священники, которых не запугать врагом. Рядом стоял здоровяк, похожий на бандита, с повязкой на глазу и уродливым шрамом на щеке. Руководил службой благообразный старичок с редкой белой бородой, которая не скрывает сабельный шрам на шее. Обрубки его пальцев усеяны кольцами.
Они спокойны, только третий, совсем молодой, икал от страха.
— Брат Михаил, держи себя в руках, — тип, похожий на бандита, увещевал молодого на удивление мягким и добрым голосом. — Мы вверили наши судьбы в руки Спасителя, а он не оставит нас в час беды.
— Пр-пр-простите меня, — едва вымолвил молодой и расплакался. — Я боюсь.
— Спаситель тебя защитит, — сказал старичок и поднял обе руки на уровень лица. Теперь его отрубленные пальцы и шрам на шее находятся на одной линии.
— Как защитил вас? — пробормотал молодой.
— А ты меня уел, — старый священник засмеялся.
Пехота Леса выстроилась огромным прямоугольником, закрывая собой брод, но часть варваров всё же смогли прорваться. Кто-то атаковал гвардию с тыла, но многие побежали дальше, чтобы грабить и убивать. Можно только благодарить Спасителя, что отступившая армия лорда Дренлига начала возвращаться и вступать с прорвавшимся врагом в бой. Но положение критическое, это понимали все.
— Это, должно быть, из армии лорда Лидси, — похожий на бандита священник показал здоровенной лапищей на приближающихся к броду всадников в синих плащах.
Рыцари остановились, но вместо того, чтобы врезаться альбийцам во фланг, начали слаженную пальбу, даже не спешиваясь.
— Восславим Спасителя, — пропел старичок. — Отец Салливан, ты чем-то опечален?
— Не дело это так стоять, — пробурчал Салливан. — Совсем не дело.
— Ты же не собираешься сражаться?
— Конечно, нет… но люди гибнут, я так не могу. Не для этого я всё бросил.
— Постой, — похожий на бандита священник загородил путь, но посмотрел в лицо Салливана и отошёл. — Я буду молить Спасителя, чтобы меч вражеский да не тронул тебя…
— Пусть трогает.
Салливан отправился в гущу боя. Навстречу то и дело попадались люди, бегущие как можно дальше отсюда. Те, кто хотел ограбить трупы, не ожидал, что враги перехватят инициативу и будут убивать их самих. Но священник продолжал путь.
Варвары близко, некоторые солдаты с ними рубились. В раскалённом от солнца песке лежал альбиец со вспоротым животом, рядом с ним сидел солдат из армии Тренланда, зажимающий рану на ноге.
— Я прикончил его, святой отец, — похвастался матёрый усатый мужик с пришитым гербом Дренлигов на груди куртки.
— Молодец, — сказал отец Салливан и склонился над раной. — Покажи. А, ерунда, заживёт. Зажми тряпкой покрепче и держи, пока кровь не остановится, потом в госпиталь.
Священник двинулся дальше. Пока попадаются одни трупы. Хотя нет, кто-то стонет. Салливан склонился над умирающим мужчиной. Рана в живот, долго не протянет.
— Пожалуйста, помогите мне.
Салливан снял одно из колец, вложил в руку раненого и сжал своими ладонями.
— Отпускаю тебе грехи твои, сын мой.
— Я не хочу, — пробормотал мужчина и замер.
Салливан нарисовал круг в воздухе и забрал кольцо.
— Покойся с миром.
Рядом кто-то завопил, очень громко. Рыцарь лорда Кастиеля, совсем молодой, лежал, придавленный мёртвым конём. А один из этих мерзавцев-стервятников, вместо того, чтобы помочь, или хотя бежать, спасая никчёмную жизнь, решил поживиться и резал парнишке палец наживую, чтобы завладеть кольцом.
— Ты мерзкое отродье Вечного! — Салливан пнул ублюдка так, что загудела нога. — Проваливай отсюда!
Мерзавец пытался обороняться, размахивая окровавленным ножом, но драться — это не обшаривать трупы. Салливан вывернул ему руку, а потом сломал нос метким ударом кулака. Мародёр заныл и убежал, сильно прихрамывая.
— Ну-ка покажи, что там у тебя, — Салливан осмотрел парнишку, прижатого конём.
Палец кровит, но это ерунда, заживёт, но у парня сломана рука и нога. Нет, бросать его нельзя.
— Так, слушай сюда, сын мой. Я сейчас приподниму коня, а ты выбирайся.
— Отец, но я не могу…
— Выбирайся, мать твою, кому говорят! — прикрикнул священник и встал поудобнее.
Главное, не напрягать спину, а то она уже не распрямится. Заныли пальцы, заболело в плечах, загудели колени. Но тяжеленная туша немного приподнялась.
— Давай! — прохрипел Салливан.
Парнишка взвыл, когда опёрся на сломанную руку, но всё же смог выкарабкаться. Салливан уронил тушу коня и упал на задницу.
— Вечный всё дери во все дыры, — пробормотал священник и вытер лоб. — Не думал что смогу. А теперь будет сложнее.
— Что вы хотите? — спросил раненый.
— Ну-ка иди сюда.
Рыцарь даже в доспехах всё равно легче, чем конь, но тащить его будет сложно. Салливан медленно шёл туда, где стояли белые палатки. Госпиталь должен работать, его охраняют. Спас всего одного, когда сотни умирают. Но лучше спасти хоть одного, чем никого. Но противная мысль не давала покоя: неужели священник так старается ради этого молокососа не из-за своего долга, а только потому, что у него сын такого же возраста?
— Пусть и так, — сказал Салливан сам себе.
Парень что-то промычал, но священник его не слушал. Тогда рыцарёнок постучал по спине.
— Да что тебе?
Дыхание едва хватило даже на этот вопрос, но Салливан обернулся. Вот и развязка его истории. Альбиец, причём не крестьянин, который не знает, за какую сторону копья хвататься, а вояка в кольчуге, наверняка один из Посвящённых, как вожди с гор называли свою личную охрану. Вояка ухмыльнулся.
— Осторожнее, парень, — священник свалил ношу на землю и расправил плечи.
Но нет, без оружия не справиться, а им пользоваться нельзя. Похоже, смерть решила сжалиться над отцом Салливаном. Но священник боялся не за себя, а за этого бестолкового паренька.
Посвящённый постучал топором в щит и начал медленно приближаться.
Альбийцы почти окружили построение пехоты Леса, когда конница Ветра наконец прибыла.
Алистер прибился к первому крылу, как и обычно. Пять десятков всадников, пять линий, по десять в каждой. У каждого по четыре пистолета, плюс мушкетон на всякий случай. Меньше, чем за минуту враг получит две сотни пуль только от первого крыла, а здесь ещё и второе.
— Пали! — приказал командир крыла.
Алистер выстрелил разом со всеми. Руку подбросило от отдачи, а всё впереди скрылось за густым облаком дыма. Макграт достал второй пистолет и пальнул по команде, никуда не целясь. На таком расстоянии пуля всё равно в кого-нибудь попадёт.
Третий и четвёртый. Алистер ногами сжал бока коня, но тот будто и сам умел считать, и спокойно ушёл в заднюю линию, освобождая место для стрельбы следующим. Где бы Сэджин не вычитал про эту тактику, но результаты превосходили ожидания. Правда, для этого потребовалось немало тренировок.
Макграт уже зарядил первый пистолет до того, как добрался до тыла, а второй до того, как новая линия выстрелила в первый раз. Пуля весит двадцать два скрупа, значит, нужно не меньше шести скрупов пороха, чтобы она вылетела. Всё это уже давно рассортировано и упаковано в плотную, пропитанную жиром бумагу. Алистер достал очередной бумажный патрон, скусил пулю, засыпал порох в ствол и запыжил остатками бумаги, выплюнул туда пулю и хорошенько утрамбовал всё шомполом. Осталось только засыпать качественного пороха из пороховницы на полку и пистолет стоимостью четыре нобеля готов к бою. Порох высушил рот и захотелось пить. Макграт начал считать, во сколько обходится один выстрел. Ведь только это позволяет не тронуться с ума, когда вокруг стрельба, крики и смерть.
Он зарядил четвёртый пистолет, когда отстрелялась вторая линия, но третья вместо стрельбы кинулась в рукопашный бой. Вот же зараза, не дали пострелять. Алистер выхватил свой меч весом в тридцать девять унций и длиной в четыре пальма. По правде, он владеет клинком хуже, чем стреляет, но куда деться? Всё равно он фехтует лучше, чем большинство здешних варваров.